Всадник с улицы Сент-Урбан
Шрифт:
ИНСТРУМЕНТ КЕЛЛИ [106] РАБОТАЕТ.
А ТВОЙ?
Оказаться в Америке это был шанс увидеть цвет бейсбольной команды «Монреаль ройалз» (Дюка Снайдера, Карла Фурийо, Джека Робинсона и Роя Кампанеллу) на знаменитом нью-йоркском стадионе «Эббетс филд». Кроме того, Америка это «Партизан ревью», «ПМ» и «Нью рипаблик» [107] — издания, благодаря которым он обрел внутреннюю свободу: однажды в университете до него вдруг дошло, что он не обязательно чокнутый. Есть и другие, и даже очень многие, кто читает то же, что и он, так же думает и чувствует, и эти другие почему-то в основном обретаются в Нью-Йорке. На улицах Манхэттена можно будет их увидеть, родных как братья, может удастся с кем-то даже познакомиться, запросто поговорить…
106
Инструмент Келли — нечто вроде широкой фомки. Изобретен Джоном Ф.Келли, пожарным из Нью-Йорка.
107
«Партизан
«ПМ» — нью-йоркская газета крайне левого направления. Выходила с 1940 по 1948 г. В ней печатались такие авторы, как Эрскин Колдуэлл, Эрнест Хемингуэй, Джеймс Тёрбер, Дороти Паркер, Малькольм Каули.
«Нью рипаблик» — журнал, выходящий с 1914 г. Балансирует между левоцентристской и либеральной позицией. В промежутке между мировыми войнами поддерживал Советский Союз. В пятидесятые годы критиковал маккартизм. В шестидесятые выступал с осуждением Вьетнамской войны. Затем позиция журнала сместилась вправо. Считается самым интеллектуальным изданием в США. Авторами журнала были Томас Манн, Джордж Оруэлл, Филип Рот, Вирджиния Вулф.
Пакуя чемоданы, он обещал матери, что да, да, обязательно — будет писать раз в неделю, отец пусть не волнуется, он постарается найти работу, а сам уже, мысленно сидя в баре гостиницы «Алгонкин» [108] , беседовал о Кафке с очаровательной девушкой в кашемировом свитере… тут подходит мужик с поблескивающей лысиной, садится рядом и говорит:
— Извините, случайно подслушал. Надо же! Вы старику просто открыли его усталые глаза! И я подумал: может, вы это оформите в виде эссе и мы его напечатаем?
108
Гостиница «Алгонкин» знаменита тем, что с 1919 по 1929 г. в ее баре собирался кружок нью-йоркских писателей, критиков, актеров и прочих интеллектуалов (так называемый «Алгонкинский круглый стол»).
— Мы — это кто? — холодно переспрашивает Джейк.
— Ах, простите! Меня зовут Эд. Эдмунд Уилсон. — (Или он прямо сразу скажет «Зайчик»?) [109]
Кстати, я хотел бы вас тут кое-кому представить. Вот Дороти… а вот, знакомьтесь, Гарольд, а того, с усами, мы зовем Си Джей… а вон тот — Э.Б. [110] .
Или вот он заходит пропустить стаканчик в бар Джека Демпси [111] . Там молодой итальянистый крепыш вдруг ни с того ни с сего пихает его — «подвинься, Мойша!», а Джейк ему ка-ак выдаст свой коронный хук левой (знаменитый «удар кувалдой Херша», одно упоминание о котором повергает в трепет чемпионов)… Тот, конечно, вырубается, чем несказанно огорчает спутника — мужчину средних лет, который склоняется над ним, трясет: «Роки, ну скажи что-нибудь! Какой кошмар, боже мой, вы сломали ему челюсть! Ему же завтра вечером драться с Зейлом на ринге в Мэдисон-сквер-гардене! [112] Что же мне теперь делать?»
109
Эдмунд Уилсон (1895–1972) — писатель и влиятельный литературный критик. Зайчик (Bunny) — его прозвище.
110
Дороти Паркер (1893–1967) — писательница, поэтесса. Гарольд Росс — редактор «Нью-Йоркера». Сидни Джозеф Перельман (1904–1979) — писатель-юморист. Элвин Брукс Уайт (1899–1985) — писатель.
111
Джек Демпси — легендарный боксер двадцатых годов, чемпион мира в тяжелом весе. В 1935 г. открыл ресторан и бар в Нью-Йорке на Таймс-сквер.
112
Упомянуты два боксера: Роки Грациано (1919–1990) и Тони Зейл (1913–1997) — оба чемпионы мира в среднем весе.
Встав вместе с птицами (теми самыми, перелетными), Джейк поспешил на ранний утренний поезд, про себя думая: нет! никуда он не уезжает, он просто поселяется в свой настоящий духовный дом.
Он будет есть латкес [113] (или сырники, или чем там еще знаменито заведение «У Линди») и вдруг прочтет, что его опять похвалил У.У., а за ним и Леонард Лайонс; а тут уже и Лорен Бэколл на подходе — садится к нему за столик, картинно закидывает ногу на ногу, чарует, пытаясь заманить в свой номер люкс: конечно, в ход идут любые средства, лишь бы заставить Джейкоба Херша поставить для нее фильм.
113
Картофельные оладьи (идиш).
— Простите, — вежливо, но холодно говорит ей Джейк, — но я не могу так поступить с Боуги [114] .
Или… Несмотря на то что только позавчера он провел двенадцать иннингов в открывающей серию игре (позволив себе всего два неточных удара), Лео Дуркоша окидывает взором занятые базы и,
дождавшись, когда подойдет Мики Мантл, только что добывший команде очко, от имени всей команды просит Джейка снова с ними сыграть. Джейк в ответ:— Только при условии.
