Время проснуться

От немедленной расправы Дашку спасло только то, что Ладон тревожился за ее состояние. Про себя парень сделал заметку при случае показать языкастой брюнетке кто тут главный. Вот только сначала убедиться, что с ней все в порядке.

Сама же Дарья как-то равнодушно смотрела на огромное желто-белое здание с кучей корпусов, рядом с которым они остановились. На нее вдруг навалилась такая усталость, что даже говорить было лень. Да и язык казался тяжелым и неповоротливым. Девушка лишь прижалась головой к груди Ладона, который тащил ее на руках и прикрыла глаза. Правда, потом тут же открыла, так как тошнить стало сильнее.

Елена Григорьевна уже ожидала их в просторном и очень шумном приемном покое, где стоял тот самый больничный запах, навевающий тоску и легкий страх. Высокая худощавая женщина с короткой стрижкой и в модных очках почти подбежала к вошедшему Ладону, который чуть встряхнул Дашку, перехватывая ее поудобнее.

— Вот. Извини, что побеспокоил, но…

— О, пожалуйста, заткнись и пошли за мной. — Елена Григорьевна с любопытством и легкой озабоченностью посмотрела на Дарью. Та поздоровалась и опять попыталась прикрыть глаза. Яркий «дневной» свет делал головную боль еще сильнее.

На лифте поднялись на пятый этаж, в неврологическое отделение, которым заведовала мать Эльдара. Ладон поежился: длинный широкий коридор со светло-зелеными стенами и белыми дверями навевал неприятные воспоминания. Больницы он не любил.

— Так, давай ее сюда. — Елена Григорьевна открыла дверь в двухместную пустую палату. Пара узких больничных коек, крохотный холодильник и огромное окно с желтой шторой. Из раковины в дальнем углу доносилось периодическое подозрительное булькание.

— Как тебя зовут? — женщина присела на стул, рядом с кроватью Дашки. Та сообщила, оглядываясь вокруг. Возмущаться или что-то спрашивать не было ни сил, ни желания. Брюнетка впала в какое-то оцепенение: наполовину между обмороком и реальностью.

Ладон уже мог смело уходить, но задержался, чтобы послушать, что там произошло, из-за чего эта идиотка довела себя до такого состояния.

— Итак, Даша, у тебя в первый раз такое?

— Нет. Полтора года назад мне ставили переутомление. Там правда я себя не так паршиво чувствовала, но похоже.

— Хорошо. Теперь опиши, пожалуйста, подробно свои ощущения. Что и где болит, кружится, давит, сжимает.

Ответы Елена Григорьевна слышала очень внимательно, то и дело кивая головой.

— Понятно. Даша, какой у тебя распорядок дня. Допустим, последний месяц. Только честно, хорошо?

— Да без проблем. С шести утра до десяти занимаюсь работой. Я делаю на заказ десерты. Потом немного занимаюсь паркуром, где-то часа три. Затем опять работа. Ну вообще, если честно, я в этом месяце девяносто процентов времени работала. Тренируюсь либо совсем рано утро, либо уже почти ночью.

— А спишь как?

— Сегодня не смогла уснуть. А вообще…ну часа два-три.

Эльдар вдруг как-то забыл, что собирался уходить. Наоборот, подцепив ногой ближайший стул, подвинул его и сел, не сводя неверящего взгляда с девушки. А та продолжала рассказывать, и парень поднимал брови все выше, слушая, что вот эта вот чокнутая целыми днями готовит десерты на заказ, отвлекаясь буквально на пару-тройку часов для паркура. Ну и поспать немного. Под конец Дашкиного монолога Эльдар уже пару раз треснул себя ладонью по лбу, не зная, как еще выразить свое мнение относительно ее поведения. Но пока молчал, не будучи уверенным, что стоит что-то говорить.

— Ну что, Даша, — Елена Григорьевна внимательно посмотрела на замолчавшую девушку. — могу сказать, что если будешь продолжать в таком же темпе, то лишишься здоровья.

