Все бывает… (сборник)
Шрифт:
– Внутри по ободку вышито бордовыми нитками «МИКРО-МАКРО», и еще пришит маленький бантик из синей тесьмы.
– Точно! Именно так. Откуда ты это знаешь? – Владимир с изумлением уставился на нее.
Марина хотела что-то сказать, но губы ее задрожали, глаза наполнились слезами, и она, показав жестом «извини, сейчас не могу», вскочила со ступеньки и побежала в сад. Таня бледная, прикрывая ладонью мокрое от слез лицо, бросилась вслед за ней.
– Марина, куда ты? Таня, милая, да что с вами случилось? Тетя Наташа, что произошло? Не надо было мне рассказывать эту историю!
– Нет,
Владимир долго не мог поверить, что такое возможно. Они с Женей сидели ошеломленные, потрясенные, и без конца повторяли одно слово – «невероятно!» История, которую все ее участники считали только своей, вдруг поменяла очертания, расширила границы и зазвучала совсем иначе. Владимир никак не мог успокоиться – ведь достаточно было одного крохотного несовпадения – и все, цепь бы не сложилась.
– Марин, ты только представь себе, что вы с Таней в то утро не пошли бы в лес. Или мы с Другом направились бы в другую сторону. Или Таня не подвернула ногу. Или…
– Мы могли вообще сюда не приезжать. Вон сколько лет не ездили.
– Послушайте, ведь мы уже были знакомы, – вступила в разговор Таня, – но если бы Володя не стал рассказывать свою историю, мы бы еще долго ни о чем не узнали.
– Да-а, невероятно все это. Невероятно. Рассказать кому-то – скажут, придумали. Так не бывает.
– Но нашим-то расскажем, да, Вов? Надо будет познакомить вас с Валеркой и Ришатом.
– Да, Жень, это правильно ты говоришь. Вот осенью все соберутся, и организуем.
– Приедем в Москву, я вам фотографии покажу. Между прочим, тех самых мест. Слушай, Вов, а может, съездим туда все вместе?
– Куда? В Карелию?
– Да. Пусть увидят своими глазами ту речку и дерево, к которому ты был привязан. Камень памятный положим, там, где Миша твой погиб. Ты извини, Марин, за прямоту. Ну, что скажете?
– Идея сумасшедшая. Но я – за.
– Мариш, я в тебе не сомневался. А ты, Тань?
– Это реально?
– Все реально.
– Согласна.
– Володь, что молчишь?
– Ошарашен. Но мысль интересная.
– Надо будет поговорить с ребятами, и на следующий год, где-нибудь в июле…
– А как ты думаешь, почему Грей нас не узнал?
– Я думаю, что он узнал.
– Но он не прыгал, не здоровался, не лизался.
– Во-первых, не забывай, что он перенес сильнейший шок. Вполне возможно, что у него было сотрясение мозга. Я не знаю, бывает ли у собак амнезия, но допускаю, что последствия тяжелых травм могут быть всякие. Но при этом, заметь, он дал тебе себя гладить и даже позволил трогать за уши. Я, помню, тогда глазам не поверил. Думаю, что-то здесь не то. Околдовала она моего пса.
– Володь, а если я ему посвищу, как когда-то? Можно? Мне интересно, вспомнит он или нет.
– Вообще, это неправильно. Зачем его будоражить? Но один раз разрешаю. Давай, свисти.
– Тань, давай ты тоже. Я первую строчку, ты вторую. Помнишь?
– Неужели не помню! А где он?
– Где-то здесь, с Булей играет. Должен
услышать.Они посвистели.
– Ничего. Давай еще раз.
А в это время пес дремал на травке за домом. И вдруг… он навострил уши, сердце его забилось. Нет. Тихо. Может, послышалось? И тут свист повторился. Грей вскочил и, прижав уши, пулей полетел на родной, почти забытый, такой долгожданный зов. Он радостно мчался, а за ним бежал тоже радостный, но ничего не понимающий Буля.
Антон дочитал последнюю строчку и закрыл журнал.
– Все. Конец.
Несколько мгновений стояла тишина. А потом раздались аплодисменты. Антон был растроган и смущен, он не ожидал, что будет такая реакция.
– Спасибо вам огромное!
Замечательно!
– Где можно купить ваши книги?
– Слушай, брат, ты даешь!
– Ну, ты мастер слова!
– Ай да Антоха! Сукин сын!
– Как ты… это… так все умудрился…
– Нет, правда здорово!
– А вы по каким дням выступаете?
Мало-помалу публика начала расходиться. В «Угольке» осталась только наша команда и компания за соседним столиком. Они о чем-то тихо спорили. Потом один из мужчин произнес: «Все-таки я попробую». Он подошел к нам.
– Простите, можно с вами пообщаться?
– Пожалуйста, присаживайтесь!
– Спасибо. Вы знаете, нам очень понравилось!
– Это приятно слышать!
– Антон, ты у нас теперь знаменитость!
– Классик!
– Шнитке от литературы!
– То Шнитке?
– Тошнитке!
– Матери-ализовавшийся Белкин!
– Какой матери?
– Какой нализавшийся Белкин?
– Ну, повести Белкина. Пушкина.
– Так он, что ли, Пушкин?
– Да не Пушкин. Белкин.
– Он еще не Белкин. Он полу-белкин.
– Слушайте, а не пойти ли вам…
– А Недобелкин-то наш зазнался! Людям читающим грубое слово молвил!
Мы веселились от души. Антон, казалось, был счастлив. Его можно было понять. Это был успех, и возможно, начало широкого признания.
Мужчина, севший за наш стол, тоже смеялся, хотя чувствовал себя немного неловко. А может, и не чувствовал, потому что он не уходил, а терпеливо дожидался возможности что-то спросить у Антона. Наконец ему это удалось.
– Антон, скажите, пожалуйста, откуда взялся этот сюжет?
– Что значит «откуда»? – удивился Антон. – Из мозгов…
– А как вы до этого додумались? Вам никто не помогал?
– Вы знаете, своими успехами я обязан бывшей теще. Она несколько лет кормила меня рыбой, только рыбой и ничем, кроме рыбы. В моих мозгах образовался такой пласт фосфора, что он осветил мне тайные закоулки серого вещества, где гнездятся сюжеты.
– Ты говоришь о сюжетах, как о тараканах. Я прямо наяву увидел закоулки твоего мозга, где притаились тараканы.
– Ты вон спроси у Виктора, кто сегодня без тараканов. Если ты, то обратись к психиатру – это патология.
Пробираясь сквозь наши шуточки, мужчина настойчиво добивался внимания Антона.
– Вы знаете, Антон, я сейчас очень удивлю вас и всю вашу компанию.
– Вот как? Давайте попробуем. Сто лет не удивлялся. А эти просто не умеют удивляться. Им не дано, они примитивны.