Всадники

— Может, нам лучше сесть, Людвиг? Я смотрю, кресла для нас уже готовы.

— Вы правы, Анна, пойдемте!

Князь сразу отметил все, что происходило вокруг. И солдат гарнизона при оружии, и господ из городского совета, с поникшим видом, сидящих напротив, и народ, разместившийся вокруг, ожидая редкого зрелища. На несколько мгновений привлек внимание сухонький старичок из совета. Сидя с краю и чуть в стороне, он, в отличие от остальных, похоже, не унывал, поглядывал по сторонам незаметно, почти с детским любопытством, щурился на солнце, и не было в нем ни рабской покорности, ни возмущения, ни вселенской тоски. «Видимо, в совете его держат из-за заслуг каких, а не из-за реальной пользы», — подумал Адам, но в тот же миг старичок поднял на него взгляд и столько ума и иронии прочел князь в этом взгляде, что сразу понял, как ошибся на его счет. Взгляд на разбойников отвлек его от этих мыслей.

Пленников в кандалах, сковывающих руки и ноги, подвели к месту суда и оставили стоять там в окружении двух воинов охраны с саблями наголо. Страшная судьба, казалось, не слишком их занимала, выглядели они как-то вяло, словно не верили, что им предстоит.

Выбрав момент, Адам подошел к графу. Наклоняясь к сидящему Шлоссенбергу, Борут шепотом проговорил:

— Людвиг, что вы собираетесь делать с ними?

— Их вина несомненна, я сам свидетель. Наказание за разбой — только казнь. Так что…

— Уверены ли вы, граф? Возможно, стоит подержать их в темнице? Куда спешить?

— Удивляюсь вашей нерешительности князь, мне казалось, вы не склонны щадить преступников…

— Вы правы, я никогда не щадил и впредь не собираюсь щадить врагов, тем более — бандитов и людоловов, но сейчас я думаю не о своих правилах. Вы лишь первый день как заняли Черную гору, и вот так сразу — суд, казнь — мне не представляется такое решение верным.

— Князь, я ценю ваше мнение, но решение мое твердо. Да и этим толстосумам нужна хорошая встряска, пусть задумаются, как им следует вести себя. Это послужит им уроком и предупреждением — моя власть милостива, но и сурова! Вы не представляете князь, что я был вынужден слушать полчаса назад от этих «градских старцев» — головы и советников! Они слишком надменны и мнят о себе черт знает что! И не нужно больше ничего говорить, я дал слово и назад не поверну! Разбойники умрут до заката! А сейчас, позвольте князь, мне необходимо начать суд.

Адам вынужденно отступил на несколько шагов, еле сдерживая гнев, и некоторое время смотрел на графа, гася внутреннюю ярость. Мальчишка — глупец, думает, что если будет изображать грозного господина, сумеет завоевать уважение подданных, он распускает хвост перед девицей — не лучший способ правления… Судьба бандитов Адаму глубоко безразлична, и смерть для них вполне заслуженная кара, но…

Шлоссенберг, подозвав Витреда, что-то сказал ему и новый управляющий замковым хозяйством понимающе кивнув, шагнул вперед. Над замковой площадью повисла тишина.

— Его светлость, граф Людвиг Шлоссенберг, милостью Господа владетель Чернагоры, согласно законам империи, начинает суд. Обвиняются трое разбойников из недавно уничтоженной банды Кречера. Все они были схвачены с оружием в руках на месте преступления — во время нападения на самого графа и сопровождавший его отряд.

Витред неспешно зачитал имена всех преступников, перечислил предъявляемые им обвинения. Когда он замолчал, граф, возвысив голос, произнес, обращаясь к разбойникам:

— Понятны ли обвинения? Есть что сказать в защиту?

Все трое немного оживились. Самый высокий с рыжей всклокоченной бородой, обвел присутствующих взглядом, полным ненависти и плюнул на землю, после чего, замер безучастный ко всему, уставившись себе под ноги. Стоящий справа от него — никак не отреагировал, так и не подняв головы. Третий же с подвижным лицом и усами, свисавшими ниже подбородка, заросшего щетиной, упал вдруг на колени и, протянув руки в кандалах к совету, заголосил:

— Поми-и-илуйте! Пощади-ите!

Голос его жутковато прозвучал в тишине, а он, остановив взгляд почему-то на Анне, протянув трясущиеся руки к ней, повторил жалобную мольбу, произведя на всех присутствующих гнетущее впечатление.

Баронесса вздрогнула от отвращения и, повернув голову, тихо сказала графу:

— Людвиг, прошу вас, покончите с этим скорее!

Граф, посмотрел на пленников странным взглядом, громко сказал:

— Сказать вам нечего и посему я выношу приговор. Все трое признаются виновными и согласно имперского закона против разбоя приговариваются к казни через повешение. Казнь приказываю провести сегодня до наступления темноты. Но я готов смягчить приговор. Власть должна быть и безжалостно карающей и милостивой. Потому я заменяю повешение на… — граф выдержал короткую, показавшуюся разбойникам вечностью, паузу, — расстрелом! Вы жили подло, так умрите хотя бы достойно, как воины, а не тати!

По двору пронесся вздох удивления, а городские советники, дружно повернувшись к графу, смотрели на него со страхом и недоумением. Граф вскинул голову и громко продолжил:

— Сержант, вам приказываю командовать экзекуцией. Соберите расстрельную команду, и пусть в стволе у одного из них будет холостой патрон.

— Слушаюсь, ваша светлость! — Воскликнул Штадель и быстро отошел, отдавая приказ ожидавшим его дозорным.

Потеряв всякий интерес к дальнейшему Шлоссенберг поднялся, коротко кивнув на прощание гребенским старейшинам, и в сопровождении Анны ушел в господский дом.

— Я восхищаюсь, вами Людвиг, — воскликнула Анна, как только они оказались внутри дома и массивные двери захлопнулись за ними.

Граф, остановившись, поглядел на нее, глаза его лихорадочно блестели, ноздри раздувались, как у молодого жеребца.

— И с советом вы держались, как настоящий правитель. И с разбойниками поступили правильно, — ей даже не пришлось притворяться, она и правда была удивлена его поведением и даже почувствовала нечто вроде уважения к нему, смешанное с беспокойством, что она все-таки не так хорошо его знает, как думала еще утром.

Он вздохнул, чуть расслабляясь, и тихо спросил, смягчив взгляд:

— Вы правда так думаете?

— Да, — кивнула она, — улыбнувшись и добавив взгляд немного нежности. Стараясь скрыть растерянность, она повторила: — Я восхищаюсь вами и вашим решением, Людвиг!

Его взгляд стал пылким и восхищенным. Схватив ее маленькую ручку в свои, он стремительно поднес ее к губам, прижавшись к ней в страстном поцелуе, не отрывая взгляда от девушки.

Анна почувствовала раздражение и страх, вырвав у него свою руку, она постаралась смягчить свои действия умоляющим взглядом.

— Не надо Людвиг! Прошу простить меня, но боюсь мне необходим отдых. Я слишком разволновалась, никогда еще не присутствовала на суде. Эти разбойники! Мне до сих пор не по себе от их вида!

— О, я вас понимаю! — Откликнулся он. — Такое зрелище не для женских глаз. Идите и отдохните, Анна. Если что-нибудь понадобится, вы знаете, я все для вас сделаю.

— Спасибо, — тихо ответила она и, повернувшись, направилась к лестнице. Уже поднявшись на несколько ступеней, она обернулась к графу. Тот застыл посреди залы, не отрывая от нее взгляд. В этот момент, она показалась ему еще прекрасней, чем всегда.