Время, пространство и знание

Очень соблазнительно выйти из этой дилеммы, выбрав первопричиной такую, которая, будучи непохожа на обычные физические причины, не является объектом для аксиомы, что все, что является причиной, должно само по себе быть определено в более широкой причинной цепи. Иногда для разрешения этой трудности выбираются метафизическое существо или божественность, хотя это может быть сверхупущением или искажением значения таких религиозных понятий.

Схема, отображающая упорядоченные во времени причину и следствие, работает достаточно хорошо как интерпретирующее приспособление для обычных целей. Но она менее удовлетворительна в использовании при разметке окончательных или фундаментальных границ нашей сферы и для понимания того, чем эта реальность могла бы быть. Обращение за помощью к божественности как к причине или точке исхода не является решением или объяснением в той же степени, что и рефлексия наших пристрастий низшего пространства.

Это не означает утверждения, что нет бесконечных и глубоких, даже «божественных» измерений, фундаментальных для понимания реальности. Но интерпретации религиозной доктрины или инсайта даются с точки зрения отдельного субъекта в отдельном пространстве и отражают характеристики этого пространства. Принужденные к согласованности с определенной точкой зрения (или фокусной установкой), глубокие инсайты и измерения могут стать концепцией, такой, как «мир, сотворенный Богом», «творческим актом Бога», находящимся в том, что рассматривается как начало.

Оценивая, понимая Большое Пространство как основу нашей сферы, мы можем нейтрализовать причинные и следственные перспективы, которые суживают жизненные и бесконечные измерения непосредственной явленности. Большое Пространство — не отдельная вещь или причина, оно не находится «где-то еще», не является оно и «творческим актом» в далеком прошлом. Однако расположение его и его потенция-как-основа в знакомом «здесь» тоже не является правильным по аналогичным причинам.

«Здесь» как логически, так и феноменологически связано с «прежде», «нет еще» и «где-то еще». «Здесь» — это уводящий в сторону «свидетель» в мире «внешних наблюдателей».

Большое Пространство в некотором смысле «здесь». Но с определенной точки зрения эта близость бесконечности ослабляется до уровня, терпимого для «самости», уровня, достаточного для того, чтобы «здесь» было «тем же самым местом». Бесконечность Большого пространства разворачивается как особый мир, неопределенно-расширяющееся поле мест и времен, населенных бесчисленными частностями.

Повсюду и на каждом уровне анализа, когда мы вглядываемся в этот мир, мы можем обнаружить «бесконечность» частности и меры, но это наступает на нас вместо того, чтобы дать нам полноту существования в моменте. «Здесь» имеет в пределах этого мира значение, отличное от того, которое оно имеет с точки зрения Большого Пространства, и таким образом доступность и изначальный основополагающий характер Большого Пространства становится тайной, дразнящей загадкой. Большое Пространство — ближайший и наиболее важный и все же с обычной точки зрения наиболее недосягаемый и неприменимый аспект из всех аспектов жизни.

«Причинно-следственная» ориентация многих научных моделей мира и его происхождения часто подкрепляет нашу тенденцию к концептуальному размещению себя в среде простирающегося пространства и времени. Такого вида картина мешает нам во всей полноте признать, правильно оценить непосредственность Большого Пространства. Религиозные и мифические описания сохраняют иногда эту же самую тенденцию, тем самым постулируя причины в их моделях творения, которые кажутся эмпирически не обоснованными для ученого и неприемлемыми также в перспективе Большого Пространства.

Однако религиозные инсайты ценны тем, что они выдвигают законы и принципы, которые поощряют нас к преодолению нашей сильной тенденции в направлении ограничивающей самостной ориентации. Религиозные ориентации помогают нам отказаться от суживающих фокусных установок, которые (поскольку они имеют тенденцию увековечивать себя и становятся еще более ограничивающими) опасны вследствие затемнения более глубоких измерений реальности. Темы, оказывающие этот эффект помощи, включают в себя практику отречения от ценной собственности, более внутреннего характера отвержение личных желаний и дезактивацию, обезвреживание стратегии «самость в противовес другому» ради неэгоистичного служения человечеству. Последнее из сказанного рассматривается как имеющее близкое отношение к служению Богу Естественное развитие этих тем ведет к темам, трансцендирующим различие между Богом в небесах и человечеством на земле, пытающимся быть совершенным, как Бог, и теряющим самость в трансцендентном слиянии или единении с Богом.

