Время проснуться дракону. Часть 1

И вот теперь, когда к берегу подошла их необычайно большая флотилия, на пляже, несмотря на ранний час, творилось самое настоящее светопреставление!

Так как причалы выходили на взгорок, то людской муравейник разворачивался у спуска с него. С «Зимней сестры», хоть и приблизившейся только к первым мосткам, было хорошо видно, какой бедлам там твориться.

С уже отчаливших хозяйственных бирем были снесены и свалены на самом проходе кучи разной поклажи. И теперь слуги перетаскивали на луг все эти тюки, утварь, палатки и ковры, чтоб, значит, достойно обустроить знать, пока еще спящую на кораблях.

Со стоявших сейчас у причала судов начали сводить лошадей, застоявшихся за время долгого пути в стойлах, и конюхи выбивались из сил, одергивая и окрикивая пытавшихся взбрыкнуть.

При этом целая толпа гребцов и команд, с тех — уже освободившихся кораблей, сошла на берег. И теперь несколько сотен человек сновали по нему перекликаясь меж собой и громко торгуясь с деревенскими, покупая у них свежую еду и пиво.

А торговцы — мужики, с только что освежеванными тушами на плечах, бабы с корзинами, какой-то посудой и груженными доверху тачками, метались меж всеми этими людьми, зазывно крича и пытаясь всучить свой товар. Во всю эту какофонию вклинивалось мемеканье баранчиков, визг свиней и кудахтанье кур, живьем приведенных на продажу.

Самый крайний причал был занят биремой, отданной под королевскую кухню. Когда корабль, на котором плыли друзья, проходил мимо, стало заметно, что та почти пуста, а значит, команда давно на берегу и эта посудина с места скоро не сдвинется.

Чертыхаясь, мимо пробежал дин Волч, устремившись на нос корабля, и стал кричать оттуда в медный раструб. Что именно он кричал, тем, кто стоял на палубе его биремы, было совершенно непонятно — только гулкое нечленораздельное бу-бу. Но они надеялись, что тот, кому «бу-бу» предназначалось, все-таки разберет его. И точно, не прошло и минуты, как откуда-то с бирем, стоящих у причалов, ответили:

— Я «Речная красотка», отхожу от второго причала, «Зимняя сестра» готовься! — в другую сторону медный раструб звучал не в пример разборчивей.

Пока их бирема пристраивалась к мосткам под грозные окрики дина Волча, друзья нетерпеливо толклись у борта, ожидая, когда он даст отмашку на высадку.

— Знаете, что-то не хочется мне идти туда… — произнес Тай, кивая головой в сторону людской толчеи на берегу, но при этом глядя на принца.

— Да мне тоже, не охота… здесь где-то совсем недалеко должна быть деревня, уж больно быстро они набежали, — ответил тот, подразумевая, видно, бойко торговавших крестьян на импровизированном рынке. — А в деревне, наверное, таверна приличная есть, — добавил он.

Ли и Корр, не вмешиваясь в разговор старшего с главным, только молча кивали головами, соглашаясь со всем сказанным.

Когда они, наконец-то, ступили на деревянный настил причала, их радости не было придела.

Чтоб не мешать конюхам, начавшим сводить лошадей с корабля, друзья отошли в сторону, к краю довольно большой хорошо утоптанной площадки, на которую выходили причалы. Надо было решать — как бы так выйти на дорогу к деревне и при этом не попасть на берег заполненный народом. Не лезть же, в самом деле, на самый верх вала, чтоб обойти толпу.

— А может, все-таки, спустимся, прикупим чего-нибудь, а-а? Хоть молочка свежего… — от долгого ожидания начал поднывать потихоньку Ли. Он со своим эльфийским желудком больше всех страдал от скудного харча последних дней — бесконечной ухи с сухарями и пересоленного сала.

Еду с королевской кухни им, плетущимся в конце флотилии, в течение долгих шести дней, что они шли вдоль Леса, не доставляли, как было то прежде. А они, понадеявшись, ничегошеньки тогда на последней перед Лесом стоянке, так и не купили. И пришлось им довольствоваться тем же, чем питалась и команда биремы. А какая пища может быть на «оторванном» от мира корабле в жаркие дни? Да во-от… хорошо, хоть рыба свежая — прямо из реки в котелок!

