Врозь или вместе?

Джен оживленно хлопнула в ладоши.

— У вас был роман?

— Да, — ответила Кэтрин. — Подростковое увлечение… По сути, глупость. А закончилась эта глупость разбитыми детскими сердцами. Знаешь, наверное, как это бывает в юности.

Дженетта выжидающе молчала. Ждала продолжения истории. Ее глаза горели.

— А в Нью-Йорке мы встретились случайно. Бернард приехал сюда с сыном на две недели и поселился в соседнем доме. Чего только ни случается в жизни! — воскликнула Кэтрин.

— И?

— Что?

— Юношеская страсть разгорелась с новой силой?

— Нет-нет, что ты! — поспешно произнесла Кэтрин. — Бернард — мой временный сосед. Не более того. Он меня больше не волнует. — Ложь ей всегда давалась с трудом, но она твердо знала: в некоторых ситуациях без невинного обмана просто не обойтись.

— Что-то не верится, — усмехнулась Дженетта и подмигнула подруге. — Желаю тебе удачи!

Кэтрин ничего не ответила.

— Пойду, заберу своего Артура. Что-то он разговорился! Завтра ему надо появиться на студии в семь утра! — озабоченно произнесла Джен и удалилась.

Через некоторое время и другие гости засобирались уходить. Кэтрин провожала всех до двери, прощалась и дружелюбно улыбалась, а сама только и думала о том, что Бернард все еще здесь.

Она уже не злилась на него за его колкости и издевательский тон. От желания, чтобы он остался на ночь, у нее мутнело в голове.

Когда все гости разошлись, Бернард медленно подошел к ней и развел руками.

— Вот и закончился твой маленький праздник.

Кэтрин молча кивнула.

— Все было чудесно. Мне понравились твои друзья. И угощение, — пробормотал он. — Спасибо.

Самой же Кэтрин совсем не понравился этот вечер. Она ожидала от него совсем другого. Особенно тяжело на душе стало в тот момент, когда Бернард надел пальто и вышел в морозную ночную тьму.

Кэтрин осталась одна.

Скинув с ног туфли на высокой шпильке, она прошлепала босыми ступнями к окну, разрисованному морозом причудливыми ветками. Ночь была тихая и лунная. Снег красиво искрился в свете фонарей. Кэтрин долго стояла у окна, прижимаясь ладонями к ледяному стеклу, тихо плача и дрожа от одиночества и обиды.

5

Проснувшись наутро, Кэтрин с трудом открыла глаза. Ее мучила страшная головная боль.

Было уже поздно, около одиннадцати. К счастью, сегодня она могла никуда не торопиться, — у нее был выходной.

Головная боль не проходила. Наверное, она возникла как следствие душевных терзаний и кошмарных сновидений. Ведь из спиртного на вчерашней вечеринке Кэтрин пила лишь шампанское, и то очень немного.

Всю ночь ей снилось нечто невообразимое: из восемнадцатилетней девочки она за секунду превращалась во взрослую женщину. Потом опять переносилась в прошлое, не успев и глазом моргнуть.

А за превращениями этими постоянно наблюдал какой-то мужчина. Его лицо было скрыто под странным покровом, но Кэтрин знала, кто он. Бернард Тарлингтон.

Бернард был невыносимо далеким, недосягаемым в ее сне, и в то же время очень близким. Настолько близким, что ей казалось, он — составная часть ее самой.

Она силилась понять, что ему от нее нужно, и не могла. И от этого страдала: — плакала, металась, рвала на себе волосы.

Два раза она в ужасе просыпалась, но, понимая, что всего лишь видела сон, вновь засыпала.

И опять страдала…

Приняв теплый душ, Кэтрин натянула на себя короткую юбку и топ, выпила холодный кофе и принялась оценивать степень понесенного за вчерашний вечер ущерба.

К счастью, на подоконниках не валялись окурки, на креслах и ковре не красовались уродливые пятна от пролитого вина, да и вся посуда была на удивление цела.

Тем не менее Кэтрин предстояло немало потрудиться, чтобы привести гостиную, кухню и холл в надлежащий вид.

Она выпила таблетку от головной боли и принялась наводить порядок в гостиной. Расставила по местам вазочки и цветочные горшки, сдвинутые и перемещенные, расправила шторы. Затем собрала опустошенные бокалы и тарелки со столиков, полок и подоконников, подмела и вымыла пол.

И, широко раскрыв форточку, чтобы хорошенько проветрить, направилась с большим подносом, нагруженным грязной посудой, в кухню.

Голова уже почти не болела, но все тело ныло от усталости и недостатка сна.

Кэтрин ненавидела мыть посуду. Этому занудному занятию она предпочла бы все, что угодно — стирку, глажку, закупку продуктов.

Но сейчас у нее не было выбора. На рабочем столе рядом с раковиной высились горы грязных бокалов, кофейных чашек, тарелок вилок, ложек и ножей.

Тяжело вздохнув, она открыла краны и принялась за дело.

Зазвонил телефон. Это была Дженетта.

— Привет, подружка! — весело воскликнула она.

— Привет, — ответила Кэтрин.

— Артур все еще в студии. Звонил мне часа два назад, сообщил, что завтра вам предстоит сниматься аж для трех журналов сразу!

Кэтрин чувствовала по тону Дженетты, что она разговаривает о журналах лишь для того, чтобы не показаться чрезмерно любопытной. Что в данную минуту ее вовсе не интересует то, что происходит в «Фэшн клаб».

— Джен, я чувствую себя отвратительно, — призналась Кэтрин. — Не заговаривай мне зубы. Говори, о чем ты хочешь меня спросить.

Та рассмеялась.

— Тебя не перехитришь!

— Хитрить ты действительно не умеешь, — согласилась Кэтрин, усмехаясь. — Но почему-то всегда пытаешься делать это.

— Ладно, буду с тобой честна: я звоню, чтобы узнать, как у тебя дела с этим Бернардом.

— Никак, — мрачно призналась Кэтрин. — Я ведь сказала тебе, что он давно меня не интересует. — Она попыталась произнести это как можно более беспечно, но вышло, наоборот, нервно и неубедительно.

— А вы чудесно смотритесь с ним… — задумчиво произнесла Дженетта. И добавила, гораздо более оптимистично:

— Знаешь, у меня такое чувство, что у вас все будет отлично! Пока, Кэтрин. Я побегу на встречу с Артуром. Мы договорились вместе пообедать.

Кэтрин положила трубку и вернулась к раковине с грязной посудой.

Действительно ли ей кажется, что у нас с Бернардом все будет отлично? — подумала она. — Или просто захотелось поддержать меня?

Послышался еще один звонок. Звонок в дверь.