Время прощать

Джун на мгновение перенеслась назад на семь лет. А Генри тем временем говорил, и она пропустила половину его слов.

– Ты упоминала, – Генри дотронулся до ее плеча, – что он учился в Колби, так? Мы могли бы съездить туда. Вдруг удастся найти адрес его родителей? В Колби тогда могли учиться хоть сто Джонов Смитов, но не сомневаюсь, что из Бангора, штат Мэн, было не больше одного, может, двух.

Джун объяснила, что несколько лет назад она ничего не добилась по телефону от колледжа Колби. («Мы ни под каким видом не можем предоставить вам личную информацию о наших студентах, бывших или настоящих, если только они не подпишут соответствующие документы, разрешающие… В любом случае извините…»)

– И я набирала в Гугле «Джон Смит, Колби и Бангор» и получила триста двадцать девять тысяч ссылок.

– Может, есть что-то, незначительная деталь, о которой ты не помнишь, но которая могла бы дать твоим поискам новое направление.

Генри откусил сандвич и отмахнулся от красивой стрекозы.

Вечером, несколько дней назад, Изабел и Кэт сказали ей то же самое: возможно, есть что-то, о чем Джун не подумала. Изабел предложила пересказать подробности тех двух встреч с Джоном. Может, какие-то слова или нюансы вызовут проблеск в воспоминаниях.

Они уселись за кухонный стол, пили чай со льдом, ели под музыку цикад лепешки, и Джун рассказывала все в деталях. Что она почувствовала, когда поняла, что этот красивый парень смотрит на нее приветливо, внимательно, заинтересованно. О том, как они разговаривали о Мэне. О его рассказе, как он однажды пожал руку Стивену Кингу на лекции. Как сказал, что Джун потрясающе красива – ни один мужчина ей этого не говорил.

Она описала его лицо, тело, длинное и гибкое, как у игрока в бейсбол, и заметила, что Изабел сделала пометку. Но, рассказывая, Джун поняла, что больше уже не помнит Джона так ясно. Очень-очень долго она помнила точный оттенок изумрудной зелени его глаз, количество идущих волной, как «американские горки», родинок, которые она насчитала на его правом бедре. Но с течением времени детали расплывались, смешиваясь с милым личиком Чарли. Изумрудно-зелеными глазами Чарли. Родинками Чарли. Такими же темными прямыми волосами Чарли, которые упрямо падали ему на лоб.

Мысль о Джоне была такой ясной, но черты его лица начали стираться. Джун снова охватило щемящее чувство потери…

Может, у него теперь семья. Может, он совсем не обрадуется вторжению из прошлого. Сплошные сомнения. Но найти Джона Смита надо. Ради Чарли. Джун давно отказалась от себя и от любви. Но не откажется от мечты своего сына.

К ним подбежала Бин.

– Ребята, мне очень неприятно прерывать ваш ленч, но только что высадился целый автобус туристов, и в магазине человек тридцать.

Когда они, собрав упаковку и бутылки, пошли по причалу к заднему входу в «Букс бразерс», Генри обнял Джун за плечи – лучшего утешения нельзя и придумать.

Переступив этим вечером в восемь тридцать порог гостиницы, Джун уловила запах поп-корна. Из-за наплыва в книжном магазине покупателей она совсем забыла, что сегодня киновечер.

– О, вот и ты, Джун, – проговорила Лолли, держа вазу со свежесрезанными цветами. Она поставила ее на столик в холле. – Я точно не знала, когда тебя ждать после первого рабочего дня. Как он прошел?

– Очень насыщенно. Всем понадобились книги для чтения на пляже.

«А еще Марли Матерс послала Полину Олтмен ко всем чертям и осчастливила меня». При мысли об этом Джун улыбнулась, но тут же вспомнила, что Марли, вероятно, сидит сейчас дома одна, вся в переживаниях, или читает «Чего ожидать, когда ждешь ребенка», и ей не с кем об этом поговорить.

«Надо разузнать номер телефона Марли», – решила Джун.

