Все дело в науке

– Ну да, так я старику Болею и сказал, - усмехнулся Ноттер.
– Так я ему заливал. Когда-то я просто был членом спортивного клуба. Там, в Колумбусе.

– Так вы не боксер?

– Нет, как видите.

Тишина. Симмонс проклинал себя. Вот от кого он убежал! Врун и хвастун! Трепач! И он, Джон Симмонс, человек, читавший научные книжки по боксу, непревзойденный мастер по ударам по боксерской груше, убежал от этого маленького, ничтожного, бледного, тщедушного галантерейного приказчика?

– Ну тогда ясно, - бросил он презрительно, - что вы побоялись драться.

– Я не говорил, что побоялся, - возразил мистер Ноттер.
– Я просто не захотел.

– Нетрудно догадаться почему.

– Не уверен.

– А я вот уверен.

– А я нет.

Симмонс открыл было рот, чтобы сказать "а я да", но понял, что повторяться глупо, и сказал совсем другое:

– Вы ведь убежали.

– Ну да, а вы нет, - саркастически откликнулся мистер Ноттер.

– Это уж мое дело.

– А мое - тоже мое.

– Я говорю вам, что если я ушел, то не потому, что вас испугался.

Мистер Ноттер презрительно засмеялся:

– Да нет. Наверное, вы испугались откормленной свиньи.

Симмонс, ощущая легкую дрожь, приподнялся на колени:

– На неприятности нарываетесь?

– А хоть бы и так, - дерзко ответил Ноттер.

– Предупреждаю: на неприятности нарываетесь.

– Ты у меня дождешься, трус.

Лицо Симмонса внезапно покраснело.

– Это я трус, я?
– Голос его стал хриплым.
– Это ложь.

Тишина. Напряженная тишина. Уставившись друг другу в глаза, спорщики тяжело дышали. Вдруг, неожиданно для самого себя, Джон Симмонс подался вперед и нанес удар в челюсть мистеру Ноттеру - ужасный удар, чуть не опрокинувший того на землю.

– Ах, ты так!
– яростно вскричал мистер Ноттер, вскакивая на ноги. Симмонс тоже вскочил, но прежде, чем успел провести второй удар, мистер Ноттер вытянул вперед руки, вцепился ему в волосы и стал что есть мочи дергать их.

– Ой-ой-ой, - завопил Симмонс. На глазах у него выступили слезы, он сделал шаг назад правой ногой и нанес удар точно по голени противника. Это привело к желаемому результату, хватка соперника на волосах Джона ослабла.

В следующую секунду Симмонс прыгнул вперед, схватил шею мистера Ноттера, и противники, не размыкая рук, покатились по траве.

Симмонс очутился сверху, но мистер Ноттер ухитрился вцепиться ему в ухо, с силой потянуть вниз и подмять Симмонса под себя. Оба отчаянно лягали друг друга, и Симмонсу в свою очередь удалось вцепиться противнику в волосы. Но он мало от этого выиграл: у мистера Ноттера оказался не столь уж чувствительный скальп.

Они катались по поляне от одного конца до другого, туда и обратно, таская друг друга за волосы, царапаясь, пинаясь и задыхаясь от злости. Потом перекатились через какую-то колоду, причем Симмонс так стукнулся о нее головой, что подумал, будто колода расколется.

– Ах ты, чертов трус!
– вскричал он.

Отпустив шею противника, он сложил вместе два кулака и изо всех сил ударил ими мистера Ноттера в нос. Симмонс впервые ударил до крови. Мистер Ноттер пришел в ярость, силы его удвоились, он бросился на Симмонса, прижал коленями к земле и стал лупить его по физиономии.

Симмонс почувствовал, как кровь заливает его лицо, и решил: все - его убивают. Мощным толчком он стряхнул с себя противника, повалив на бок, уселся сверху, и соперники опять сцепились, запустив друг другу пальцы в оставшиеся волосы.