Тут им навстречу выдвинулась интересная компания: один толстый на пони, двое воинственного вида на лошадях, три перегруженных мула и пятеро пеших парнишек, так же обвешанных поклажей не меньше бедных животин.

Наши-то друзья может и не обратили бы внимание на эту процессию — слишком много разного народа сновало и суетилось рядом, если б толстяк, возглавлявший ее, не разглядел бы их сам.

А толстяка этого звали дин Гульш, и помимо того, что он с большим достоинством и знанием дела много зим уже занимал должность Главного повара короля, сей достойный дин был еще умнейшим и проворнейшим придворным. А как же иначе? Вот смог бы он без этих качеств, да без знания лиц, имен и пристрастий в еде всех значимых лиц при дворе долго и успешно сохранять свою немаленькую должность? То-то же! Поваров с умелыми руками много, но Главный повар — всегда один!

И, конечно же, такой замечательный человек не мог не разглядеть принца царствующей Семьи, в каком бы неподобающем ему месте тот не находился.

— Ваше высочество! Господа! — он довольно ловко слез с пони и поклонами поприветствовал компанию друзей, кучкой стоящих у самого склона. — Какое чудесное утро! Как хорошо, что я вас встретил, а то меня совсем совесть замучила! — провозгласил он. — Хочу принести свои извинения за ваш скудный, как я подозреваю, рацион последних дней. Но, — он скорчил досадливую мину, — гребцы и лакеи, что отвечают за доставку еды, ни в какую не соглашались плыть в самый конец флотилии, пока мы следовали вдоль этого жуткого Леса. Я каждый раз чуть ли не пинками заставлял их везти еду на королевский-то корабль! Я накажу, конечно, этих оглоедов, но потом — сейчас во время путешествия мне и заменить-то их некем… — он горестно всплеснул руками:

— А между тем, как оказалось, местные-то в деревне — этих, что в Лесу обитают, с рогами и хвостами, совсем не бояться! Остерегаются — да, не любят — тоже, да! Но не бояться! Вот ужо я своим надаю, что б панику не раздували — а то мне с ними еще в обратный путь плыть! — и грозно потряс кулаком в сторону своей «кухонной» биремы.

— А вас господа, в искупление своего позора, приглашаю на мой корабль. Вам сей же момент чудесную утреннюю трапезу накроют: сырнички зажарестые, яйца в мешочке под масляным соусом, сырок со слезой, блинчики со свежей малиной и взбитыми сливками, — от его перечислений оголодавший Ли только успевал сглатывать слюну и кивать головой. «— Да, да!» — он на все согласен!

— Спасибо, дин Гульш, за приглашение. Но мы — вот, в деревню в трактир собрались уже, — за всех ответил Вик, чем вызвал злое голодное урчанье в возрадовавшемся было животе эльфенка. — Вот только не знаем, как на дорогу выйти, что б туда не заходить, — и принц кивнул вниз, на суетящуюся толпу.

— О, ваше высочество, деревенька крайняя тут недалеко совсем — меньше, чем в версте. И трактир там неплохой, чистенький — с краюшку самого стоит. А пройти туда можно, вон видите? — махнул рукой, показывая, дин. — На середине спуска от тропы, что к пляжу идет, другая отворачивает. Вокруг холма этого прям по склону пошла — она так до самой деревни и будет посредь насыпи-то идти, по над лугом. Но, вы не думайте — она широкая, утоптанная, по ней видно давно ходют. А пока идете… вот вам… — и, забрав из рук у одного из поварят берестяной коробок полный белой с чуть розоватым боком ароматной ягоды, подал Ли: — Клубника луговая в этих местах уж больно хороша! — заметил-таки голодные взгляды парнишки.

А затем, раскланявшись и пожелав им хорошего дня, бодро пошагал к своей биреме. Было заметно, что настроение у него отличное — доволен, видно, что терзавший его совесть недогляд в недокормленности принца благополучно разрешен. Охранники и замученные поварята, подтягивая за собой не менее уставших мулов, двинулись за ним следом.

А друзья, получив желанные указания, устремились в обратном направлении. Чуть спустившись по общей тропе, они свернули на боковую уходящую по склону размытого Вала дорожку.