Все эти темы составляют пути и стадии раскрытия или растворения ограничивающей фокусной установки на бесконечность Большого Пространства. Каждая стадия включает в себя релаксацию, ослабление нашего хватания за все более фундаментальные грани выхода из отдельной установки. Мы могли бы сказать, что между фокусной установкой и ее результатом имеется обоюдная динамическая связь. Это позволяет нам изменить установку путем ослабления нашего упорства в увековечивании ее следствий.

Поскольку ослабление или трансцендирование допущений и структур нашей сферы может повести к дезориентации или к неспособности бороться, это обычно не поощряется. Но эта психологическая дезориентация происходит не благодаря ослаблению допущений самих по себе, но вследствие неудачи в отпускании особо стойких концепций относительного того, что мир «находится там вне» — свершившийся факт раз и навсегда — и что самость — это главное. Пока такие идеи не «вскрыты», любое другое «открытие», которое сделано несбалансированно и несовершенно. Оно все еще привязано к миру и осуществляется самостью, а эти привязки имеют тенденцию к конфликту (в дезориентирующем смысле) с новым видением.

Религии обеспечивают за пределами действующей фокусной установки поддерживающую среду для открытия. Они помогают направлять процесс, воодушевляя нас как к трансценденции, так и к отдаче «познающей самости» (Богу), по меньшей мере до степени, возможной в пределах масштаба нашей сферы и ее допущений.

Поскольку открытие фокусной установки к измерению Большого Пространства существенно для полного понимания факторов, вовлеченных в видимость, техники, предлагаемые религиями для ослабления ограничений, налагаемых затемняющими фокусными установками, можно рассматривать как вклад в поиски знаний физическими «науками». А наблюдениям этих наук необязательно только подкреплять обычную точку зрения на мир и поглощенность причинными связями между отдельными пунктами. Научные открытия могут служить в качестве направляющих инсайтов, которые помогают в открытии фокусной установки и таким образом косвенно дополняют религиозное усилие.

Хотя созерцание открытий физических наук с обычной преимущественно религиозной точки зрения — и в поддержку обычных религиозных взглядов — может показаться незаконным многим ученым, нет необходимости рассматривать эти «религиозные» и «светские» предприятия как несовместимые. Оба могут найти пристанище в более широкой, объединяющей перспективе, ориентации на Большое Пространство.

В этой главе дискуссия разными способами была сосредоточена на вопросе отношения Большого Пространства к нашей обычной сфере. Большое Пространство может помочь объяснить присутствие нашей сферы, а наша сфера, в свою очередь, может служить дверью к встрече с Большим Пространством. Однако в каждом случае могут возникнуть трудности. Мы видели, что общая склонность к вере во «внешнего наблюдателя» делает естественной попытку разместить творческое действие Большого Пространства или «в начале» линейных временных рядов, или «в настоящем». Такой подход увел бы в сторону.

Аналогично, мы можем начать с другого конца этого отношения — с чувствуемого присутствия нашей наблюдаемой реальности — и можем пытаться осуществить поворот к признанию Большого Пространства посредством открытия затемняющей фокусной установки этой преобладающей позиции. В этом случае трудность состоит в том, что такое осуществление должно было бы, очевидно, быть предпринято в настоящем времени; мы, здесь и теперь, сделали бы это. При более близком рассмотрении этой направленности это может оказаться скорее самоограничивающим. Это включает в себя структурирование изменения фокусной установки в терминах известных признаков — выхода, результата — старой установки, тем самым мы увековечиваем ту же самую установку.

Ранее отмечалось, что тенденция держаться за самость сводится до минимума с помощью некоторых религиозных практик, но это обычно достигается ценой оставления вопроса относительно Творца в «мире наверху» и «самости здесь», которая в некотором смысле должна уступить. Однако, это не единственно доступный подход к возобновлению контакта с более высоким измерением реальности.

Такая реставрация контакта явилась в сущности тем, что было включено в раскрывающий, просвечивающий и бросающий вызов процесс в предлагаемых до сих пор упражнениях. Предполагается, что эти упражнения проводились также, исходя из основного взгляда на самость, мир и «здесь и теперь» как на имеющих первостепенное значение. Мы могли бы оспорить или «вскрыть» эти основополагающие элементы только в том смысле, что в зависимости от принятия их мы бы могли впоследствии снять их или выйти за них.