Всадник авангарда

— Стою — в его глазах. Что толку, если я ничего не буду стоить в своих?

Сирки улыбнулся — едва заметно и почти печально.

— Ох, Мэтью, Мэтью! То, чего вы не знаете об этом мире, могло бы десятикратно заполнить библиотеку профессора.

— Он написал все эти книги сам? И подписался «Бог»?

Сирки какое-то время смотрел на шахматный пол и молчал. А когда заговорил, в его голосе был уже не шелк, а острые зазубрины, как на его ноже.

— Что мне сказать профессору? Соглашаетесь вы решить его проблему или отказываетесь?

Ход был за Мэтью. Позиция требовала жертвы, и избежать ее было невозможно. Жертвы серьезной, но такой, которая может выиграть для него партию — если у него хватит мужества продолжать игру.

— Соглашаюсь, — ответил Мэтью.

— Очень хорошо. Ему будет приятно это услышать. — Сирки взялся за дверную ручку, полностью накрыв ее рукой. Мэтью подумал, что великан мог бы одной рукой снести дверь с петель, если бы ему вздумалось. — Уверен, что вы сумеете получить максимум удовольствия от начинающегося дня.

«Берись за работу», — понял Мэтью.

Сирки остановился на пороге:

— Кстати о библиотеке профессора. Она расположена на третьем этаже. Для вас может быть полезным ее посетить. В ней имеются тома, которые могут заинтересовать вас. Как и тот факт, что я видел, как Эдгар Смайт направлялся вверх по лестнице.

— Ваше указание принимается с благодарностью, — сказал Мэтью.

Сирки закрыл за собой дверь, и обсуждение на данный момент закончилось.

Мэтью рассудил, что терять времени не следует. Как подойти к Эдгару Смайту, хмурому специалисту по оружию, он понятия не имел, но решил, что дело само покажет. Выйдя из комнаты, он запер дверь, прошел до главной лестницы и поднялся на один этаж.

Двустворчатая полированная дверь светлого дуба открывалась в зал, при виде которого у Мэтью чуть колени не подкосились. Все помещение было забито книжными полками почти от самого паркета и до сводчатого потолка. Над головой, как и в банкетном зале, плавали нарисованные облака и внимательные херувимы. А пахло здесь восхитительным для Мэтью жизнерадостным ароматом томов идей, соображений и комментариев. Здесь он мог бы сидеть годами, не выходя и не гася свечей. Черт с ними, с тремястами фунтами: все это изобилие знания и есть то золото, которого Мэтью жаждал.

Он посмотрел на дальнюю стену комнаты, где решетчатые двери выходили, очевидно, на балкон. По обе стороны дверей висели тяжелые винно-красные портьеры с желтыми шнурами. Портьеры были задвинуты. Несколько черных кожаных кресел у стены, черный кожаный диван, стол с бутылками — вина и напитков покрепче для услаждения библиофила, — и большой белый письменный стол с зеленым квадратом промокательной бумаги. За столом, что-то переписывая из тонкой книги гусиным пером на пергамент, сидел Эдгар Смайт — на седобородом морщинистом лице отражалась полная сосредоточенность. Он снова был в угольно-черном костюме и белой рубашке (наверное, у него их с полдюжины, таких одинаковых костюмов, подумал Мэтью). В зубах Смайт держал глиняную трубку, из которой вилась вверх тонкая струйка дыма — цвета морской волны в первых утренних лучах.

Мэтью подошел к нему, остановился и нерешительно кашлянул. Смайт продолжал переписывать что-то из книги на пергамент. Время от времени перо опускалось в чернильницу, и мастер снова возвращался к работе.

— Вы что-то хотели, мистер Спейд? — вдруг спросил Смайт, не выпуская изо рта трубки и не прерывая трудов. Голос его был не менее суров, чем вчерашнее убийство.

— Ничего конкретного. — Мэтью шагнул ближе. — Так, взглянуть на библиотеку.

— Глядите на все, что вам захочется, — разрешил Смайт. Что бы он ни переписывал, скрыть это он не пытался. — Но, если можно, — воздержитесь от заглядывания мне через плечо.

— Разумеется, сэр. — Впрочем, Мэтью при этих словах даже не сделал попытки отодвинуться. — Но я тут подумал об одной вещи, в которой, мне кажется, вы могли бы мне помочь.

— Я ни в чем вам помочь не могу.

— Это, может быть, не совсем так. — Мэтью шагнул еще ближе, и оказался возле самого локтя Смайта. Взялся — ходи, подумал он. И сказал: — Я надеялся, что вы можете мне объяснить про «Цимбелин».

Перо перестало скрипеть. Мэтью отметил, что пергамент почти весь заполнен мелкими, но аккуратными строчками, и оставались еще пустые страницы, ожидающие той же работы.

Смайт обернулся. Мрачные серые глаза уставились на Мэтью с некоторым нажимом:

— Прошу прощения?

— «Цимбелин», — повторил Мэтью. — Мне хотелось бы услышать об этом.

Смайт целую минуту просидел совершенно неподвижно. Потом положил перо на подставку и освободил трубку из хватки сжатых зубов.

— «Цимбелин», — сказал он спокойно, — это такая пьеса.

Он поднял том, с которого списывал, и на темно-коричневом переплете показал золотое тиснение: «Цимбелин. Трагедия в пяти актах, Уильям Шекспир».

— Мне прочесть выписку, которую я оттуда сделал? — Он продолжал, не ожидая ответа:

— «Теперь тебе не страшен зной,

Не страшны вьюги снеговые!

Ты в вечный возвращен покой,

Расчеты кончены земные!

Красотка, парень и монах

Все после смерти — только прах!». [3]

Смайт заглянул в пергамент:

— Еще желаете?

— Декламаций о смерти? Спасибо, не стоит.

— Не просто декламация, мистер Спейд, а великое утверждение смерти. Я большой поклонник пьес Шекспира, сэр. Почитатель его великого ума и его голоса, который, к сожалению, слышу только в своем воображении. — Он положил книгу на стол и затянулся трубкой. — Вот каким образом я сохраняю здравый рассудок на этом кровавом острове, сэр. Я прилежно копирую отрывки из шекспировских пьес, которых, к счастью, у профессора полное собрание. Ждать, пока прибудете вы — это для нас всех было испытанием нервов. Поэтому переписывание пьес Барда явилось для меня отдушиной, которая заодно усилила мое восхищение работой мастера. У вас есть какие-либо возражения, которые вы готовы предать гласности?

3

Перевод В. Шершеневича.

— Никаких. — Мэтью отчаянно пытался замаскировать свое недоумение. Ну, да, «Цимбелин» — пьеса об испытаниях и лишениях одного британского короля — Цимбелина — основанная, возможно, на легендах о реально существовавшем короле Британии Цинобелинусе. Но какое это имеет отношение к проблеме профессора или вопросу о новом оружии, — Мэтью понятия не имел. Он решил, что пора уже кончать готовить наживку и приниматься удить. — Я так понимаю, это кодовое имя для нового устройства, созданного профессором?

— Устройства? О чем это вы?

— О новом оружии, — пояснил Мэтью. — Которое он намерен был продать Испании, и которое было захвачено в открытом море британским флотом. Из-за предательства доктора Джентри, — решился добавить он.

Из чашки трубки спиралью восходил дым.

— Молодой человек! — прозвучал голос с обертонами камнедробилки. — Вы вступаете на опасную почву. Вам известно, что никто никому не рассказывает о своих делах — так приказал он. Я не хочу знать ничего о том, как вы учите шлюх добывать государственные тайны, а ваше желание узнать о «Цимбелине» весьма опасно.