Всадник на чужой земле

Я в ярости со всей дури шарахнул горшок о стену. Только куски полетели. Потом еще, матерясь на нескольких языках, пнул один из обломков, так что тот улетел в далекие кусты. Очередная «гениальная» идея накрылась. Причем абсолютно непонятно, в чем причина. Каждый нормальный человек с ходу ответит на простейший вопрос: а собственно, что изобрести в древности, чтобы всем вставить по самое не могу? Безусловно, порох!

Рецепт якобы знает последний дурак: десять процентов древесного угля, семьдесят пять селитры и пятнадцать серы. Ну или нечто похожее, поскольку вариантов вроде бы существует несколько, однако названный наиболее удачный. Просто? Ага. Серу и уголь раздобыть даже в каменном веке не так уж сложно. Правда, есть шанс, что нужно определенное дерево, но все же полагаю, не принципиально. А вот селитра — это тяжко. Для начала само слово, по всей вероятности, происходит от латинского sal nitrum — азотная соль, или, может, просто соль. Не настолько я умный и совсем иные науки постигал. Еще смутно помнится, что она бывает разной. В пещерах остатки разложения птичьего и летучих мышей дерьма, а в пустынях — от приносимых с гор осадков.

Проще говоря, Тьма его знает, как на здешних языках называется вещество. К тому же не представляю его вида в естественных условиях. Наверняка цвет возможен разный. О, я очень умный и даже слышал про производство в буртах и копание в выгребных ямах с целью обнаружить налет. Можно себе представить, сколько всего придется дерьма перелопатить, пока появится нечто похожее на результат. Кстати, опыт я поставил еще в подземельях, чему и сам был не рад. Уж очень потом воняло от меня. Выход селитры где-то ноль целых и две десятых процента от веса перебранной кучи. Подозреваю, специалист накопает больше, но где его взять?

Конечно, теперь есть возможность приставить к трудам важным подневольных или нанять кого, но полагаю, желающих и на Дне особо не найти. А кто согласится — еще те кадры. Втолковать им, зачем и как, не очень соображая, достаточно проблемно. Потому я пошел другим путем. Настоящие герои всегда идут в обход. Сначала долго пытал Микки, попутно вспомнив, что иногда селитру добавляют в мясо для длительного хранения. Затем расспрашивал Фалько. Если в первом случае толку было немного, то во втором получил некое название после упоминания налета на горах мусора. А также подсказал любитель чтения, будто бы есть способ проще. И судя по всему, именно искомое. Вещество выступает белой коркой на некоторых почвах. Чаще всего на равнинах северо-восточных и северо-западных районов. Места эти известны своей высокой среднегодовой температурой. Похоже, прямо в точку.

Для начала достал чуток благодаря той самой «веселой» работенке самостоятельно. Требовалось очень тщательно перетереть смесь. На «огромное» количество полученного материала, умещающееся в маленькой ложке, потребовалось не меньше часа. Зато добился тончайшей пыли, и когда поджег — был явственный хлопок и тепло. Считай, монах Шварц собственной персоной, разве что описывать в трактатах не собирался, оставив на будущее. Пушки, ружья, мина — это же огромный прорыв! И снова — ага.

Сначала было откровенно некогда, куча обязанностей навалилась. Затем стало вообще не до этого. Вместо ковыряния в выгребных ямах и навозных кучах старательно штудировал налоговые и прочие ведомости, где указано население, его занятия и законы, по которым они живут, а я имею право на то или иное действие. Есть огромная гора правил, традиций и религиозных предписаний, нарушать которые крайне не рекомендуется. Легко дойдет не только до недовольства, а до прямых мятежных выступлений. Надо же понимать, что с одними подданными одни соглашения, с другими иные, и даже вассалы при получении участка в кормление далеко не всегда равны.

Чиновники? Их всего пара дюжин на все мое разросшееся хозяйство, и особых причин для доверия к назначенцам прежнего сюзерена не испытываю. К тому же им надо платить. А если доверить управление вассалам, то на их территории не могу ничего проконтролировать. В целом масса забот, и нужно хорошо разбираться, поскольку из-за паршивого лужка с претензиями друг к другу прутся ко мне на суд. А я представления не имею, что им там обещали прежде и что подписано в древнем свитке. А надо быть не просто в теме, но еще и справедливым. Хорошо про мудрого Соломона никто не слышал, но я бы не посмел повторить его рекомендацию о разделе ребенка. За ненормального примут. Здесь такие фокусы не проходят, все очень рациональные, алчные и практичные до безобразия.

