Время скорпионов

Вскоре она почувствовала на своем затылке неровное дыхание мужа.

— Я только что приехал, а ты…

— Не надо было уезжать. — Ответ прозвучал холодно и резко.

— Надоела мне твоя дерьмовая работа! Черт, ты что, не понимаешь, что мы из-за нее на грани развода!

25.10.2001

Перечень услуг и тарифов был составлен по-английски, по-французски и на арабском языке, которого Карим не понял. Когда первое изумление прошло, он осознал, что арабским был только алфавит, а язык, возможно, был урду. Маленькое интернет-кафе в Барбе-Рошешуар, перед витриной которого он остановился, должно быть, принадлежало пакистанцам или афганцам.

Войдя, Феннек сразу погрузился в душное тепло лавки. Было очень шумно. В первом помещении, предназначенном для компьютеров, все было занято. В глубине образовалась очередь к телефонным кабинкам; двери не мешали присутствующим быть в курсе разговоров.

Служащий за прилавком принял у него деньги и попросил подождать. Минут через десять Карим смог наконец сесть за компьютер. Он сразу подключился к Google и ввел объект поиска, «Эль-Хадж». Ему хотелось посмотреть самому, потому что контора держала его в неведении. По последним сведениям, после его возвращения из Испании аналитики по-прежнему работали над возможными значениями этого слова.

Через несколько минут поиска обнаружилось более восьмисот тысяч статей, но все они к делу не относились. В основном фамилии: арабские поэты, легендарные воины, африканские певцы и в общих чертах все те, кто совершил паломничество в Мекку.

Феннек открыл второе окошко и уточнил даты следующего большого исламского собрания — пятой колонны, — в котором все истинно верующие стремились поучаствовать по крайней мере хоть один раз в жизни. В 2002 году оно состоится между 8 и 13 dilhija [141] 1422 года по лунному календарю хиджры, [142] или с 20 по 25 февраля.

141

Двенадцатый месяц в исламском календаре, месяц паломничества.

142

622 г. н. э. — дата бегства Магомета из Мекки в Медину; с этой даты мусульмане ведут свое летоисчисление.

Как только Карим узнал имя коммандо, он сразу подумал, что этот праздник может оказаться целью большого покушения. Гипотеза по многим причинам выглядела правдоподобной. Уже не в первый раз Саудовская Аравия — страна, постоянно обвиняемая фундаменталистами в игре на руку крещеным, — станет мишенью в это время года, что будет иметь большое символическое значение.

Впрочем, реальной целью всех исламистских военачальников, прежде всего политической, является отвоевание любыми средствами прежде принадлежащих им стран. Эта победа послужит отправной точкой восстановления мифического государства — Халифата, где правил бы преемник Мохаммеда. Тогда стало бы возможным распространение уммыпо всему миру. Создатели идеи Аль-Каиды разделяли эти амбиции и искали способы прибрать к рукам Аравийский полуостров и Египет. Саудитское королевство снова могло представлять очевидный приоритет как в экономическом, так и в религиозном плане.

И наконец, огромный интерес вызывало химическое оружие — оружие врага. Его применение против мусульман в самом священном для ислама месте вскоре после нанесения удара по Нью-Йорку могло вовлечь в движение беспрецедентное количество народу. Особенно если правильно организованная пропаганда выдаст это нападение за репрессивные действия. Посягательство такого рода могло бы вызвать во всем мире широкомасштабный революционный подъем, долгие годы ожидаемый всеми главарями террористов.

Однако подобный план шел вразрез с так называемой доктриной далекого врага, которой по инициативе второго человека организации, египтянина Аймана аль-Завахири, [143] в последнее время увлеклись мыслители из Аль-Каиды. Одиннадцатое сентября оказалось наглядной иллюстрацией их новой концепции борьбы. Поскольку в течение десятилетий фундаменталисты ни к чему не пришли, они решили нанести удар в самое сердце тем, кто на Западе поддерживал руководителей их собственных стран. Речь шла о том, чтобы напугать западных покровителей, поколебать их уверенность, чтобы они, в свою очередь, оказали давление и способствовали приходу к власти новых режимов, основанных на исламском законе шариата.

143

Аль-Завахири Айман— в настоящее время считается наиболее вероятным преемником Усамы Бен Ладена.

