Время волков

Белая Волчица побледнела, вспомнив день в крепости Звероловов.

— Я думала… — она покачала головой и продолжила: — Ведь ты смог выйти из огня, разве не ты спас меня тогда?

— Нет, Вендис. Я бы не смог тебя спасти. Боги милостивы ко мне, думаю, что незаслуженно, но это так. Тот, кто спас меня из огня, не снизошел бы до тебя, как бы я его ни молил. Тебя спасла Бледная Госпожа.

Вендис склонила голову.

— Что же мне теперь делать? Ты научишь меня?

— Нет, Вендис, не научу. Не мне учить тебя таинствам Матери, я не посвящен в них. Тебе надо искать храм Великой Богини, я слышал, что на берегах Реки, ближе к устью, есть такие. Там тебя обучат всему.

— А ты?

— Меня зовет к себе другой бог. Твой путь на восток, мой — на запад, у каждого свои обеты.

— Неужели мы разойдемся навсегда? Я проигнорировал ее вопрос.

— Сейчас ты нужна своим родителям, Вендис, иди к ним.

Вендис еще некоторое время молчала, потом, так и не проронив ни слова, вышла из пещеры. Стало ли все, что я сказал ей, сильным потрясением для нее или она чувствовала и прежде, что нам не суждено быть вместе, я не знаю. Но обрывки ее горестных мыслей настигали меня даже тогда, когда она уже ушла далеко от моей пещеры. Я остался один и просидел, не шевелясь, до наступления ночи.

Я выполнил свое обещание Волчонку. Племя моего юного друга владело железным оружием, и, думаю, когда-нибудь освоит и его изготовление. Не было больше ничего, чему бы я мог научить даков. Не было больше никого, кто бы удерживал меня на берегу благословенной реки. Настала пора уходить. Я чувствовал это по запаху костров, по шороху речного прибоя, по шуму ветра. Мне нужно было уходить. Ни вещей, ни еды, ни оружия, кроме моего Меча, я не взял. Как и прежде, у меня не было ничего. Я уходил в ночь с Мечом, привязанным хитрой перевязью за спиной, и с пустыми рукам. Прощаться с племенем я не стал. Боги не прощаются, уходя.

Я вышел через тайный ход и побрел по лесу. Но кое-кто все же выследил меня. Я почуял ее и обернулся. За деревьями ее не было видно, но я знал, что она там.

— Что тебе надо? — раздраженно крикнул я в темноту. Вендис вышла из-под сени деревьев и подошла ко мне. Она выглядела прелестно в сгустившихся сумерках.

— Я знала, что ты уйдешь сегодня, — сказала она. Я проглотил ком горечи. — Так нужно, Вендис.

— Кому? — Вендис вздохнула, и я почувствовал в ее голосе сдерживаемые слезы. — Не уходи! Ты же сам говорил, твое племя погибло, твой вождь убит, и ты за него отомстил. Тебе некуда спешить, и никто тебя не ждет, никто, кроме меня!

Я вспомнил один из своих снов — темное видение осунувшегося человека в широких жреческих одеждах, сидящего на камне у Черного озера в Поэннине. В моем сне человек этот откинул капюшон и поднял на меня глаза. Глаза Гвидиона, такие светлые и печальные.

— Он ждет меня, Вендис, — сказал я тихо, — может быть, он все-таки меня ждет.

— Будь он проклят, твой черный колдун! — закричала Вендис. — У него нет права на тебя! Ко мне, ко мне ты должен спешить, я должна ждать тебя, а не он.

Я пожал плечами. Все, что могло ее в чем-либо убедить, я уже высказал ей раньше.

— Не будь так убийственно спокоен! Я не могу поверить, что ты так легко расстаешься со мной! — воскликнула Вендис.

«Однажды ты выбрал неверный путь», — вспомнил я слова Гвидиона. Однажды я сделал ошибку, полюбив женщину, предназначенную не мне. Я сделал ошибку и жестоко поплатился за нее. Белая Волчица была предназначена мне самой Великой Богиней. Сейчас, только сейчас я понял, что не своей жрицей хотела сделать она Вендис, а моей женой. Но я вспомнил, как откинул капюшон маг, и в его глазах отразился закат над Поэннином. И я снова выбрал неверный путь. Может быть, так суждено. Я знаю поверье, что Богиня наказывает тех, кто отказывается от ее предназначения. Мое предназначение было остаться среди даков, жениться на Белой Волчице и мудро править ее племенем. Тогда бы я оправдал ожидания Меча Орну, став и королем и богом одновременно, я выполнил бы предназначение Богини.

