Время звезд

Все, что мы сделали, – короткий абзац в истории и небольшая сноска на одной из страниц учебника физики; в новостях для нас места нет. Подумав, я решил, что даже сноска – это очень и очень прилично, а потом мне как-то надоело думать о прошлом.

Вместо этого я начал размышлять о переобучении, которое мне предстояло и которое, как до меня понемногу доходило, будет очень и очень серьезным; в мире произошло значительно больше перемен, чем я мог ожидать. Вот взять, например, стиль женской одежды – я, поверьте, совсем не пуританин, но в мое время так не одевались, если это можно назвать одеванием. Девушки при всем честном народе расхаживали без ничего на голове, хотя бы на макушке… голые головы, словно у животных.

Слава Богу, отец не дожил. Он-то никогда не разрешал нашим сестрицам и за стол садиться без шляпы, даже дома, даже если за столом не было неженатых мужчин, кроме нас с Пэтом.

Или погода. Знал я, конечно, что Ф.Д.П. работает над этой проблемой, но мне никогда и в голову не приходило, что у них может что-нибудь получиться. Неужели никому не кажется скучноватым, что дождь бывает только ночью? Или еще грузовики. Ясно, что от грузовика требуется только одно – чтобы он перетаскивал грузы из одного места в другое. Но все равно без колес они кажутся какими-то не очень надежными.

Интересно, сколько времени потребуется, чтобы последнее колесо исчезло с лица Земли?

Только я пришел к разумному выводу, что как ни крутись, а придется привыкать ко всему этому, и тут проходившая мимо меня стюардесса положила мне что-то на колени. Когда я взял это «что-то» в руки, оно заговорило. Это был просто сувенир на память о поездке.

Городской дом Пэта раз в восемь больше той квартиры, где мы жили когда-то всемером; я решил, что хоть какая-то часть денег у него, видно, сохранилась. Робот-дворецкий принял у меня шляпу и ботинки, а потом проводил к хозяину.

Вставать Пэт не стал. Не уверен, что он мог встать. Разумеется, я знал, что он стар, но все равно не ожидал увидеть такого старика. Было ему, дайте прикинуть, восемьдесят девять. Да, это точно, скоро будет наш девяностый год рождения.

– Привет, Пэт. – Я пытался вести себя непринужденно.

– Привет, Том. – Он тронул подлокотник своего кресла, и то покатилось мне навстречу. – Не двигайся, постой немного так и дай мне хорошенько тебя осмотреть. – Он осмотрел меня с головы до ног, потом произнес несколько удивленно: – Разумом я, конечно, понимал, что ты почти не изменишься за все эти годы, но увидеть это собственными глазами, осознать это – совсем другое дело, согласен? «Портрет Дориана Грея».

Голос у него тоже был старый.

– А где семейство? – спросил я, начиная ощущать неловкость.

– Я велел девицам малость подождать. Хотелось сперва увидеться со своим братом один на один. А если ты так уж мечтаешь увидеть Грегори и Ганса, за обедом у тебя будет эта блестящая возможность. А пока, ну их в болото, поболтай лучше немного со мной. Это же как много прошло времени. – В его глазах стояли слезы, стариковские слезы, которые так легко появляются, и я от смущения не знал, куда деваться.

– Я понимаю, что много.

Вцепившись в подлокотник, он сильно наклонился.

– Скажи мне только одно. Здорово было?

Перед моими глазами пробежали доктор Деверо, мамочка О'Тул, бедняжка Пру, которая так и не успела стать взрослой, по-настоящему взрослой. И дядя Стив. Потом, сделав усилие, я прогнал их и сказал то, что хотел услышать Пэт:

– Да, это было здорово, очень здорово.

– Вот и слава Богу, – вздохнул он. – Сам-то я давно уже перестал жалеть. Но было бы страшно обидно, если бы все зря.

– Было очень здорово.

