Время Зверя

Впрочем, эта промежуточная победа не принесла мне славы и не предоставила возможности отдохнуть. Потеряв практически всех метателей электричества, безликие не растерялись и выпустили против меня псов, а сами, приняв пространственный облик, переключились на людей. Воспользовавшись секундной паузой, в которую уложилась вся перегруппировка противника, я попытался оторваться от злобных тварей, быстро переместившись ещё дальше к югу. Во время этого недолгого маневра я успел оглянуться по сторонам и понял, что лихорадкой охвачена уже практически вся планета. Уклониться от стычки, чтобы, выждав момент, внезапно прыгнуть на спираль без применения запрещенных приемов, мне, пожалуй, не светило.

Я внимательно осмотрел окрестности и убедился, что среди покрытых низкорослой зеленью предгорий нет никого, кроме десятка вооруженных бандитов, которых в любом случае следовало уничтожить. Взвившись выше озонового слоя, я шепнул Звук, и в атмосфере планеты образовался своеобразный колодец. Лежащий подо мной участок земли, площадью примерно в сотню квадратных километров, погрузился в холод и мрак безвоздушного пространства. Шедшие по моему следу псы заскулили и бросились из страшной для них зоны прочь. Я же, напротив, с большим удовольствием пошел на снижение. Космическая темнота вокруг меня разорвалась надвое, словно лист черной бархатной бумаги, и в образовавшемся просвете я увидел унылый каменистый пейзаж. Поскольку о мелочах думать было некогда, притормозить я забыл, и, врезавшись в поверхность планеты, утонул в клубах взметнувшейся в черное небо пыли. Я осознал, что был не прав, лишь когда с трудом встал и отряхнулся. Ноги от удара гудели, в глазах плавали темные пятна, и окружающий мир казался совсем не таким приятным, как минуту назад. Лежащие под ногами камни теперь покрывал толстый слой мягкой пыли, словно здесь никогда не было ни ветра, ни дождя. Потускневшее светило отдавало последние силы, пытаясь согреть этот резко остывший мир багровыми лучами, однако для любого земного существа здесь было нестерпимо холодно. Даже я зябко поежился и выпустил шерсть на пару сантиметров длиннее, чем обычно. С полным отсутствием кислорода я также, кажется, погорячился. В стремлении обеспечить себя достаточным количеством живительных молекул мне приходилось дышать очень часто. Впрочем, неудобства с лихвой компенсировались относительным спокойствием. Взбодрив себя этой мыслью, я радостно встряхнул шерстью и фыркнул. Теперь можно было спокойно перейти на пружину…

Впрочем, некоторый повод для беспокойства у меня оставался. Псы и безликие воины не любили таких некомфортных условий, и о нападении с их стороны я не думал, однако…

Я оглянулся по сторонам и понял, что тревожусь не напрасно. Со стороны солнца ко мне приближались всадники. Четверо бескрылых, закованных в доспехи воинов. Это были, конечно же, не псы и не безликие. Теперь я вспомнил о них гораздо больше, чем когда подслушивал разговор страшных существ с Иилом. Эти четверо были теми самыми стражами, которые выполняли на спирали основные полицейские функции. Вернее, эти функции выполняли легенды о них, ведь более законопослушных граждан, чем крылатые, найти было невозможно, однако непобедимые воины, разъезжающие верхом на странных, редчайших для пружины животных, все-таки существовали. Теперь они сошли со спирали следом за остальными времянами, чтобы умерить мой пыл. Какая, однако, честь для скромного Зверя! Я выпустил когти и пригнулся, заставляя свое тело постоянно менять очертания, чтобы у стражей не было возможности определить мои истинные размеры. Я решил применить эту военную хитрость, поскольку не знал, что было на уме у приближающихся врагов и насколько они сильны. Не знал потому, что не мог перехватить ни единого мысленного импульса. Это меня, естественно, беспокоило. Раньше мне приходилось сталкиваться с этими, самыми загадочными из времян, лишь на пружине, а там все было иначе. Мы обменивались ударами и репликами, не прибегая к уловкам вроде прочтения мыслей или маскировки. Вследствие этого об их образе мышления я имел лишь смутные предположения. Впрочем, я точно знал, что всадники являются существами, во многом похожими на меня самого, и это внушало мне надежду на то, что их можно обмануть. Алые балахоны стражей развевались на несколько метров, в руках поблескивали длинные пики, а вытянутые шлемы играли красными солнечными бликами. Поскольку мне приходилось смотреть на них против Солнца, лиц разглядеть я не мог. Возможно, их у врагов не было, так же, как и у крылатых, я точно не помнил, но стражи представляли иную расу разумных времян, и я предполагал, что они отличаются от безликих не только отсутствием крыльев. Всадники плавно покачивались в седлах, когда лошади перепрыгивали через очередной валун. Оружие воинов, однако, оставалось неизменно направленным в мою сторону. У лошадей, белых, даже в красноватом отсвете слабо мерцающих попон, были вытянутые, как и шлемы всадников, черепа и острые зубы хищников. Темные впадины их глаз почти не отражали свет и потому казались бездонными. Как и хозяева, в «мыслительном эфире» лошади соблюдали полную тишину.