– Пожалуйста, зайди в мой кабинет на минутку, надо поговорить.

Джун понадеялась, что новость не плохая. В последнее время Лолли чувствовала себя усталой из-за лечения. Этим утром Изабел нашла пряди волос Лолли на подушке, когда пришла поменять ей постельное белье. Голубые глаза Лолли были ясными и блестели, но под ними залегли нехарактерные темные круги, а на щеках появился нездоровый румянец.

Джун прошла за Лолли в маленький квадратный кабинет. На стенах висели фотографии гостиницы – красивые черно-белые и цветные снимки, сделанные за много лет, с момента постройки гостиницы в начале девятнадцатого века. Имелись тут и семейные фотографии. Поколения Нэшей и Уэллеров. Лолли, молодая и здоровая. Джун уставилась на фото Лолли в бикини, прическа в стиле семидесятых годов. Какой тогда был популярный афоризм? «Дни складываются в года, но годы складываются в минуты».

– Лолли, вы хорошо себя чувствуете? Какие-то известия от вашего врача?

Лолли закрыла дверь за племянницей.

– Нет-нет, об этом ничего. Я просто подумала, что мне лучше спросить… Для сегодняшнего киновечера Перл выбрала «Мамма миа!», потому что этот фильм поднимает настроение и смешной. Но если ты считаешь, что он затрагивает больную для тебя тему, мы можем взять что-нибудь другое. Например, «Простые сложности».

«Мамма миа!»? Джун не видела этот фильм, но слышала о нем. Мэрил Стрип играла в нем мать-одиночку, которая живет в красивой вилле в Греции с двадцатилетней дочерью, только что обручившейся со своим юным женихом. Дочь ничего не знает о своем отце, поэтому тайком посылает приглашения на свадьбу трем возможным кандидатам, о которых прочла в дневнике матери, в надежде, что правда выйдет наружу.

Джун не помнила, чем дело закончилось.

– Спасибо за заботу о моих чувствах, тетя Лолли. – Джун поцеловала тетку в щеку. – Но я совершенно не против. Может, почерпну информацию о работе детектива или что-нибудь о том, как выследить одного парня.

Она планировала провести вечер в Интернете, разыскивая Джонов Смитов. Надеясь что-то найти, хоть что-нибудь, что привело бы ее к парню, которого она знала. Но отвлечься от этого прямо сейчас показалось заманчиво.

Лолли сжала руку Джун, словно желая сохранить теплоту момента, их близость. Потом Кэт позвала Лолли, и та направилась к двери. Джун бросила прощальный взгляд на свою тетку в бикини и с шикарной копной волос. Люди, похоже, проживают несколько жизней. Периодов.

– Пусть это будет только период, – прошептала Джун. Период болезни.

«Помнишь, когда Лолли лечилась от рака?» – скажу я Изабел через несколько лет, когда Лолли будет подавать один из ее фантастических традиционных обедов на День благодарения. «Я думала, никто из нас не переживет такое», – ответит Изабел, и мы вознесем благодарность друг за друга, как делают семьи по телевизору или в кино… Ну, иногда.

Изабел, Кэт и Перл, а также гости – две немолодые вдовы-родственницы, которых Лолли представила как Фрэнсис Мейуэзер и Лену Хейвуд, – разместились в гостиной. Пожилые постоялицы восхищались причудливым завитком глазури на кексах Кэт.

Джун взяла шоколадный кекс с белой глазурью, налила себе стакан чая со льдом и устроилась рядом с Изабел на двухместном диванчике.

«На их месте», – вдруг поняла она.

Пожалуй, никогда раньше у Джун не было в этой гостинице «места». Особенно такого, которое она делила бы с сестрой.

– Все готовы? – спросила Лолли, вставляя диск в DVD-плейер.

Она уселась рядом с Перл на диван, держа пульт наготове. Кэт поднялась и выключила свет.

– Кажется, все готовы.

– Это где – в Италии? В Греции? – спросила Перл, когда фильм начался с вида на прекрасное голубое Эгейское море и белоснежную виллу на скалах над пляжем.