Все, что она хочет

– Понятно, прям камень с души, - сказал Марк и шутливо-облегченно вздохнул.
– А кто на самом деле его убил, многие уже тогда догадывались. Гувер.

– Точно. Всесильный директор ФБР. Он в то время самый влиятельный человек в Америке был. По какому поводу они с Кеннеди в клинч вошли, мы никогда не узнаем. Как результат - убитый президент и позор на голову техасцев. - Зак умолк, будто переживал события полувековой давности.
– Этот «результат» на долгие годы привил нам комплекс неполноценности. Я, когда сюда приехал, был начеку - не начнут ли надо мной насмехаться, считать провинциалом. И очень скоро понял: мы, техасцы, в сто раз умнее всех остальных американцев. Пока они думают «смогу ли я?», мы уже составляем план действий. Вот в чем сила Техаса. С ним не шутят. Я тебе помогу в Элэй освоиться, бади. Бары, ночные клубы - везде побываем. Поставим ночную жизнь на уши! Рад, что ты приехал, Марк.

– Я тоже рад тебя видеть, Заки.

Пожали руки братским замком. Помолчали. За пять лет, что Марк не видел друга, тот мало изменился: та же ярко-рыжая шевелюра, будто облизанная солнцем, и улыбка озорного мальчишки. Впридачу - бульдожьи челюсти, что касалось карьеры. В конторе «Бернс и Руттенберг» Старки специализировался на бракоразводных процессах - неиссякаемый источник дохода в Голливуде.

Источник, щедростью которого Зак собирался пользоваться единолично. После нескольких удачно проведенных дел в фирме он создал себе репутацию адвоката, умеющего отстоять честь, а главное - деньги состоятельного клиента. Общительный по характеру, Зак быстро завел полезных знакомых среди голливудских звезд второй величины, хорошо оплачиваемых и капризных. Единожды войдя в их круг, адвокат будет обеспечен работой до конца жизни. Голливуд - склочная организация, здесь все судятся со всеми: с работодателями, соседями, папарацци, супругами, детьми, домработницами и так далее.

Будущее выглядело радужно, Старки сообщил хозяевам об уходе. Стремление молодого сотрудника к самостоятельности понятно, препятствовать глупо - в контракте не стоит «Принят на пожизненную службу». Энтони Бернс отпустил его со скрипом и какое-то время пребывал в молчаливой панике. Самый перспективный адвокат ушел, друг и со-основатель фирмы собрался на пенсию...

Кто поддержит репутацию конторы? Качественные сотрудники имеются, но до статуса альфа-адвоката далеко - середнячки, которые громких процессов не выигрывают. У Бернса заведение солидное, в десятке лучших держится который год, снижать планку нежелательно: конкурентов расплодилось как уличных енотов, почуят слабину, накинутся, разорвут на части.

И вдруг как снег на голову посреди жаркого лос-анджелевского лета - Марк Руттенберг. Кто такой, откуда, с каким багажом знаний и опыта - неизвестно. Племянник Саймона. Хм. Маловато, чтобы возлагать большие надежды, они никогда не оправдываются.

Бернс - прожженный бизнесмен и средний руки адвокат, недавно отошедший от активной практики, с самого начала был настроен критично. Он не собирался заниматься благотворительностью - делать желторотика из Техаса совладельцем процветающей фирмы с перспективой выбиться в миллионеры. Лишь из уважения к Саймону решил дать молодому сотруднику шанс. По большому счету, не имел выхода: в контору настоятельно требовалась новая кровь. Брать человека с улицы, чужака с протекцией из бюро по трудоустройству - риск, в его положении непозволительный.

Сомнения спрятал подальше, принял Марка радушно, но поблажек не делал - дела подбрасывал самые заковыристые, трудоемкие. Наблюдал.

Бернс не прогадал - молодой Руттенберг оказался ценной находкой для предприятия. Недостаток адвокатского опыта он с лихвой компенсировал качествами, без которых немыслим успешный специалист. Имел высокий уровень интеллекта, обладал профессиональной интуицией, вгрызался в работу как бульдозер. Лучшей замены двум уходящим сотрудникам трудно и представить.