— Это просто переутомление, мне надо поспать.

— Не просто поспать. Ты права, сейчас ничего серьезного я не вижу. Но повторяю: будешь продолжать дальше так же и посадишь себе сердце. А это все: никакого спорта, никакой активной жизни.

— Да ладно! — не поверила Дарья, а у Ладона невольно сжались кулаки. — Чего это я в двадцать лет себе сердце посажу.

— Не только сердце. Гипертония, истерия и расстройств сна — примерно такой список тебя ожидает, если не послушаешься и не прекратишь так себя истязать. Вот этим приступом организм тебе показал, что все, хватит. Ты не думай, что молодость — показатель здоровья и огромного запаса сил. Нет, ты просто при правильном лечении восстановишься быстрее, вот и все.

Судя по лицу Даши, она о таком даже не думала. Да и сейчас косилась недоверчиво. Тем более головокружение и тошнота немного отступили, так что брюнетка чувствовала себя лучше. Настолько лучше, что ее сейчас волновало присутствие Ладона, а не собственное здоровье.

— Сейчас я скажу медсестре, чтобы тебе поставили капельницу с глюкозой. — Елена Григорьевна внимательно посмотрела на девушку, покачала головой. — Ты ведь и не ешь толком, да?

— Времени нет.

— Ясно. — вздохнула женщина и вышла из палаты, прикрыв за собой дверь.

В помещении повисла тишина, пахнущая сладкими духами Елены Григорьевны и немного хлоркой. Дашка пошевелилась, стараясь одернуть задравшийся пуловер, чтобы поясницу не кололо колючее клетчатое одеяло. При этом на Ладона она старалась не смотреть. А вот тот, наоборот, в упор разглядывал Дашку, откинувшись на спинку стула и сунув руки в карманы брюк. Шрамы на правой щеке делали его лицо более зловещим, но при этом более выразительным.

— Что? — не выдержала молчаливого пресса Дарья. — Хватит пялиться, скажи словами.

— У меня нет слов…цензурных.

— А тебе на работу не пора? — разрывалась Дашка между желанием смотреть на Эльдара и нежеланием «слушать» его молчаливое негодование.

— Благодаря тебе у меня внеплановый отгул. — Ладон встал и не спеша подошел к кровати, на которой Дашка пыталась отползти к стене.

— Я сейчас уеду по своим делам. — парень наклонился, оперевшись ладонями в покрывало по обе стороны от головы девушки. Дашка сглотнула и уставилась на четко очерченные мужские губы, затем перевела взгляд на его глаза и поежилась: там клубилась серая грозовая мгла.

— Сначала я решил, что ты пустая избалованная стервочка. — в свою очередь Ладон со странным интересом скользил взглядом по Дашкиному лицу. — Затем подумал, что ты ничего так, нормальная девчонка, с правильными взглядами на паркур. Но все равно стерва. А теперь я, черт побери, даже не знаю, что и думать. Дурой назвать — язык не поворачивается, а на умную тоже не тянешь.

— Назови полудурком?

— Неужели ты так любишь деньги, что готова посадить свое здоровье? — продолжал Эльдар негромким насмешливым тоном. — Но к чему тогда такие трудности, девочка-трейсер? Заведи себе богатого папика, благо внешность позволя…

То, что Дашка чувствовала себя паршиво не означало, что она не могла отреагировать на явное оскорбление. Другое дело, что реакция все равно вышла заторможенной, и красноволосый с легкостью ухватил за запястье занесенную для пощечины руку.

— Себе заведи богатого. — процедила Дашка. — Тем более служи то ползут, ползут…

— Язычок то попридержи, попридержи. Я не мстительный, но все помню. Но правда, Даша, это же более легкий путь. А так ты даже паркуром вон толком не успеваешь заниматься. Я так понимаю ты же соображаешь, что в таком состоянии лучше не бегать?