Всадники тьмы

— Вы все поймете, господин, — шептал проводник. — Вы все поймете.

Альфреду вдруг почудилось, что его привели на заклание. Что он для этих индейцев — просто кусок ритуального мяса. Альфред обернулся и увидел, что вся группа сопровождения благоговейно пала на колени. Индейцы, не смея поднять глаз на вход в священную гору, шептали молитвы.

Вождь, воздев руки к вершине горы, безутешно плакал. Альфреду стало не по себе.

Путь по бесконечным лабиринтам внутри горы сводил Альфреда с ума. Поворот за поворотом, подъем за подъемом. Идеальная площадка для Минотавра. Нескончаемые пролеты, марши и пологие лестницы. Сколько же нужно было сил и времени, чтобы создать эту невероятную систему ходов и туннелей?!

Кромешная тьма. Ни одного источника света. Лишь только слабый, тускло люминесцирующий амулет вождя. Альфреду казалось, что они уже добрались до центра земли. Еще чуть-чуть — и перед ними засияет пылающее ядро планеты.

И только он подумал об этом, как вдруг где-то впереди действительно замерцал свет. Вероятно, он не был ярким, но он ослепил Альфреда. Настолько устали его глаза, измученные тьмой лабиринта.

Альфред щурился. У него пошли слезы — словно сукровица после ожога.

— Кто вы?!

Этот страшный, резонирующий голос исходил у Альфреда из живота, из солнечного сплетения. Альфред готов был поклясться, что это так! Это говорили его внутренности!

Вождь повернулся спиной к свету, упал на колени и начал пятиться назад — дальше по проходу. До смерти испуганный, дрожащий от страха, он что-то лепетал себе под нос на своем непонятном языке.

«Что случилось? Почему старик передвигается таким странным образом? — подумал Альфред. — Что это значит? Он не должен видеть своего Бога?..»

— Пусть белый человек войдет!

И снова Альфред услышал этот голос внутри своего тела. Он съежился. Ощущать внутри себя что-то чужеродное было странно и неприятно.

Вождь освободил проход, и Альфред шагнул в освещенную комнату лабиринта. Может быть ему показалось, а может так, и было на самом деле, — Альфред чувствовал, как его ноги стали утопать в полу. Он шел, словно переходил вброд реку.

— С чем ты пришел ко мне?

Альфред понял, что этот голос — внутри его живота — принадлежит тому странному существу, что неподвижно возвышалось на троне в центре комнаты.

— Я пришел за посвящением власти, — ответил Альфред.

Но его голос не был слышен! Альфред словно онемел! Только бесшумно шевелил губами!

— Хорошо, ты получишь посвящение, — сказало существо. — Но понимаешь ли ты, о чем просишь?

Глаза Альфреда стали понемногу привыкать к свету. Он пригляделся — на троне сидело щуплое, абсолютно белое тело. Похожее на тело подростка, юноши. Сидело неподвижно, удерживая на голове нечто наподобие шара. У этого существа были белые волосы и белые радужные оболочки глаз. Альбинос.

— Я прошу о том, о чем должен. Этого требует пророчество, — объяснил Альфред.

И в этот же миг земля под ним пошла ходуном. Стены задрожали. Казалось, началось землетрясение или извержение вулкана. У Альфреда перехватило дыхание. Вождь, остававшийся в коридоре, заверещал, словно женщина.

Существо засмеялось, и шар, стоящий у него на голове, качнулся.

— Не смеши меня, — сказало существо. — Это опасно.

— Я не хотел, — испуганный Альфред опустился на одно колено. — Я не знаю, чем насмешил тебя.

— Ты просишь о посвящении власти, но говоришь: «Этого от меня требует…», — прошептало существо. — Из этого я заключаю, что ты не понимаешь, о чем просишь. Но я скажу тебе. Власть — величайшее бремя. Ничто не делает человека более несчастным, чем власть. Власть лишает свободы — самой малой ее толики.

Власть — самая жестокая из всех пыток, самое ужасное из всех наказаний. Нет ничего страшнее, чем принять власть. Я проклят властью, как и все, кто рождается в моем племени с белой кожей и белыми глазами. Мы прокляты. Но нас почитают, потому что на нас держится мир. И нас боятся, потому что на нас держится мир.

Существо намеренно качнуло головой, и Альфред физически ощутил в толще земли движение тектонических слоев.

— Но почему люди стремятся к власти? — прошептал Альфред.

— Потому что люди твоего мира не понимают, что такое настоящая власть , — сказало существо и стены снова дрогнули. — Они играют в игру, которую называют властью. Но власть и игра противоположны. Истинная власть — абсолютна. Не может быть подчиненной власти. Власть — это абсолют, это точка силы.

Когда вы думаете о власти, вы не понимаете: властвовать — значит быть на вершине мира, не имея ничего выше себя. Если вы думаете о власти, полагая, что над вами все равно кто-то есть — другой человек, Рок, Бог, вы не понимаете, что такое власть. Ваши разговоры о власти — бессмысленная болтовня глупых, неразумных существ.

Губы Альфреда шевельнулись:

— Но почему говорят, что власть дает свободу?

— Потому что глупы. Чем больше вы пытаетесь контролировать мир, тем больше он контролирует вас. Вы все — трусы. Вы боитесь, что ваши желания не исполнятся. И поэтому мир владеет вами. Он владеет вами через ваши желания. Таково Правило Силы. Тот, кто пытается обрести свободу через власть, делает себя рабом власти. Те, кто мечтает властвовать, — самые уязвимые. Таково действие Правила Силы.

Мое племя стоит сейчас на коленях подле Горы Дьявола и твердит молитвы. Они боятся моего гнева, они боятся, что я разрушу и погублю их мир. Это их желание — они хотят меня контролировать, они хотят управлять моей властью. Они безумны. Их вождь слышит сейчас мои слова и плачет, как слабая женщина. Он пытается внушить мне мысль, что все они достойны жизни. Он пытается меня контролировать. И я — Ангел — плачу, плачу, глядя на их слабость, их страх, их глупость и жалкие попытки управлять мной.

— Я передумал, — прошептал Альфред. — Я не хочу посвящения власти…

— Поздно, — рассмеялось существо. — Говоря со мной, ты уже посвящен.

— Посвящен?.. — Альфред дрогнул. — И нет дороги назад?..

— Дорога назад… — неприятный, протяжный стон разрезал внутренности Альфреда. — Почему же — нет? Есть. Ибо есть одна вещь, над которой нельзя властвовать. Добудь эту вещь, и ты освободишься…

— Вещь? — не понял Альфред. — Какая вещь?

— Как?! Ты не знаешь?!

— Нет…

— Эта вещь — истина ! — рассмеялся Бог. — Истина!