Оба приятеля, Марк и Старки, нашли свое место на новом поприще: помогли исключительная работоспособность и немного удачи - куда ж без нее! За корокое время Зак выбился в популярные адвокаты и купил дом на окраине Бел Эйр, где жили его клиенты - средне- и малоизвестные звезды кино. А Марк с конца прошлого года стал полноправным совладельцем преуспевающей адвокатской фирмы.

Конечно, видимых изменений в названии «Бернс и Руттенберг» не произошло, но Марку пришлось привыкать, что вторая фамилия - его. Она смотрелась знакомо, но отчужденно, будто принадлежала однофамильцу. Каждый раз, когда входил в холл небоскреба, где располагалась контора, взглядывал украдкой - не пропала ли вторая часть, не заменена ли на другую?

Привыкал день за днем, понемножку. Потом фамилия на вывеске и его самоощущение слились, и уже казалось - так должно быть.

В душе он жутко гордился собой.

Происходил из обычной трудовой семьи: отец всю жизнь проработал контролирующим финансистом в администрации Остина, мать - старшей медсестрой в больнице системы «Методист». Среднестатистическая американская ячейка общества. Марк не был их единственным ребенком, но старшая дочь оказалась болью и разочарованием родителей. Сын же их не подвел. Впрочем, себя тоже.

И дядю Саймона. Который с чувством исполненного долга отошел от дел и уединился в скромной по меркам Лос Анджелеса полумиллионной вилле в тихом районе Санта Барбары, подальше от беспокойного люда - студентов и туристов.

Уединился, но связи с племянником не терял, регулярно звонил, чтобы поинтересоваться «как дела?» или пригласить провести вместе выходной день - с барбекью на свежем воздухе.

4.

С повышением статуса повысились доходы, но они не заставили Марка переехать в престижный район - ближе к знаменитостям или океану.

Он имел скромный, двухэтажный дом на Перпл-роуд в той части Пасадены, которая вползает на склон горного кряжа Сан Габриэл.

Улица узкая, тихая, располагалась вдали от беспокойных транспортных потоков, в день по ней проезжало несколько машин - утром на работу, вечером домой. Пешеходы были редкость. Камерный уют ей создавали огромные, старые платаны по противоположным берегам дороги. Похожие на кряжистых великанов, они соединились вверху ветками как руками, образовав зеленую галерею из крон. Улица выглядела ненатурально живописной, как пейзаж на глянцевой открытке с текстом «Привет из Пасадены!».

Здесь проживали не миллионеры, но люди хорошего финансового уровня, не желавшие выставлять доходы напоказ. Жилища, выполненые в рационально-современном стиле, походили друг на друга: красные крыши, белые или бежевые стены, что типично для тропического дизайна. Из-за ограниченности места на склоне дома стояли рядом, но не впритык, разделенные заборами из кустарников чуть выше человеческого роста. От проезжей части их отделяли зеленые газончики без тротуаров, машина сворачивала с дороги и через пару метров оказывалась в гараже.

Сторона фасадов выглядела молчаливой и пустынной, зато с задней стороны, где сады, бассейны и террасы, кипела жизнь, скрытая от посторонних глаз. Прайвеси ценилось и не нарушалось, что импонировало Марку.

Его собственное двухэтажное жилье выглядело как два каменных куба, поставленных друг на друга, и стандартно имело два входа: один - через парадную дверь с номером 1238, другой через гараж сразу в жилую комнату.

В доме он ощущал себя комфортно, как улитка в ракушке - не очень тесно и без лишнего пространства, создающего пустоту. За входной дверью короткий коридор, затем гостиная со всеми положенными предметами мебели, самым любимым из которых был диван - светлый, но не белый, мягкий, теплый, огромный: в разложенном состоянии уместил бы шесть человек. Его Марк специально заказывал на фабрике в Чикаго.