Гипотеза нападения на Мекку, даже если она предполагала радикальные стратегические перемены, была пугающей, ибо очень правдоподобной. Принесение в жертву других мусульман оправдывалось фатваминекоторых улемов– фундаменталистов, так что на бумаге этому ничто не препятствовало. И все же мешало одно обстоятельство — присутствие алжирских элементов в организации столь масштабной акции. Хотя, превратившись в салафистскую группу проповеди и джихада, вооруженная исламская группировка и поклялась в преданности саудиту Бен Ладену и его сеидам, [144] остались атавистические противоречия и взаимное недоверие, избежать которых будет нелегко, особенно при таких высоких ставках. Кажется, все камикадзе одиннадцатого сентября были саудитами или почти все.

144

Сеид— мусульманский фанатик, слепой исполнитель чужой воли.

Хадж… Салафистская группа проповеди и джихада… Алжир… Французское химическое оружие… Франция.

Феннек вновь принялся барабанить по клавишам и задал критерии поиска. При появлении первых результатов он мысленно отчитал себя за забывчивость.

Хадж Ахмед Мессали.

Близкий к французским левым Мессали Хадж в 1926 году основал Североафриканскую Звезду — одну из первых политических партий алжирских иммигрантов, а в 1946 году создал Движение за победу демократических свобод. Карим знал это имя: много лет спустя, когда начали зарубцовываться старые раны, отец, повинуясь настоятельным расспросам сына, однажды рассказал ему о Мессали.

Один из первых сторонников независимости, Хадж ратовал за политическую модель, основанную на арабо-мусульманских культурных ценностях, за облегченную форму исламизма, не столь явно заявляющего о своих притязаниях на джихад в то время. В конечном счете он столкнулся с другими движениями за освобождение, более светскими и более склонными к насильственным действиям. За этим последовали противостояние, разобщение и предательство.

Как раз в то время отец Феннека и вступил в лагерь сторонников Мессали Хаджа и стал свидетелем его взлета. Сомневаясь относительно его религиозного прочтения политики, отец Феннека был воодушевлен увлеченностью и относительным пацифизмом Мессали. По наивности ему показалось, что это алжирский Ганди. Однако междоусобные распри, борьба за власть и личные амбиции вождя, понемногу извратившие отношения в лагере борцов за независимость, убедили отца Феннека в том, что алжирский народ проиграет, даже если победит в войне. Тогда он на время оставил всякую мысль о борьбе, пока не был арестован французами из второго алжирского бюро и не стал предателем, харки.

А сам Мессали стал мишенью других антиимпериалистических течений. Вскоре после начала вражды он основал Алжирское национальное движение, но Армия национального освобождения очень быстро пошла против него и не успокоилась, пока его не нейтрализовала. Осмеянный, разочарованный, Хадж Ахмед Мессали отошел от активной деятельности и до самой своей смерти в 1974 году не возвращался в Алжир.

Отец Карима признался, что виделся с Мессали Хаджем за год до его смерти. Он попытался обсудить с ним, как да почему, поговорить о том, что не удалось, но перед ним был усталый, озлобленный человек, страдания которого так напоминали ему его собственные. Человек, ненавидевший его отца и — сегодня Карим понимал это — неспособный хотя бы частично облегчить ему тяжесть чувства вины.

Был ли Эль-Хадж достаточно символичной фигурой, чтобы современные алжирские исламисты могли равняться на него? Феннек бегло просмотрел многие довольно полные биографические сайты. Во всех хронологиях систематически появлялись одни и те же даты: создание Североафриканской Звезды, Движения за победу демократических свобод: после роспуска Звезды — партии алжирского народа — арест, жизнь под надзором, освобождение, создание Алжирского национального движения. Затем на одной страничке в Интернете он обнаружил первое упоминание о событиях 14 июля 1953 года — парижской демонстрации, завершившейся кровавой бойней.

Карим поискал другие детали, касающиеся этого эпизода, о котором ему никто никогда не говорил. В этот день алжирские рабочие, сторонники Мессали Хаджа, устроили шествие против коммунистической партии и ВКТ. Впервые они несли транспаранты с требованиями независимости. Когда они вышли на площадь Наций, полиция атаковала их и в ответ на сопротивление манифестантов открыла огонь. Отчет о жертвах сводился к семерым убитым: «шестеро североафриканцев и один синдикалист». Сегрегация продолжалась даже на том свете.