Время терпеливых (Мария Ростовская)

Всё дальнейшее произошло очень быстро. Узкая дверцы, ведущая с башни на настил стены, отворилась бесшумно — очевидно, кто-то накануне старательно смазал петли. Тени скользнули внутрь. В башне горел огонь, толстая восковая свеча была прилеплена воском к лавке. На двух других лавках спали, закутавшись в обширные дохи, четверо монголов.

Коротко сверкнули мечи, и ровный храп сменился хрипами умирающих.

— Наверх теперь… — по-прежнему свистящим шёпотом распорядился первый.

Двое стражников наверху сонно нахохлились в углах смотровой площадки — приказ в монгольском войске исполняли строго. Раз велено не разговаривать без дела, значит, не разговаривать… Однако выстрелов из отдушин не ожидал никто.

Двое русских вышли на сторожевую площадку башни, уже не таясь. Тот, что говорил — очевидно, старший — поднял над головой обе руки, растягивая кусок белого холста, и тотчас в ответ на соседней башне показалось смутно белеющее в ночи пятно.

— Готово, Радомир, — негромко, но уже в голос сказал старший. — Теперь лестницы!..

…

…- Знак, княже!

Мстислав и сам уже разглядел белые полотнища, свесившиеся с башен.

— Броньша, как увидишь огонь на воротной башне, не мешкая всей силой туда!

— Ясно, княже!

— А ну, други, тихо пошли!

Всадники без криков и лишнего шума устремились вслед за князем. Бронислав проводил их глазами. Отчаянный всё-таки князь Мстаслав, истинный вождь. Не кого-то послал, сам пошёл вперёд. Сейчас он со своими отборными витязями взойдёт на стену, с которой верные люди уже спустили верёвочные лестницы, как на красное крыльцо. На этой стороне монголы их не заметят, ибо уже лежат бездыханные. А вот взять воротную башню врасплох — тут нужен верный и быстрый удар, иначе разворошишь всё осиное гнездо…

Факелы, возникшие над воротной башней, прервали размышления Бронислава.

— Ну, ребята, с Богом!

…

Тени скользили вокруг, бесплотными шелестящими голосами шептали что-то по урусски, угрожающе и невнятно. Дэлгэр рубанул по ближайшей тени саблей, но клинок встретил лишь пустоту. Тень, бесплотно рассмеявшись, придвинулась вплотную.

"Я твоя смерть, Дэлгэр. Твой путь закончен"

Дэлгэр почувствовал, как ледяные пальцы проникают ему в грудь, берут за сердце, дико закричал во сне, рванулся…

Дикие крики за окном разом прогнали остатки сна. В сереющей предрассветной мгле метались тени, точь-в точь продолжение ночного кошмара, лязгала сталь. Дэлгэр вскочил, схватил саблю, лежавшую в изголовье, выдернул клинок и отбросил пустые ножны. В тот же момент дверь в амбар, где обитал начальник особого отряда тайной стражи, с треском слетела с петель, и нукер охраны, ввалившись спиной вперёд, растянулся на полу. Пламя масляного светильника заметалось, потревоженное током холодного воздуха. А в помещение уже входили урусы, и впереди всех рослый воин в воронёных доспехах.

— Коназ-ашин! — прохрипел Дэлгэр, тараща глаза.

— Дошло до меня, будто бы ты хотел меня видеть, Дэлгэр, — князь Мстислав стоял в трёх шагах, усмехаясь. — Ты саблю-то брось, неудобно так-то разговаривать.

Вместо ответа Дэлгэр, ощерясь, со свистом рубанул по фигуре в воронёной броне. Но удар провалился в пустоту, и в следующий момент монгол увидел кувыркающуюся в воздухе саблю, эфес которой всё ещё сжимала кисть чьей-то отрубленной руки.

— Перетяните ему жилу, быстро! Не то подохнет, не сказав нужного!

…

— … Здрав будь, Балдан-багатур!

Худу расширил глаза — не может быть… Ведь позавчера только оставили они ту волшебную обитель, где обитает волшебная женщина, чародейка… И вот она здесь. Колдовство…

— Я рад приветствовать тебя, княгиня Мария. — почти правильно выговаривая русские слова, произнёс Балдан, в свою очередь разглядывая ростовскую княгиню, восседавшую в седле по-мужски. Обширная юбка из синего бархата покрывала серую в яблоках кобылу, как роскошная попона, из-под подола виднелись только чёрные сафьяновые сапожки.

— Вы здорово похожи, княгиня, ты и твоя сестра, — произнёс Балдан, уже едучи стремя в стремя с Марией, и только тут Худу осознал, что это вовсе не Эуфросиниа, а её сестра. Действительно, и разницу сразу видно — немного крепче женщина, и глаза… Вот глаза те же самые, точно. Невозможно спутать.

— Познакомься, княгиня, — кивнул Балдан. — Это Худу, племянник великого хана Берке.

— Здравствуй, Худу. — улыбнулась Мария, в свою очередь разглядывая худенького мальчишку. — Я напомнила тебе кого-то?

— Он до сих про не может отойти от чар твоей сестры, Эуфросинии. — засмеялся Балдан. — Хорошо, что я там не был. Иначе вместо дани, полагаю, привёз бы Бату-хану сундук еловых шишек.

Княгиня засмеялась в ответ мягким смехом, и племянник хана Берке вновь почувствовал сладко-щемящее чувство. Как всё же хорошо, что дядя послал его в эту землю, Урусию!

Ворота города уже были распахнуты настежь. Кортеж въехал в ворота, и тут же раздался малиновый колокольный звон.

— О! Это в нашу честь? Я польщён! — улыбнулся Балдан.

— Вообще-то это звон к обедне, службе в честь Господа нашего Бога. — улыбнулась Мария в ответ. — Но твоё посольство попало очень удачно, так что…

— … И нам перепала малая толика. — закончил Балдан.

Они разом весело рассмеялись, и Балдан почувствовал, как крепнет в нём симпатия и уважение к княгине. Да, это воистину мудрая правительница. И Бату-хан, как всегда, поступил верно, направив в Ростов не прямолинейного и не слишком далёкого Тудана, а его, Балдана.

— … А это вот храм Успения, отрада наша, — показала рукой княгиня, и Худу ощутил восторг от открывшегося глазам зрелища.

— Нравится, Худу-хан? — внезапно обратилась к пареньку Мария.

— Красиво как… — прошептал Худу.

— Во Владимире был храм не хуже. А каким красивым городом был Киев… — внезапно сказала Мария.

— Они сами виноваты, княгиня, — теперь Балдан смотрел жёстко. — Так будет со всеми, кто противится воле Повелителя.

— Да, конечно, — взгляд Марии потух.

Воцарилось неловкое молчание. Между тем процессия уже въезжала в ворота княжеского терема.

— Ну, гости мои, прошу в дом!