— Прощай, Белая Волчица. Будь счастлива, если сможешь, — с трудом проговорил я.

— Я буду молиться за тебя, — прошептала Вендис.

— Какому богу? — насмешливо спросил я.

Развернувшись к ней спиной, я быстро пошел прочь. Я слышал ее мысли: желание последовать за мной боролось с оскорбленной гордостью. Мне оставалось только надеяться, что гордость в Вендис возьмет верх. Иначе мне действительно придется взять ее с собой. А ведь она могла бы быть идеальным попутчиком, сильная, молодая волчица, способная, как и я, проходить огромные расстояния, бодрствовать ночью и спать днем, охотиться и сражаться наравне со мной и в волчьем и в человеческом обличье.

Уходя в ночь, я чувствовал спиной обиженный взгляд влюбленной девушки и почти был готов вернуться.

Все хорошее, что было во мне, кричало, и взывало, и требовало остановиться. Ветер, словно сорвавшись с цепи, бил мне в грудь, сбивал меня с ног, мешал мне идти, будто старался остановить меня.

«Оглянись, — выл ветер, — оглянись лишь раз, и ты останешься с ней навсегда».

Ветер трепал мне волосы, срывал плащ, пытался сбить с ног. Ветер поднялся над лесом, над континентом, над миром, он гнал тучи, ломал деревья, поднимал бурю, и тогда в его завываниях послышался мне трубный голос Жреца из Древнего Святилища:

«Гвидион! — Воздух!»

Слова, о которых я догадался уже давно. Тогда, во время обряда, Жрец назвал другое имя, тайное имя Гвидиона, скрытое ветрами. Но Властелин Ветров не всегда может уследить за своими подопечными. Ветер требовал оглянуться, ветер, но не Гвидион.

Я не оглянулся. Каким бы ни был мой путь, он должен вести меня к Гвидиону. А если нет такого пути, значит, я пойду по бездорожью, по болотам, по морям, по воздуху. Даже когда умру, мертвый мой призрак будет идти лишь в одном направлении: на запад, на Медовый Остров, в Поэннин, в Черные горы Хребтовины, туда, где остался маг со светлыми глазами. Мне не важно, какая судьба ждет меня, и не важно, держит ли Гвидион в руках меч Туата де Дананн или черный посох Фоморов, мой путь один, светел ли, темен ли, он ведет к Гвидиону.

Пройдя несколько миль, я услышал прощальную песнь Белой Волчицы.

Песнь эта завораживала, щемила душу в непонятной тоске, словно вместе с Волчьим Долом я покидал саму жизнь. И не было спасения от этой тоски, нахлынувшей на меня. Я оставлял позади тепло сердец, любовь и радость жизни, понимая, что уже никогда не обрету потерянного.

Между любящей меня женщиной и равнодушным богом я выбрал бога. Я твердил себе: таков мой выбор, такова судьба. Но только не мог понять, когда же я сделал этот выбор? Когда между жизнью и смертью я выбрал смерть, между любовью и болью — боль?

Глава 10 Король Мертвых

Туман по-прежнему дремал, распластавшись над поляной. Гвидион знал, что останавливаться в этом тумане нельзя, поэтому, несмотря на усталость, он продолжал идти. Луна спряталась за тучи и больше не освещала мир своим загадочным серебристым светом. Маг не знал дороги, здесь, в темноте, в тумане, даже если бы она и была, он не смог бы ее различить. Он просто шел, чтобы не стоять на месте и не привлечь ничьего внимания своей недвижностью. Шел бодро, но не слишком быстро, так, что могло сложиться впечатление, будто он знает, куда идет, и уверен в собственных силах и безопасности. Маг помнил, что дорогу назад он найдет как раз по этому следу бесстрашия и уверенности, оставляемому им в вязкой среде межреальности, образованной Гранями Миров — пространстве между Пространствами, получившем название Перепутье.