Я распластался по земле на максимальное расстояние по фронту и замер. Когда всадники подъехали достаточно близко, я ударил по пыли, словно собирался выбить этот обширный ковер, делая генеральную уборку. Поднявшаяся стена беспросветного серого мрака поглотила стражей, но они, словно не замечая её, продолжали двигаться в мою сторону. Уклониться от столкновения я уже не мог и потому встал в полный рост. Легко перекусив пику первого из нападавших, я сдернул его с лошади и забросил далеко за прикрывавшие мой тыл скалы. Остальные всадники двинулись, окружая меня, с каждым шагом подъезжая все ближе.

Их острые пики мелькали с приличной скоростью, заставляя меня отбивать удары и уворачиваться без всяких пауз. Буквально через минуту я почувствовал незнакомую ранее усталость. Я был настолько удивлен этим обстоятельством, что тут же пропустил болезненный укол в спину. Стальной наконечник пробил мою густую шерсть и плотную кожу. Ничего жизненно важного он не задел, но боль выбила меня из колеи, а это привело к ещё одной досадной ошибке в обороне и новой порции боли. Такое развитие боя меня не устраивало, однако я не мог вырваться из плотного кольца бездушных всадников и не мог победить их всех одним ударом. Оставалось бороться, но я терял силы и, честно говоря, начал побаиваться их дьявольской настойчивости.

С трудом подавив зарождающийся страх, я сконцентрировался и вырвал пику у второго из нападавших. Он сумел удержаться в седле и выхватил меч. Ближний бой для меня был более предпочтителен, и потому я не стал от него уклоняться. Всадник рубанул, целясь мне в голову, сверху вниз, но его клинок разлетелся от удара моих когтей, а сам воин потерял равновесие и подался вперед. Я вновь взмахнул рукой, и противник лишился головы. Я чувствовал, как уходит проникший было в мою душу страх и на его место возвращается боевой азарт. Непобедимость бездушных всадников оказалась несколько преувеличенной. Я уже не обращал внимания на боль и непривычную усталость. Только битва и вкус свежей крови! Это стало моим кредо на ближайшие полчаса. Всадники продолжали атаковать, так и не обнаружив ни единого признака мысли. Даже умирая, они ни о чем не думали. Я как-то уже привык к пустоте в их мозгах и сосредоточился на том, чтобы ловить момент очередного удара и грамотно парировать его. Я рвал холеные лошадиные Шеи, подсекал хвостом их стройные ноги и вспарывал подпруги вместе с животами. Третий всадник вышел из боя именно потому, что попал под тушу своего животного и долго не мог из-под неё выбраться. Я не стал его убивать в таком жалком положении потому, что спешившийся воин был более легкой добычей в любом случае. Страж наконец выбрался из-под мертвого коня и бросился на меня, размахивая клинком. Он оказался не слишком высокого роста и потому не смог дотянуться своим мечом до моего горла. Я одолел его с огромным трудом, но все же до того, как он и четвертый всадник сумели втоптать меня в пыль.

