Все, что я знаю о Париже

Дама в норковой шубе, из-под которой видны пижама и домашние туфли.

Сейчас к ним придет другая дама с собачкой. Точнее, собачка притащит даму. Меня обгоняет мужчина с портфелем. За ним ковыляет мальчик и прыгает на одной ножке девочка. У мальчика ДЦП. Девочка – Жюли, одноклассница моей Аличе. Ее мама начинает работу очень рано, и сосед отводит Жюли в школу за компанию со своим сыном. Мама Жюли черная-пречерная, папа, говорят, был белый. Они давно в разводе. Жюли – прелестная креолка с веселыми кудряшками. Привет, Жюли! Мне навстречу идет молодой человек в белой кружевной мусульманской тюбетеечке с папкой под мышкой. Он всегда на ходу напевает молитвы. В прошлом году молодой человек носил кроссовки, в этом – ходит в ботинках. С другой стороны дорогу перебегает еще один папаша, за ним с портфелями сын и дочь. Они всегда куда-то опаздывают. ВСЕГДА. Далее попадается группа португальских женщин. Это консьержки с соседней улицы. Почти все консьержки в Париже – португалки, моя тоже. У одной из них на плече сумка с мопсом. Мопс очень старый, у него не ходят задние лапы и он беспрерывно тявкает. Беспрерывно. Бедняга. В просвете домов мелькает Эйфелева башня. Бонжур, Тур Эффель. «Мама, она еще спит, – говорит моя дочь. – Видишь, какой туман?» Окна первого этажа углового дома открыты. Окна низко, по пояс. Зарешечены. В глубине пустой комнаты горит настольная лампа и сидит человек. Он немолод, и у него очки. Работает. До школы уже недалеко, и народу становится гуще – рядом метро. Здесь я начинаю сбиваться и помню не всех. Вот эту, на каблуках, помню. Типичная парижанка из 16-го округа. Всегда одета с иголочки. Нас обгоняет молодая мама с великолепными рыжими волосами и румянцем, дочь – маленькая копия, тоже будет красавицей. Броуново движение упорядочивается. В сторону школы идут взрослые и дети, обратно – только взрослые. Лила приезжает на самокате. За ней едва поспевает мама. Бонжур, Лила, бонжур, мадам! Мемет прибегает всегда нараспашку. У его отца брови срослись на переносице. Бонжур! У школьных дверей стоят директриса и сторож. Обоим лет за 50. У него четыре сережки в левом ухе и одна в правом. Бонжур, мадам, бонжур, месье. Я наклоняюсь и целую дочь. Дальше все раскручивается в обратную сторону, только людей я уже почти не замечаю. Мне остается только два «бонжур» – продавцу газет и хозяйке булочной. Ради них я немного меняю траекторию.

Потом, переложив покупки из одной руки в другую, набираю код входной двери. Она медленно и тяжело закрывается за мной.

Все.

Доброе утро, Париж!

Как мы ловили мышей

У меня завелись мыши. То есть они уже были, когда я въехала в квартиру в приличном доме в приличном районе с очень приличными соседями. Мыши жили под стиральной машиной, и ее грохот их совершенно не пугал. Это были смелые мыши. Иногда они даже забирались на занавески или норовили прорваться в спальню прямо в момент отхода ко сну. Представляете?!

Я мышей не боюсь, но пришлось купить мышеловку.

Сначала мы положили в мышеловку самый душистый сыр. Через пару дней в квартире пропахло все, но мыши не сдавались. Потом мы пробовали камамбер, бри, том, рокфор, понлевек, ливаро, раклетт и даже пармезан. Мыши по-прежнему игнорировали сыр. Когда через мышеловку прошли образцы всей продукции, которая продавалась в соседней сырной лавке, у меня опустились руки. И только муж не падал духом. Он насадил на гвоздик кусочек козинаков, привезенных из Москвы.

Через 10 минут мышеловка захлопнулась.

В тот день мы поймали четыре мыши. Жить стало легче. Но удивление не проходит до сих пор: парижские мыши плюют на французский сыр и готовы умереть за московские козинаки!

Париж и кино

Париж – самый снимаемый в мире город. В смысле – столько кино, сколько снимают в Париже, не снимают больше нигде. Ежедневно минимум 10 разных съемок в разных кварталах города! Чаще всего – в 8-м и 16-м округах: на Трокадеро, Елисейских, у Триумфальной арки, на площади Согласия, в знаковых, узнаваемых местах. Монмартр с его кривыми улочками и выразительным рельефом тоже пользуется популярностью.

Парижские власти кинематографистам рады, ведь кино – лучшая реклама, и разрешение на съемку дают охотно, но с условием: съемки не должны препятствовать экономической жизни города. То есть перекрыть целую улицу ради какой-то сцены не позволят. Но режиссеров и продюсеров это не останавливает.