– Пусти мои волосы, - завопил один, корчась от боли.

– Мои отпу-усти, - пронзительно заверещал второй.

Симмонс дернул еще сильнее, но даже его затуманенным мозгам было ясно, что скальп мистера Ноттера вовсе не самая чувствительная часть его тела.

Поэтому он выпустил шевелюру противника и вцепился ему в нос. Зажав двумя пальцами распухший и кровоточащий орган дыхания, он принялся изо всех сил дергать его то в одну, то в другую сторону.

Мистер Ноттер издал ужасный вопль и еще сильнее вцепился Симмонсу в волосы. Отчаявшись, Джон отпустил нос и сжал горло мистера Ноттера.

– Пусти мои волосы, - взревел он снова, ослепнув от слез.

В горле мистера Ноттера что-то булькнуло, и он ослабил хватку. Обезумев от ярости, они опять покатились по траве, подминая друг друга. Симмонс костяшками пальцев нажал на глазное яблоко мистера Ноттера, вращая кулак то в одну, то в другую сторону. Мистер Ноттер изловчился и, подавшись назад, с размаху ударил лбом в нос Симмонсу, вызвав новый фонтан крови.

Страшно выругавшись, Симмонс начал дубасить противника обоими кулаками по лицу - по глазам, зубам, носу, куда попало. Они снова перекатились к поваленному дереву на краю поляны, и мистер Ноттер на сей раз оказался сверху.

Оба совершенно обессилели, и конец явно не заставил бы себя долго ждать, но то, что они очутились рядом с деревом, развязку ускорило.

Мистер Ноттер опять попытался вцепиться Симмонсу в волосы, но тот, предвидя маневр, опередил его, зажав пальцами вражеский нос. Мистер Ноттер отчаянно закричал, дернулся и так стукнулся головой о ствол дерева, что обмяк и потерял сознание.

Какое-то мгновение Симмонс не мог понять, что произошло. Но, увидев, что противник лежит без движения, осознал случившееся, и его охватил дикий страх. Он в ужасе вскочил. Мистер Ноттер мертв! Он убил его! Господи! Едва держась на ногах от усталости и изнеможения, Симмонс смотрел на распростертое перед ним тело.

– Вот они где, - раздался за его спиной крик.

Симмонс, чуть не выскочив из кожи, обернулся и увидел, как сквозь кусты на поляну ломится человек.

Это был Питер Болей.

– Вот они!
– снова закричал Болей, и Симмонс услышал, как со всех сторон раздались ответные возгласы.

Бакалейщик вылез на поляну, и взгляд его тут же упал на мистера Ноттера, который слегка пошевелился.

– Вот они!
– закричал он в третий раз.
– Быстрее сюда! Быстрее! Джонас его нокаутировал.

На следующий день, около полудня, Питер Болей и Джон Симмонс разговаривали в задней комнате скобяной лавки. Симмонс смотрелся неважно. Нос его распух и стал раза в два больше, один глаз украшала повязка, а лицо из-за многочисленных царапин напоминало железнодорожную карту.

Но выражение этого лица - в той степени, в которой его удавалось разглядеть под всеми увечьями, - несчастным назвать уж никак было нельзя.

– Я тебя не виню, Джонас, - говорил Питер Болей.
– Раз уж вы с мистером Ноттером решили уйти драться в лес, потому что на пикнике слишком много детей и женщин, я тебя нисколько не виню. Когда вы поняли, что здорово рассердились друг на друга, ничего другого вам и не оставалось. Но вот что я тебе скажу - вы должны были разрешить кому-то пойти с вами - ну хотя бы Слиму Перлу, Гарри Ваутеру и мне. Нам-то ты мог сказать. Черт побери, Джонас, я бы от такого зрелища и за двадцать долларов не отказался! Представляю, какой это был удар, когда ты его вырубил. Он минут пять в себя не приходил. Свингом по челюсти? Да?