Естественно, все это происходит, пока я не в очередном походе, и к возвращению очередная порция жалобщиков в полной готовности. И надо понимать, что мелкие споры решаются на месте или при посредничестве жрецов. Короче, глядя на все это сверху, начинаешь понимать, что знать все и везде успевать невозможно. Не мешает задуматься о реформах. В первую очередь о законах. И сидишь, пишешь-пишешь. Потом обсуждаешь задумку с профессионалами — и три четверти псу под хвост. Приходится переделывать. А еще тренировки и война. То грабители, то соседи, то целая армия по мою душу притопала.

Вот как они расположились под стенами, внезапно образовалось дополнительное время. То есть все равно занят по горло, однако уже возле одного места и не несусь срочно еще куда целыми сутками. Можно хотя бы под вечер найти немного свободного времени. Микки выполнила просьбу и прислала изрядный кусок того, что я считаю селитрой, с оказией. Как раз в тех засушливых районах на севере, где армия Сили сражается, и валяется прямо на земле столь необходимое вещество. Все сделал очень тщательно и осторожно, имея в виду создание бомбы для кидания на головы штурмующим: они явно готовятся. Результат — ноль. Абсолютный. И я не понимаю, в чем причина. Вроде бы все правильно, порции тщательно взвешены и растолчены. А не взрывается, несмотря на кучу потраченного времени.

Под аркой показался караульный. Привлекая внимание, брякнул кулаком по щиту. Взрывать в комнате было бы глупо, вышел во дворик. Потому обычный стук вряд ли бы услышал. А после Цыпы, долго чистившего нужники, уже не вламываются без спроса. Урок усвоили.

— Кто там? — спросил, мысленно посчитав до пяти. Срывать неудачу на первом попавшемся непричастном недостойно человека чести. Тем более что слегка разрядился, раскокав горшок.

— Мадурай Золотой, командир, просится.

Прозвище не зря появилось. Прежде у него ни в чем неудачи не случалось. Видать, поэтому глаза и намозолил. Это тот самый купчина, выпущенный из ямы. Часть имущества у растерявшейся супруги успели растащить соседи, внезапно обнаружив несуществующие долги арестованного. С честными лицами клялись и свидетелей приводили. К счастью, не все подлецами оказались, и родичи приняли его семью — пусть и без особой радости, но голодными те не остались.

В итоге у него на собратьев-горожан вырос немалого размера зуб, и он охотно принял назначение. Идеальный глава города. Никого не забудет из зажиточных граждан. Практически про каждого нечто знает, и голову не задуришь, как постороннему. Мне уже жаловались на излишнее рвение и просили войти в ситуацию. Ничего, пусть терпят. Каждый расплачивается за поступки. Кто на этом свете, а кого поджидают на том. Уж мои интересы он блюдет с пылом уверовавшего неофита, и возмущаться не приходится. А еще у меня имеется пара к нему, столь же недовольная — Хенши, купчиха из соседней ямы. Эта занимается доходами лично от моих владений. Причем очень компетентно. С захватом немалых территорий пришлось разделить полномочия. Табор с его снабжением и трофеями по-прежнему на Фалько, а вот остальное отдельно.

— Что-то случилось? — вежливо поинтересовался я, когда он приблизился. Обычно встречаемся утром, а без причины не явился бы. И по нынешним временам я должен начать беседу первым. Равных мне по положению (не рангу!) в ближайшей округе можно обнаружить только за стенами Йамтара.

— Заговор, благородный муж.

— И чего хотят? — невольно чувствуя оскал на физиономии, востребовал.

— Открыть ворота ночью осаждающим.

— Кто сообщил?

— Раб-секретарь одного из них. Он просит свободы для себя и женщины.

— Если правда, получат.

Рабство редко было постоянным. Любой мог выкупиться и брать чаевые за услуги или работать на себя определенное количество времени. Это не возбранялось. Иногда у квалифицированных мастеров были собственные рабы и немалое имущество. Но случалось, продавали сами себя или детей сознательно при больших долгах или неурожае. В принципе рабы не играли важной роли в экономической жизни и в основном использовались в качестве домашней прислуги или на подсобных работах. Их могли продать и купить, однако жизнь и быт защищал закон. Но все до определенного предела. Если глава семьи мог избить или даже убить собственных детей и жену, нижестоящим при плохом характере хозяина приходилось несладко. А в данном случае прозвучал откровенный намек. Не жена, а женщина. То ли продать ее хочет на сторону, то ли жить совместно запрещает. Да мало ли какие страсти бушуют в чужой душе!