– Вот это я и хотел услышать. Я сейчас позову девиц. Завтра мы осмотрим наш завод и я познакомлю тебя со всеми ключевыми людьми. Ты не подумай, я не ожидаю, что ты сразу возьмешь все в свои руки. Если хочешь – устрой себе сперва хороший долгий отпуск. Но не очень долгий, Том. Ведь я, наверное, очень постарел. Мне теперь трудно смотреть вперед, думать о будущем.

Вот так-то до меня дошло, что у Пэта все, как обычно, спланировано.

– Секунду, Пэт. Показав свой завод, ты доставишь мне большое удовольствие, и даже окажешь честь. Но не очень рассчитывай на меня. Сперва я пойду учиться. А потом – потом и увидим.

– Что? Не устраивай глупостей. И не называй его «мой», это «Братья Бартлет, Инкорпорейтед». И с самого начала так и было. Ты отвечаешь за этот завод не меньше, чем я.

– Ты, Пэт, успокойся. Я же просто…

– Молчать! – Голос у него был тонкий, визгливый, но в нем все еще слышались начальственные нотки. – Я не собираюсь, молодой человек, выслушивать всю эту Вашу чушь. До сих пор все было по-Вашему. Вы совершили долгую увеселительную прогулку. Не станем вспоминать, каким образом Вы этого добились. Что было, то прошло. Но теперь пришло время Вам немного повзрослеть и принять свою долю ответственности за семейное дело. – Тяжело дыша, Пэт смолк. Затем он продолжил тихо, словно разговаривая сам с собой. – У меня нет сыновей, у меня нет внуков, все приходится тащить одному. И чтобы мой брат, мой собственный брат… – Голос его совсем стих. Я подождал и взял Пэта за плечо. Плечо это было сделано словно из спичек, моя рука разжалась. Но я твердо решил объясниться с Пэтом раз и навсегда; я сказал себе, что так будет милосерднее.

– Пэт, послушай меня. Пойми все правильно и не считай меня неблагодарной свиньей. Просто я хочу сам жить свою жизнь. Попытайся меня понять, компания «Братья Бартлет» может оказаться частью этой жизни, а может и не оказаться. Вполне возможно, что не окажется. И решать буду я. Никто никогда не будет мне указывать.

Он отмел мои возражения, как нечто, не заслуживающее внимания.

– Ты сам не знаешь, чего ты хочешь. Ты еще совсем мальчик. Ладно, не важно, поговорим об этом завтра. Сегодня у нас день радости.

– Нет, Пэт, я не мальчик. Я мужчина. И тебе придется привыкнуть к этому. Я могу наделать ошибок, но это будут мои собственные ошибки. Никто не будет мне указывать, что делать.

Он не смотрел на меня.

– Я говорю серьезно, Пэт, – настаивал я, – я говорю настолько серьезно, что, если ты не согласишься и не смиришься с этим, я встану и уйду. Прямо сейчас. Навсегда.

Вот теперь он поднял на меня глаза.

– Ты не можешь так поступить со мной.

– Я могу.

Он вгляделся с мои глаза.

– Да, ты можешь. Ты всегда был злым. У меня была с тобой уйма неприятностей.

– Я и остался злым, если ты считаешь, что это – подходящее слово.

– Да… Но ведь ты не можешь поступить так с девочками. Например, с Вики?

– Придется, если ты меня к этому вынудишь.

Секунду Пэт глядел мне в глаза, затем плечи его как-то сникли, он закрыл лицо руками. Казалось, он сейчас заплачет, и я чувствовал себя каким-то дерзким типом, измывающимся над стариком. Не зная, что делать, я похлопал его по плечу, жалея уже, что не остановился вовремя, хотел обязательно все ему высказать. Припомнил я и то, что именно он, этот хрупкий старик, рисковал здоровьем, и, больше того, рассудком, чтобы выйти на связь со мной во время первого пика и, припомнив, подумал, ладно, если уж Пэту так хочется – доставлю ему удовольствие. Ведь ему, в конце концов, и жить-то осталось немного.