Я обливался потом и кровью, слабея, но не сдаваясь. Последний из врагов вел себя примерно так же, как третий. После того, как я переломал ноги его коню, у стража не осталось никаких шансов на победу, но он все равно рвался в бой, попеременно тыча в меня мечом и обломком пики. Я разделался с ним за несколько секунд и устало опустился на скользкий от крови валун. Действие изолирующего местность Звука ослабло вместе со мной, и вокруг снова появился воздух, хотя атмосферное давление пока составляло не больше одной десятой от нормального. Это пришлось весьма кстати. Я с удовольствием вдохнул полной грудью. Мне ужасно хотелось попить и прилечь, расслабив все мышцы. Я попытался зализать раны, но меня мучила жажда, и я не смог выдавить из себя ни капли слюны. Покачав головой, я зачерпнул пригоршню песка и проник в её суть. Обычно такая элементарная процедура, как преобразование вещества в воду, отнимала не более секунды, но сейчас я крепко задумался на несколько минут. После изнурительного боя мои нормальные способности почти исчезли. Все-таки добившись трансформации песка в пригоршню воды, я выпил соленую жидкость и почувствовал некоторое облегчение.

Теперь я мог зализать свои раны, чтобы не терять силы вместе с вытекающей кровью. Я повернул голову назад, чтобы дотянуться до раны в спине, и похолодел.

Мгновение остановилось, плеснув мне в лицо порцию животного ужаса. Я увидел сверкающий красными бликами меч воина, выброшенного мной в самом начале боя за скалы. Оружие уже заканчивало свое движение по круговой траектории и стремительно приближалось к моей шее. Я хотел отскочить в сторону, но усталые мышцы не смогли сократиться с нужной скоростью, и я чуть было не опоздал…

Умереть от удара сзади, в ужасе, одиночестве и бесславии… Смерть была недостойна Зверя, но уклониться было некуда, а подпрыгивать некогда. Оставалось пригнуться, а лучше вообще провалиться сквозь землю…

Так я и сделал. На то, чтобы зарыться в каменистый грунт и проползти под каменной платформой пару сотен километров, ушел весь остаток моих сил. Ощущение было для меня странным, но я находил такому упадку физических возможностей вполне логичное объяснение. Стражи были избраны блюстителями порядка как раз потому, что только перед ними на колени падали все, даже неутомимый в иных ситуациях Зверь. Кто мог одолеть меня в бою, если я не уставал? Никто. А кто мог внушить мне усталость? Только стражи. Теперь от их дружного коллектива остался лишь один безлошадный воин, однако встречаться с ним, пока не наберусь сил, я все равно не хотел.

Прорыв ещё несколько сот метров Грунта по прямой, я взял немного вверх и почуял запах моря. Сначала он был едва ощутим, но вскоре мое тело обволокли прозрачные капли чистой воды. Я попытался стряхнуть с себя влагу, но сделать это мне не удалось потому, что вместо пленки меня охватывал уже довольно приличный водяной кокон. Масса жидкости становилась больше с каждым мгновением. Она перекрашивала черноту подземелья в зеленоватую, подрагивающую прозрачность глубин. Я полз, а вернее, уже плыл через океан. Зеленые воды осветил неведомый источник, и мне стало совсем хорошо. Я расслабленно покачивался в мягких волнах, наблюдая, как движутся отблески невидимого светила. Они отражались от серебристых боков рыб и забавных каракатиц. Пару раз невдалеке мелькали хищные рыла акул, но меня это мало интересовало. Все эти твари были бездумными, а значит, не могли рассказать, что творится на поверхности. Впрочем, мне как раз требовался отдых и полный покой. Я лихорадочно впитывал всем телом растворенные в морской воде химические элементы, восстанавливая тем самым и физическую и моральную форму. О катастрофе, ширящейся где-то выше уровня моря, я старался не думать, но авторы трагедии не желали выпускать из зала ни одного зрителя. Стоило мне расслабиться и подумать о приятном, как в паре кабельтовых прямо по курсу, сквозь зеленый сумрак водной толщи проступил борт тонущего судна. Вокруг изрубленного мечами безликих корабельного корпуса кружились миллионы воздушных пузырьков и тысячи сумбурных, панических мыслей гибнущих людей.

Я нехотя подплыл вплотную к судну и заглянул в зияющий иллюминатор. Под водой была пока лишь корма. Внутренние аварийные системы сработали нормально, и судно разделилось на сотню герметичных отсеков. Внимательно осмотрев его повреждения, я пришел к выводу, что затонуть оно не могло, но напуганные страшным креном люди этого не понимали. Они сходили с ума в прямом и переносном смысле.

«Чрезвычайная ситуация! — стучало в мозгу пожилого человека. — Где же капитан?! Где офицеры?! Черт их всех побери! Вода? Нет! Выход! Где выход?!»