Все, что тебе нужно

Спев «Нагую девушку», Руслан стал вдруг проповедовать нудизм и утверждать, что одежда портит женщину, что она допустима только во время холодов, а к лету все девушки должны от нее отказаться. Еще он говорил, что спать надо нагим, как в день творения, ибо только так можно во время сна соединиться с небом. А загорать в одежде — это страшный грех, особенно для женщин, поскольку женское тело — это связующее звено между небом и землей, а одежда преграждает путь небесным нитям.

Подростки были в экстазе. Оксана на сцене тоже завелась и расстегнула блузку. Видя это, Светлана, глядевшая на все из зала и непрерывно употреблявшая пиво, переместилась на авансцену и учинила танец со стриптизом под песню «Я буду твоим».

Ее приняли за зрительницу, и несколько особо смелых девушек последовали ее примеру, а когда Руслан после песни произнес как бы про себя, но в микрофон «Это просто фантастика!» — планка упала окончательно. И у зала, и у самого Руслана, потому что, когда возникла реальная угроза, что ринувшаяся на сцену толпа раздавит всех к чертовой матери, он вдруг страшным голосом закричал — так, что зафонили микрофоны:

— На колени! На колени, несчастные! — и уже тише, видя, что ему повинуются. — Вы забыли о главном. Каждое движение должно быть осмысленным. Бессмысленные движения разрушают мир. — и совсем тихо, отступая со сцены за кулисы, в служебный коридор и через черный ход к машине. — Игра окончена. Я все сказал. Теперь настало время слушать себя.

Руслан ушел за кулисы, а его голос еще продолжал звучать в зале благодаря радиомикрофону.

— Эй! Это была только репетиция. Проверка связи. 1 февраля у меня день рождения, и тогда мы встретимся снова. Я буду ждать.

А подростки в зале только начинали приходить в себя, и у одной стоящей на коленях полуобнаженной девочки текли по щекам слезы.

11

Лена Соколова не встала на колени. Она только застыла в оцепенении, как и многие другие вокруг. Но Лена оказалась в очень удобной позиции, на сцене, куда она забралась в числе первых — и ей хорошо была видна лавинообразная реакция толпы.

Выкрик! И монолитная за секунду до этого толпа рассыпается, потому что самые впечатлительные действительно падают на колени, повинуясь команде, другие просто останавливаются, а третьи продолжают движение, но уже не чувствуют всеобщей поддержки со всех сторон.

Проходит секунда — и число коленопреклоненных увеличивается, а число бегущих падает до нуля.

В любой толпе преобладают конформисты. Они живут по принципу: все побежали — и я побежал, все остановились — и я остановился.

К тому же, видя, как другие опускаются на колени (кто на одно, кто на оба), конформисты думают, что здесь так положено, что в этой тусовке такие правила, что кумиру принято повиноваться с полуслова.

Никакой тусовки еще не существует, и Руслан еще никакой не кумир — но никто об этом не знает. Все глядят на соседей, а соседи ведут себя так, будто они тут не впервые и отлично знают, как надо. Просто никто не хочет выглядеть дураком.

А поскольку на самом деле никто не знает, как надо себя вести, они повинуются тому, кто берет на себя инициативу. Сначала Светлана потянула за собой девушек, и они — даже не очень пьяные — стали в каком-то экстазе и трансе срывать с себя одежду. А потом, когда толпа стала неуправляемой, Руслан взял инициативу на себя и остановил всех одним окриком.

Лена Соколова успела только расстегнуть кофту. Однако если бы шоу продлилось еще немного, она, наверное, смогла бы снять с себя все.

Потом, когда все уже кончилось, и Лена брела к метро, дрожа то ли от холода, то ли от разрядки накопившегося напряжения, ей стало стыдно. Она представила себя обнаженной на сцене перед толпой, и ей стало стыдно.

но тут же она устыдилась своего стыда. Ведь Руслан говорил, что женщина не должна стесняться своего тела. И еще что-то о связи с небом и землей, чего Лена не поняла, но сразу поверила. Человек, способный остановить безумную толпу одним словом, казался ей пророком, имеющим некую тайную силу, недоступную ее пониманию — и Лена даже сожалела теперь, что е встала перед ним на колени.

Спать она легла как обычно — в трусиках и ночной рубашке. Но заснуть никак не могла. все ворочалась, прокручивая в памяти эпизоды концерта. И наконец впала в состояние беспокойного полусна, которое то сменялось настоящим сном, то прорывалось кошмарами с эротическим уклоном.

«Наверное, это космос не может связаться с землей», — подумала она в тумане между кошмаром и беспамятством. И, не приходя окончательно в сознание, внесла необходимые коррективы по рецепту Руслана Чайковского.

В следующий раз ее разбудил не кошмар, а пиво, завершившее цикл преобразования в ее организме. Тут-то она и обнаружила, что лежит в постели голая, ночная рубашка валяется на полу, а трусы — вообще неизвестно где.

Зато космос с землею связались через ее тело вполне удовлетворительно. Ее усталый организм впал в такое умиротворение, что вставать катастрофически не хотелось. Вот только пиво нарушало гармонию.

Ночная рубашка была холодной и мокрой от пота, и Лена с отвращением отбросила ее. Нашла в шкафу халат, сходила по своим ночным делам (а заодно отнесла ночнушку в таз для стирки), а вернувшись, бросила халат на стул, несмотря на холод повертелась несколько секунд перед зеркалом в чем мать родила, а потом скользнула обратно под одеяло.

Мама не имела привычки будить Лену по утрам, дергая ее за плечо или стаскивая с нее одеяло. Хватало певучего «Пора вставать!» через приоткрытую дверь. А если честно, то Лена обычно просыпалась еще раньше, услышав будильник в соседней комнате.

Так было и на этот раз. Сначала будильник, потом «Пора вставать» — и ароматные запахи из кухни.

— Ага, уже встаю, — пробормотала Лена и углубилась в размышления, вылезти из-под одеяла в костюме Евы и только потом надеть халат, или же утянуть халат под одеяло, одеть его там и только потом встать.

Первое было вполне в духе вчерашней проповеди Руслана Чайковского — но что если к ней в комнату в этот момент заглянет мама или, страшней того, папа?

Но черт побери, кто для нее важнее — папа или человек, который знает, как связать космос с землей?!

В десять лет Лена наверняка сказала бы, что папа. И в двадцать она, возможно, тоже сказала бы, что папа.

Но Лене было пятнадцать. Переходный возраст и маленькие красные дьяволы вместо эритроцитов в крови.

Решительным движением Лена сбросила с себя одеяло и окунулась в холодный воздух комнаты. С отоплением явно было что-то не в порядке, но у Лены кровь прилила к коже от стыда перед возможным разоблачением ее маленькой тайны.

Кстати, мало кто знает, что слово «стыд» происходит от корня «студ-», который в первоначальной форме сохранился в словах «студеный» и «остудить», а также — в другой форме — в слове «застыть». В древние времена слово «стыд» обозначало ощущения человека, оказавшегося обнаженным на холоде.

Лена мелькнула во весь рост в зеркале на дверце шкафа, и вид этот — снова, как и ночью — ей понравился. Точеная фигурка, ладные бедра, плавная линия груди. Тело, которого действительно не стоит стесняться.