Время золота, время серебра

Ощетинившийся железом зверь медленно и величественно двинулся на жалкий заслон. Люди молча ждали. И это тоже было хорошо, оскорбительные выкрики всадников доводили до исступления. До врагов оставалось сто двадцать шагов, сто, восемьдесят…

7

Конечно, эти катапульты и близко не стояли с теми, что были в крепости Зенкар, но от них и не требовалось простоять века. Десяток залпов, сотни две снарядов, и хватит.

Джеральд с усмешкой оглядел ползущий внизу шарт. Собрались раздавить почти безоружное ополчение, но зелье фаластымца Калиника будет для вас сюрпризом. Золотой Герцог с гордостью глянул на Джейн, мысль о катапультах принадлежала Деве, но секрета фаластымского огня не знала даже она. Наши дела возвращаются к нам странным образом. Он вусмерть разругался с ледгундскими тогда еще союзниками, запретив разрушать стены сдавшегося города. В благодарность бородатый фаластымец заставил "олбрийского витязя" запомнить, как смешивать горную кровь, смолу, серу и селитру. Он посмеялся, но все же привез с собой "горной крови" — черной, пахучей, маслянистой… Мало привез, но здесь много и не понадобится.

— Милорд, — барон Бин был бледен, но держался, — голова поравнялась с вешками.

Джеральд махнул рукой.

— Давай!

Катапульты жутко заскрипели, подбрасывая в белесое небо камни.

Гномы родились и выросли среди камней, они знали камни, чувствовали их, даже молились им, но на сей раз камни стали союзниками людей. Здоровенные булыжники с грохотом обрушились на ползущий шарт. Они все рассчитали верно, они молодцы.

— Шары!

Только б он ничего не напутал, только б ничего не напутал фаластымец!

Глиняные шары устремились вслед за камнями и обрушились на недомерков. Они разбивались, взрываясь жидким зеленым пламенем, каждая капля которого прожигала тело насквозь. Старик из Зенкара не солгал.

— Фаластымский огонь! — выдохнул барон Бин. — Фаластымский огонь!

Да, именно он, тайное и страшное оружие южан, все еще сдерживающее господних воинов на подходе к Святым землям. Ну, недомерки, что будете делать? Если у вас в голове есть хоть что-то, броситесь вперед, чтобы смести людей и захватить страшные машины. И это у вас получится…

— Барон, они сейчас пойдут. Мне пора. — Джеральд наклонился к уху барона и шепнул: — Берегите Деву.

— Милорд, не сомневайтесь.

Джеральд уже не слушал — на Бина можно положиться. Золотой Герцог склонился в поклоне перед Джейн:

— Моя леди, пожелайте нам удачи!

Она наверняка что-то ответила, но нельзя перед боем думать о голубых глазах. Джеральд вскочил на Уайтсоррея, успев заметить, что недомерки таки побежали к расстрелявшим свое катапультам. И прекрасно, значит, крестьяне не зря рыли волчьи ямы.

Лэннион уже был в седле, они махнули друг другу руками и тронули коней. Зачем слова? Все уже говорено-обговорено. Двумя клиньями из-за пешего ополчения с флангов, обходя ловушки, по смешавшейся толпе! Это уже не танец, не обман, это настоящий бой, который должен стать последним.

Бросок вышел стремительным и коротким. Обожженные и оглушенные гномы первых рядов пытались развернуться и отступить от волчьих ям, но не давали прущие сзади. "Ястребы" весом коней проломили строй, взметнулась секира Дэвида, отправив в преисподнюю гнома с золотой штукой на палке. Толпа смешалась, кто-то бросился вперед, в ямы, большинство подалось назад, мешая своим же.

