Времяточец: Откровение
Шрифт:
Последняя найденная карта её удивила. Обе её стороны были одинаковые, на обеих было написано «Эйс». Да. Круто.
— Кто-то тебя раскусил, профессор, — тихо сказала она комнате, почти не рассчитывая на ответ.
Питер Хатчингсон выглядывал на улицу сквозь витражи окна, и в этот момент пришла беда. Улицы Челдон Боннифейс казались ему красными, они вели вдаль, к малиновым болотам. Из задумчивости его вывел раздавшийся во время пения гимна крик.
Обернувшись, он увидел, что его жена лежит на скамье, схватившись за голову. У неё на коленях откуда-то взялся ребёнок.
Питер
Трэло что-то заметил, какое-то движение в дальней части церкви — кто-то ушёл, мелькнуло лишь знакомое пальто.
— Саул, — мысленно прошептал он. — Кто это был?
— Это был Доктор, — пробормотал Саул. — Я хотел его окликнуть, но побоялся, что могу ещё сильнее перепугать паству. Он, похоже, снова исчез. И он… принёс ребёнка.
— О боже, — вздохнул Трэло. — Я так и знал, что сегодня случится что-то сложное.
Закончив поиск тайных ходов, вентиляционных шахт и скрытых камер, Эйс сидела спиной к небесному глобусу и листала атлас. Она хотела кое-что найти в нём. Вот. Челдон Боннифейс, на реке Бер, между Роксэмом и Хорнингом. Эта деревня была настоящая.
Позади неё из глобуса, из созвездия Кассиопея, вытянулось серебристое щупальце. Его кончик был блестящий и острый, как игла.
Доктор закрыл глаза и вздохнул, его руки были подняты над консолью ТАРДИС, он был словно артист, ожидавший своего выхода. Один из кругов на стене отсека управления был снят, обнажая сложное хитросплетение проводов, в котором что-то было изменено при помощи плоскогубцев. Два пальца левой руки Доктора были согнуты в Рога Рассилона, галлифрейский знак для защиты от тёмных сил. Сам Рассилон это бы не одобрил.
— Это не для меня, — тихо сказал Доктор своему древнему соотечественнику. — Это для друга.
Щупальце метнулось и пробило в куртке Эйс дыру. Эйс развернулась, сбросила с себя куртку, но тут же второе щупальце бросилось к её горлу. Глобус бурлил металлической жизнью, Эйс отбивалась от острых шипов книгами, взятыми со стола, с полок, с пола… Она упёрлась спиной в стену, всё ещё отбиваясь, но щупальца схватили её за лодыжки и потянули.
— Ни за что! — ревела она, хватаясь за ножки столов и стульев, но шипы жалили её руки, не давая держаться, и в конце концов её поволокло к источнику извивающихся щупалец.
Её снова звал космос.
— Профессор! — закричала Эйс, когда её затягивало в глобус. А затем, когда её лицо пропало под темнотой между звёзд: — Док…
И всё замолкло.
Дверь открылась и из-за неё выглянула голова библиотекаря. Увидев разбросанные книги, он сокрушённо покачал головой, поднял куртку Эйс и повесил её на вешалку.
— Что за беспорядок, — вздохнул он. — Хотел бы я, чтобы он научился быть аккуратнее.
Он вышел и закрыл за собой дверь.
У Эйс снова было ощущение полёта. Она уже начинала привыкать к этому. Темнота раздвинулась, как занавес, и перед ней возникла стена, уходящая в обе стороны до бесконечности. Стена была изогнутая, она словно защищала какой-то огромный мир. Очень в духе семидесятых. Эйс приземлилась обеими ногами на стену, и сразу поняла, что нужно сделать. То же, что она делала всегда. Она вынула из рюкзака банку
нитро-9 и приклеила её скотчем к кирпичной кладке. Длинный запал. В этой странной вымышленной стране не было никакого укрытия. Ей просто придётся отойти вдоль изгиба стены как можно дальше. Небо над ней было тёмное, словно чёрный бархат. Но от него исходило странное ощущение; что-то, что Эйс искала всю свою жизнь, и иногда думала, что нашла.Небо любило её.
— Да, — подумала Эйс. — В духе семидесятых.
Она помчалась оттуда, мысленно считая гиппопотамов, а досчитав до пятидесяти, бросилась на пол.
Стена взорвалась, кирпичи, описывая дуги, исчезали в темноте.
— Круто! — улыбнулась Эйс.
Доктор напрягся, его рот был слегка приоткрыт, рука зависла над снятой панелью консоли ТАРДИС. В нескольких сантиметрах от его пальцев торчали пять проводов. На его лице было то ли удовольствие, то ли боль.
Что бы это ни было, это было очень сильное чувство.
По гладким и неприятно тёплым кирпичам Эйс соскользнула в проделанную ей дыру. Она оказалась в яркой многоугольной комнате. Она насчитала тринадцать сторон. В каждой из сторон было подобие ниши, эти ниши словно пульсировали жизнью.
В семи из ниш была странная, органическая путаница биологических цепей и… О… А в других шести нишах были люди.
Они были наполовину сформированными мужскими фигурами, белыми, как окружавшие их стены, их лица были пустые, костюмы символические. Похоже, туда попало что-то вроде плесени, и эти фигуры были словно покрыты пятнами серого лишайника. Органические цепи росли вокруг них, как будто пытаясь их поглотить, но этому что-то мешало. Фигуры шевелились, словно растения, которые ищут свет.
Одна из фигур дёрнулась, двинулась, на её лице возник рот, который раскрылся и прохрипел:
— Что… уже… пора?
— Нет! — вскрикнула Эйс. — Спите дальше, ещё не пора!
Существо начало двигаться, пытаться высвободиться.
Эйс почувствовала настоящий страх, старый страх перед клоунами и манекенами. Перед тем, что не было человеком, но притворялось им. Доктор иногда был таким.
— Ты уже почти на месте, девочка, — донёсся сверху приглушённый женский голос.
— Я не девочка.
— Это был хороший сон, чудесная сказка. Быть может, когда ты проснёшься, Доктор с него посмеётся.
Эйс не могла поверить этому.
— Вы меня обманываете. Это не мог быть сон, всё слишком по-настоящему.
— Ты всё ещё в Челдон Боннифейс. В медовуху что-то подсыпали. Какой-то токсин из грибов. Бродяги хотели обокрасть тебя. Доктор тебя спас и вернул в ТАРДИС. Сейчас он тебя лечит.
— А ты тогда кто?
— Я твой логический ум, который говорит с твоей мечтательной, эмоциональной стороной.
— Ладно, поверю. Как мне вернуться домой?
— Просто расслабься, — сказал голос. — И думай о Норфолке.
И Эйс подумала, подумала о снеге, о таверне, о местных жителях, о Докторе, который явно снова загнал себя в тупик. Видимо, она чего-то этим добилась, потому что у неё возникло чувство, словно её подключили к гигантскому гудящему блоку питания. Это что, так ощущается жизнь с расстояния? Она слышала о людях, которые чуть не умерли, но всё-таки выжили. Не испытывая страха, они описывали белые тоннели и красивые сады.