114
Леонард Лайонс (Леонард Захер) (1906–1976) — нью-йоркский газетный обозреватель. Боуги — Хэмфри Богарт (1899–1957) — знаменитый американский актер. Актриса Лорен Бэколл была его второй женой.
— Каком?
— Вам придется сказать Бранчу [115] , что я требую, чтобы он дал возможность выступать в высшей лиге спортсменам-неграм.
В десять часов, когда подъезжали к границе, новейшая итальянская кинодива, такая красотка, что до нее как до луны даже Лоллобриджиде, начала помаленьку раздеваться у Джейка в пентхаусе. Как они меня все достали, — думал при этом он. Вжик-вжик. Шелест спадающего шелка. Долго спадает, каскадами. Звяк! — расстегнут пояс с резинками. Щелк! — это застежка бюстгальтера. Быстро глянув вниз, Джейк обнаружил, что брюки между ног вздыбились этаким вигвамчиком; торопливо прикрыл неприличие журналом «Лук» со статьей Нормана Винсента Пила [116] , кашлянул, закурил сигарету и тут же испуганно дернулся: кто-то пальцами постукивал по плечу.
115
Уэсли Бранч Рики (1881–1965) — бейсбольный руководитель, новатор и реформатор. Ввел в правила игры обязательное использование защитного шлема; первым сломал расовый барьер высшей лиги, подписав контракт с чернокожим игроком Джеки Робинсоном.
116
Норман Винсент Пил (1898–1993) — священник, писатель и общественный деятель, автор концепции «позитивного мышления».
— Да?
Над ним маячил контролер американской иммиграционной службы, мужчина с кислым лицом в красных прожилках и с курчавыми клочковатыми бачками. То и дело посасывая застрявшее между желтыми зубами упрямое мясное волоконце, он попросил предъявить свидетельство о рождении. Глянул в него, хмыкнул, вписал в свою книжечку фамилию Джейка и побрел прочь, покачиваясь вместе с вагоном. Минут через пятнадцать, как раз когда итальянская кинодива шагнула к Джейку, умоляя помочь ей расстегнуть застрявшую молнию, Джейка снова постукали по плечу — на сей раз изжеванным карандашиком.
— Слышь, парень, на следующей станции выходишь.
— Как это?
— Желательность твоего пребывания в Соединенных Штатах под сомнением. Следующая станция у нас будет Сент-Олбанс, штат Вермонт. Там выйдешь, и иммиграционная служба разберется — пропускать тебя или нет, — пояснил контролер и опять, пошатываясь, удалился.
С минуту Джейк сидел в ошеломлении, припоминая грехи: ну да, подписал Стокгольмское воззвание [117] , кроме того, петицию о помиловании Юлиуса и Этели Розенберг. Дурень ты дурень, ты что — не слышал о сенаторе Маккарти? Решив идти до конца и все выяснить, Джейк вскочил; при этом «Лук» соскользнул на пол вагона, и торчащая вигвамчиком ширинка выставилась на всеобщее обозрение. Да ч-черт побери! Под взглядами других пассажиров Джейк инстинктивно дернулся прикрыть руками пах и так же быстро их отвел, сообразив, что этим только привлечет к торчку всеобщее внимание. С пылающими щеками опять плюхнулся на сиденье.
117
Стокгольмское воззвание — обращение, которое в марте 1950 г. выпустил Всемирный конгресс сторонников мира. Документ призывал полностью запретить ядерное оружие.
Проклятье! Закрыв глаза, сосредоточившись, он поднял и снова положил на колени журнал и сызнова призвал красавицу в свой пентхаус.
— А ну-ка, ручки-то, грязненькие, от молнии убери, — сказала та.
— Но ты сама провоцируешь! Зачем пришла-то?
— Я же не знала, что ты такой страшненький коротышка…
(Еще дергается, но уже меньше.)
— …такой жиденок…
(Правильно, хорошо.)
— …кроме того, я вообще лесбиянка.
(Оооооо-хх!)
Облегченно прочистив горло и сызнова закурив, Джейк ринулся в бой. Иммиграционного контролера он обнаружил в пустом купе, тот сидел, ковыряя картонной спичкой в зубах, и листал громадный перечень имен — книгу толщиной с телефонный справочник.
— Почему меня высаживают из поезда?
— В пункте Сент-Олбанс вам придется подать официальное ходатайство о пропуске в Соединенные Штаты. Если вы там успешно пройдете проверку, вам сегодня же вечером позволят следовать до Нью-Йорка. Если нет, отправят обратно в Монреаль.
— А в чем, вообще, дело-то?
— У нас есть основания полагать, что вы можете оказаться нежелательной персоной.
— Какие основания?
— Я не могу вам этого сказать.
— И как долго будет длиться суд надо мной?
— Это не суд.
— Но как долго это будет длиться?
— Столько, сколько потребуется.
— Понимаете, сэр, единственная причина, почему я спрашиваю, состоит в том, что сегодня пятница. Я, понимаете ли, еврей… У нас в пятницу после заката начинается шабат, а в шабат я не могу никуда ехать, потому что вера запрещает.
Иммиграционный чиновник вперил в него взгляд, полный нового и, как Джейк старался себя уверить, благожелательного интереса.
— Если в претензиях ко мне есть что-то политическое, сэр, то, думаю, с моей стороны было бы не совсем честно скрывать, что в университете я был секретарем Клуба молодых консерваторов.