Время прощать
Шрифт:
– Что? Смешон? Слишком много на себя беру?
– Да.
– От кого ты ждешь известий?
«Оставь меня в покое!» – хотелось ей крикнуть Оливеру, но потом Кэт поняла, что на самом деле ему нужно не имя, а ее абсолютное доверие. Ему хотелось знать, что она любит его больше всего на свете. Больше сложностей и секретов. Он хотел быть Ее Человеком. А она в последнее время не позволяла ему этого.
Потому что кузины Изабел и Джун стали Ее Человеком. К ним она обратилась, когда все начало рушиться. С ними она делилась всем. Они нужны были ей сейчас как воздух.
«Оливер, извини, но я просто не хочу тебе говорить, –
– Я написала по е-мейлу старому другу Лолли. Она знала его до несчастного случая. Сообщила, что она… очень больна и что если он хочет навестить ее, то, по-моему, ей это будет приятно.
Он уставился на Кэт.
– И ты не могла просто сказать мне об этом раньше? – Шагнув к Кэт, Оливер положил руки ей на плечи.
Она пожала плечами.
– Я в последнее время не в себе, Оливер. Извини.
Они принялись за копченую говядину с пикулями.
Но от маринованных овощей стало кисло в горле.
«Я не позволю этому взять надо мной власть. Не допущу, чтобы ожидание известий от этого человека, с которым даже не уверена, что хочу встретиться, стало самой важной вещью в жизни сейчас».
Но он был важен. Потому что от него зависело спокойствие сердца Лолли.
Глава 19
Изабел катила тележку, полную розовых, белых и красных пионов, от маленькой оранжереи, расположенной на их улице, и представляла яркие взрывы цвета вдоль всего белого крыльца. Лолли любила пионы. Любила, когда были силы, выйти на крыльцо, посидеть на диване-качелях и выпить утреннего чая, полюбоваться цветами.
Много дней по утрам они вдвоем именно это и делали: сидели, держась за руки, а Изабел рассказывала тетке о том, что происходит в гостинице: о гостях, заказах, смешных происшествиях за завтраком. После возвращения из больницы Лолли почти не бывала на улице, но в то утро она вышла вместе с Изабел и сказала, что очень гордится работой племянницы для гостиницы:
– Такое впечатление, будто ты должна была вернуться сюда и управлять «Тремя капитанами».
Когда Изабел призналась в тех же чувствах, на глазах у Лолли выступили слезы, и женщины обнялись, переживая душевное волнение, какого раньше не испытывали. Затем Лолли с такой мечтательностью – или это было воспоминание? – заговорила о пионах, о том, как ей было бы приятно, если бы племянница посадила эти цветы, что Изабел позвонила в оранжерею, как только вернулась в дом. Все, что вызывало у ее тети радость, Изабел старалась делать.
Убирая выбившуюся из хвоста прядь волос, Изабел толкала тележку по тротуару и вдыхала свежий воздух, пахнущий розами настолько, что невольно тянет остановиться, вдыхала густой запах срезанной травы, приносимый ветерком аромат цветов, запахи залива. Приближаясь к «Трем капитанам», она увидела мужчину в темных очках, сидящего на диване-качелях на крыльце.
Неужели я забыла о заселяющемся сегодня госте? По гостинице этим утром дежурит Кэт, и для заселения еще слишком рано, но возможно, я…
Мужчина встал и спустился с крыльца.
«О Боже, Эдвард!»
– Ого. – Он снял темные очки. – Прекрасно выглядишь. Загорелая и спокойная.
Изабел заметила, что он ее рассматривает. Вбирает взглядом собранные в хвост волосы. Тележку, вышитую
хлопковую блузку, выгоревшие джинсы и красные сабо без каблука. Прежняя Изабел ничего подобного не носила.Эдвард… Воспоминания нахлынули помимо воли. Какой она была в шестнадцать лет. Как могла часами, без слов, смотреть в его лицо, в его глаза, темные, как шоколад. Они сидели на этом крыльце, на диване-качелях или прислонившись к белому деревянному ограждению, держась за руки, соединенные так, что она чувствовала себя рядом с ним в безопасности и под защитой. Ей всегда было страшно вспоминать ту девочку, страшно вызвать ее в себе, но теперь Изабел сочувствовала себе той, прежней.
– Зачем ты приехал?
«Никакой злости в голосе», – осознала она.
– Почему ты не сказала про Лолли? Я и не знал, что она настолько больна.
Изабел поднялась на крыльцо и села на качели. Эдвард прислонился к ограде, встав так близко от висячего горшка с африканскими фиалками, что казалось, будто пурпурный лепесток растет у него из уха.
– Как ты узнал?
– Мир тесен. Мой брат услышал от кого-то и позвонил мне. Мне очень жаль, Иззи.
– Ты проделал весь этот путь, чтобы сказать, что тебе жаль?
Изабел наклонилась и поровнее разложила брошюры о районе Бутбея, лежащие на плетеном столе рядом с качелями. Трудно было смотреть на него, на мужчину, которого она так долго любила, который изменил ее жизнь. Не один раз.
– Да, конечно, ради этого. Лолли много для меня значит, ты знаешь.
– Она очень плоха в последние дни, Эдвард, и думаю, ей не до посещений. Но я скажу, что ты приезжал.
Он кивнул и, повернувшись, стал смотреть на гавань.
– Я думаю жениться на Кэролайн. Хочу, чтобы ты знала… это не постыдная измена.
– Это нужно считать…
«О, да какое это теперь имеет значение? О чем тут спорить. Между нами все кончено, насколько это возможно», – остановила себя Изабел.
– Я также хочу, чтобы ты знала… Я понимаю, как это выглядит… что я полюбил женщину с ребенком. Мой психоаналитик сказал, что тебе это показалось двойным предательством. Но я не собирался участвовать в жизни ее дочери… Вернее, предполагалось, что так будет.
Изабел мысленно покачала головой, воздерживаясь от красноречивой улыбки: «Я же знала, что из этого ничего не выйдет».
– Выходит, Кэролайн сообразила, что ты не собираешься разыгрывать из себя отчима, и бросила тебя. Сказала, что акции продаются только пакетом. Так?
«И правильно сделала».
Ничего удивительного, что у него вдруг появилось настроение провести шесть часов за рулем: его жизнь рушится.
Он кивнул и уставился в пол.
– Что ж, Эдвард, думаю, именно так ты и сможешь узнать, любишь ли ее на самом деле. Потому что если да, ты от нее не уйдешь.
«Как ушел от меня», – добавила она мысленно.
На минуту невысказанные слова повисли между ними. Изабел знала этого мужчину достаточно долго, чтобы понять: он прочитал ее мысли.
– Также я хочу, чтобы ты знала. Я обо всем сожалею, Из. Ты долгое время была моим лучшим другом, и мне было… трудно наладить жизнь без тебя, даже если и с кем-то другим. Вероятно, это звучит смешно.
– Я знаю, что ты имеешь в виду. Сначала мне было очень трудно отдельно от тебя. Но я узнала кое-что важное о себе. Очень хорошее. Мне нравится жизнь, которую я веду здесь. Очень нравится.