Джеральд заприметил гнома в рогатом шлеме и каких-то цапках, гном пытался восстановить порядок и вообще, судя по всему, был начальством не из мелких. Золотой Герцог поднял Уайтсоррея на дыбы, заставив обрушить копыта на двоих карликов. Те свалились. Не глядя на них, герцог рванулся дальше, к рогатому, молясь, чтобы шлем не устоял перед мечом. Ему повезло — подгорные мастера честно отрабатывали свою плату, а мечам плевать, что рубить — фаластымских витязей, ледгундцев, куиллендцев или гномов. Свистнула сталь, и из одной рогатой головы получилось две, Джеральд стряхнул кровь с меча и огляделся. Гномов здорово потеснили, но до полной победы было далеко, а недомерки начали приходить в себя. Авангарду сильно досталось, но основные силы почти не пострадали, и еще оружие… "Ястребы" и дружина Лэнниона в подгорных доспехах, но остальным приходится солоно, а лошадям и того хуже. Золотой Герцог напоследок срубил еще одного коротышку и поворотил коня под надсадный вой гномьей трубы. Похоже, гномий вожак приказывает отступить. Правильное решение, ничего не скажешь.

8

Они не могли понаставить этих метательных штукна всех дорогах, люди вообще не умеют как следует строить, тем более машины. Нужно их обойти. Именно! Нужно обойти по полям и ударить ночью по пехоте. Даже теперь шарт сомнет любой строй…

— Ронинг!

— Мой гросс. — Бригштандер старался быть бодрым, но он боялся. Наследник цвергов боится людей, позор!

— Ронинг, мы идем в обход.

— Мой гросс…

Договорить толстяку не удалось. К подножию платформы подбежали десятка полтора воинов. Что-то случилось? В любом случае, гномы не должны бросаться к гроссу, им следует обратиться к своему непосредственному начальнику.

— Мой гросс! — воскликнул Штребель. — Вы только послушайте, что они себе позволяют!

Послушайте! Век бы такое не слышать. Позор, позор всему Подгорному племени!

— В лагере был мой брат, — вопил какой-то мерзавец, — мой единственный брат! На меня бросили его труп!

— Ты обещал нам победу, — проорал бывший рудокоп, — а мы тут сдохнем! Сдохнем!

Маэлсехнайли не верил своим ушам. Воины разинули пасть на гросса?! Куда катится этот мир! Маэлсехнайли указал дежурным штандерам на изменников:

— Четвертовать! Немедленно!

Адмонкарсель и Сконе Минтус махнули руками, два десятка Алмазных бросились вперед, но проскочили мимо смутьянов, окружив платформу. Неужели Пиновац опасается бунта? Гномы не бунтуют! Нельзя выказывать недоверие всем из-за нескольких негодяев.

— Пиновац, — Маэлсехнайли постарался придать голосу побольше твердости, — мои воины мне верны, нет нужды…

— Ты низложен. — Лицо начальника охраны было таким же, как всегда, и Маэлсехнайли не сразу понял, о чем речь.

— Маэлсехнайли Моосбахер, ты не можешь дольше вести гномов! — добавил Йель-бан-Тук-унд-цу-Плах.

— Предатели! — Глаза Штребеля налились кровью. — Воины Подгорного племени, вы…

Удар Лоппаринера сбил жреца с ног. Стоявший рядом Ронинг сын Кертьяльвальди охнул, присел, вскочил и побежал к краю платформы. Штак-бан-Хорден-унд-цу-Беер сбил его с ног, толстяк грохнулся на трап, покатился вниз, звеня кольчугой и цепями. Двое охранников воткнули в землю секиры, останавливая упавшего, словно катящуюся бочку. Маэлсехнайли затравленно оглянулся и увидел вокруг себя лица, переставшие быть знакомыми. Пиновац, Йель-бан-Тук-унд-цу-Плах, Штак-бан-Хорден-унд-цу-Беер, Лоппаринер, Адмонкарсель, Сконе Минтус — все они смотрели зло и хмуро. Кто сказал, что гномы не предают?

— Твое время кончилось, — зло процедил Лоппаринер, хватая стоявшую за троном секиру цвергов.

— Изменники… — выдохнул Маэлсехнайли.

— Это ты — предатель, — огрызнулся Йель-бан-Тук-унд-цу-Плах. — Куда ты нас завел?

— Ты во всем виноват! — Палец Адмонкарселя уставился на Маэлсехнайли, а Сконе Минтус крикнул Алмазным:

— Взять лжевождя!

Стражи, громко топоча, бросились по трапу вверх, Маэлсехнайли сделал шаг назад, оступился и сел, почти упал на трон. Пиновац грубо ухватил его за плечо: