Время созидать
Шрифт:
– Редко, но такое случается.
– Отец Грегор… Мне кажется…
– Беспокойство за судьбу ребенка естественно для матери. Вы не желаете отдавать его в орден на обучение, и я понимаю вас. Но влияние Агората сейчас не так сильно, как прежде. Вы наверняка знаете, что Сенат готовит законопроект, в котором обучение магии сделают светским. Возможно, вашему сыну не приведется уезжать из дома.
– Меня беспокоит не сила Арона, а то… что появилось вместе с этой силой. Это ведь то, о чем я думаю?..
Голоса ненадолго умолкли. Что, что там происходит?! Вот бы увидеть сквозь листву,
– Черные деревья не редкость ныне, – проскрипел голос священника.
Арон с Людо переглянулись. Черные деревья – и как он это прохлопал в собственном саду! Арон припомнил, что вчера видел черные стебли у заднего крыльца, и они пахли порохом и темнотой.
– Это может быть связано с?..
– О нет! Не думаю. Они обыкновенно растут на местах, где проливали кровь. Предки вашего мужа были людьми вздорными, и, насколько мне известно, кровавые стычки случались часто…
– Тогда черными деревьями должен был порасти весь город, – ответила мама сухо, резко.
Внутри зрело что-то, чему названия не было – темное и густое.
– Скоро мы слезем? – Рядом завозился Людо, шумно засопел.
– Сиди, сейчас приду!
Людо только пошлепал губами:
– Убью, если долго будешь.
– Хочешь, чтобы мама узнала, что мы подслушивали?
Людо отчаянно замотал головой.
Нужно было незаметно слезть с дерева и подойти к скамье с другой стороны так, чтобы его услышали и позвали, и Арон с успехом все это проделал. По дороге дугой обошел черные ростки, которые торчали из земли куриными лапами. Воздух над ними чуть дрожал, как над огнем.
– Рад вас видеть, молодой человек, – улыбнулся щербато отец Грегор, увидев его; стекла очков весело блеснули. Арон взглянул на маму: она сидела очень спокойно, сложив руки на столе, как какая-нибудь древняя статуя Лиины или еще кого, Арон точно не помнил. Только бровь подняла на растрепанный Аронов вид.
Арон поздоровался и тайком попытался пригладить волосы и поправить воротник.
– Отец Грегор обещал посмотреть, настолько ли твой дар сильный, – сказала мама.
– Да-да, садитесь с нами, молодой человек, – священник похлопал ладонью по скамье рядом с собой.
Арон неловко потоптался перед ним, сел. Что с ним будут делать? Какое испытание устроит этот Грегор? Заставит глотать огонь или изрыгать его? Или во что-нибудь превратит? Арон читал про Шеймо из Саттории, которого учитель превратил в камень, и тому надо было найти нужное слово, чтобы расколдоваться. А может ему нужно будет наслать дождь? Или заставить двигаться что-то неживое?..
– Дайте мне руку, – просто и мягко попросил отец Грегор. На миг задержал его руку в длинных холодных пальцах.
– Я вас обрадую, моя госпожа… – Он улыбнулся маме.
У Арона сердце скакнуло, и его так и подбросило на скамейке! Он владеет силой! Он станет учиться настоящей магии!
– …вам не придется расставаться с сыном. У него нет силы Многоликого.
До Арона его слова дошли не сразу. А когда дошли – внутри будто разорвало все на маленькие кусочки. Он оглох и ослеп, и руку отдернул, как из капкана, только железные челюсти уже раздробили кости.
– Я… Вот, постойте, поглядите! –
Арон поднял калечную руку: ничего не случилось. – Я… и свет зажигать могу, и сдвинуть камень, и воду заморозить! Я…– Это вспышка силы, молодой человек, это встречается, – начал ласково священник, и от этого тона только сильнее грызла обида. – Не расстраивайтесь так горько, вы забудете об этом, как и свойственно вашему юному возрасту. И станете…
– Я не маленький! – Арон вскочил. – Идите вы… в бездну!
За спиной ахнула мама, но сказать ничего не успела: Арон ураганом пронесся мимо, ввинтился в кусты, продрался через них, словно за ним гналось пушечное ядро. Убежать от мамы дело плевое, особенно если залезть на дерево и сидеть там. Мама никогда за ним не полезет, и Эрин не полезет.
– Вы сговорились! Обманщики! – кинул он не оборачиваясь, неясно кому. И вдруг с ужасом вспомнил про Людо, который и позор его видел, и слезть не может: боится. Мгновение он разрывался – прятаться или идти выручать приятеля, но Людо точно просидит тут до вечера, трясясь, как студень. Пока он размышлял, как быть – его нагнали.
– Арон, пожалуйста, извинись. – Жесткие пальцы схватили за плечо. Он поднял голову и увидел маму с лицом таким твердым и оттого страшным, что тут же захотелось вывернуться и сбежать. Он пробормотал слова извинения, не глядя на предавшего его отца Грегора.
Теперь точно накажут, подумал уныло. А самое главное – ни за что! Ему просто не повезло, не получилось вызвать огонь, да ведь и раньше не всегда сразу получалось… А все они решили, что он тупица и врун.
Обида была такой горькой, что сбивала с ног. Но Арон нашел в себе силы посмотреть на маму.
– Там Людо сидит… На груше. Ты его не ругай только, ладно, он не виноват, мы просто…
Мама даже вида не подала, что удивилась. Сказала только:
– Иди в комнату. Останешься сегодня без ужина. И выучишь к утру наизусть всю вторую главу «Деяний Гедеона Нойберта».
Арон завыл, но сильные мамины пальцы уже тащили его за ухо в дом, на заклание древним старикашкам из учебников и к голодной смерти во славу несправедливости.
8
Зрелище, представшее перед Тильдой следующим утром, приятным назвать было сложно. В ближайшем к стройке трактире пьяным беспробудным сном спали люди мастера Уильяма, второго мастера-каменщика, – кто за столами, кто на скамьях, а кто и вовсе вповалку на полу. Гулянка накануне, похоже, вышла славная. Служка лениво сгребал к середине зала грязную солому и мусор с пола монотонными движениями – шурх, шурх.
От отвращения Тильду передернуло. Кто-то лежал в луже собственной блевотины, кто-то храпел на весь зал, и вонь стояла такая крепкая, что все же пришлось прижать к носу платок.
Тильда носком башмака приподняла чью-то изгвазданную шляпу.
– Как их тут не обчистили?
Мартин Каффи, стоящий рядом, развел руками:
– Может, брать уже нечего с них было.
– Дык они сняли весь кабак! Не знаю, чего уж они тут праздновали… Орали песни, но без девочек. Без девочек, – оправдывалась хозяйка, отводя взгляд и пряча руки под передником.