В Париже снимают русские, американцы, японцы, китайцы, немцы, итальянцы и разные прочие шведы. В представлении всей планеты этот город – символ любви, роскоши, свободомыслия, романтизма и еще много чего. Но мало кто знает, что почти у всякой парижской сцены есть ценник.

Например, вид Эйфелевой башни днем не стоит ничего. Но ночью, когда башня освещена и особенно когда она мерцает в начале каждого часа, как драгоценность, придется раскошелиться на авторские права художника по свету. Каждая секунда киноизображения пирамиды Лувра – минимум полторы сотни евро на счет архитектора Йо Минг Пея, автора конструкции. Вид парижского стадиона Стад де Франс обойдется в две с половиной тысячи евро. Все, что было построено, нарисовано, установлено менее 70 лет назад, подпадает под закон об авторских правах и подлежит оплате. Владельцы или управляющие достопримечательностями могут ставить условия режиссеру и авторам сценария. Администрация Эйфелевой башни неизбежно откажет в съемках, если по сценарию герой собирается броситься с башни вниз головой. Руководство парижского метрополитена никогда не пустит в подземку съемочную группу, если замыслена сцена насилия или разврата.

День съемок в музее Орсэ может обойтись продюсеру в 17 тысяч евро, в Лувре – 25 тысяч, в парижской Гранд Опера – минимум 70 тысяч (не считая съемок купола в зрительном зале, расписанного Шагалом, это отдельные деньги). Сценарий в этих храмах искусства тоже попросят на визу.

Даже парижские вокзалы имеют свой тариф. За день съемок где-нибудь в уголке, не мешая никому, придется выложить 3 тысячи евро. А если надо, чтобы что-то двигалось или кто-то куда-то ехал, уже минимум 25 тысяч.

Интересно с этой точки зрения смотреть кино, снятое в Париже. Единственная прогулка героев по набережной – все ясно. Малобюджетное кино. Кадры в Лувре, сцена в Опера и ночной поцелуй на фоне мерцающей Эйфелевой башни – да, это кино дорогого стоит! В прямом смысле.

И только туристам все парижские виды бесплатно.

Маршрут Амели

В российском прокате оригинальное название фильма Жан-Пьера Жене «Le Fabuleaux destin d’Am'elie Poulain» сокращено до «Амели». Не знаю, как вы, а я этот фильм обожаю, и Одри Тату в нем чудо как хороша.

Почти все натурные сцены в картине сняты на Монмартре, и можно пройтись маршрутом Амели, начав с улицы Лепик (rue Lepic), которая поднимается вверх от бульвара Клиши в двух шагах от метро Blanche и знаменитой «Мулен Руж».

Номер 15 по этой улице, кафе «Des 2 Moulins» – место работы Амели. К сожалению, хозяин у заведения вскоре после выхода фильма сменился, и новый сделал в зале ремонт. Зря сделал. Мог бы не тратиться. Фильм стал культовым, а кафе «Две мельницы» (так переводится его название) – местом настоящего паломничества. Оно стало настолько популярным, что новому хозяину даже приходится приковывать цепями пластиковые стулья на улице, чтобы не растащили на сувениры.

Табачного прилавка, где героиня блестящей комедийной актрисы Изабель Нанти жаловалась на свои хвори, уже нет. Сигарет здесь не купишь. Остальное – на месте, только немного изменило цвет и фасон. Но дверь в туалет, где снималась знаменитая сцена любви, кажется, та же.

Совсем недалеко от кафе на улице Толозе, 10 (10, rue Tholoz'e) находится кинотеатр «Studio28», один из самых старых в мире (он открыт в 1928 году). Именно там Амели смотрела кино. Для съемок эпизода (помните, Амели оборачивается в зал и смотрит на лица зрителей?) в кинотеатре напечатали специальные билеты.

Поверните с улицы Толозе направо и недалеко – на углу улиц Trois Freres и Androuet – увидите овощную лавку, в которой Амели покупала эндивий и латук у ворчливого продавца и его забавного помощника (его сыграл Жамель Дебуз). Магазинчик теперь обклеен вырезками из газет и афишами фильма. Его хозяин Али – очень расторопный и услужливый малый. Кроме яблок, помидор и разной гастрономии продает также готовый кускус на вынос. «Амели» сделала ему хорошую рекламу!

Поднимитесь еще выше к улице Жюно (rue Junot) с ее красивыми домами. Там тоже снимались несколько эпизодов. А если оттуда спуститься вниз, по другую сторону холма, к метро Ламарк-Колэнкур (Lamarck-Caulaincourt), можно увидеть один из самых уютных уголков Парижа. У этой станции метро Амели оставила слепого, любезно проведя его под руку через весь квартал и комментируя все, что видела по дороге.