Все дело в папе. Работа с фигурой отца в психотерапии. Исследования, открытия, практики

В дальнейшем конфликт, связанный с выбором, может стать весьма частым лейтмотивом жизни уже взрослого человека в самых разных сферах. Причем такую форму сценария, связанного с невыбранной идентичностью, мы наблюдаем как у мужчин, так и у женщин, лишь с тем отличием, что девочке легче идентифицироваться с матерью на уровне пола, что, впрочем, не отменяет других, специфических женских сложностей самоидентификации, связанных с мифом о мужском превосходстве.

Хорошей иллюстрацией того, что происходит с душой и психикой человека при несделанном выборе между двумя конфликтующими сторонами, служит фильм «Господин Никто». Жизнь героя фильма, начиная с момента, когда родители поставили его перед выбором, с кем из них он должен остаться, расщепляется на несколько вариативных сюжетных линий.

Какая же из них его настоящая? Постепенно зритель понимает, что все сюжеты разворачиваются параллельно в фантазиях и грезах главного героя. Проживает ли он хотя бы один из этих вариантов? Этот вопрос так и остается открытым, на усмотрение зрителя. Вполне вероятно, что ни одна из линий судьбы так и не была реализована, поскольку она означала бы для героя сделать окончательный выбор. А для него ситуация определенного и неоднозначного выбора непереносима, поскольку всякий раз он возвращается к тому первому, травматичному, так и не пройденному им выбору.

В реальной жизни во внутренней психической динамике этот сценарий проявляется следующим образом.

Сценарий «перебежчик»

Мальчик идентифицируется с хорошими образами обоих родителей. Поскольку родители в конфликте, он пытается символически примирить их внутри себя.

В результате несделанного выбора человек переживает внутренний раскол, когда в его душе присутствуют две несовместимые части. Причем у этих частей могут быть абсолютно разные цели, желания, мотивы, чувства, способы действий, в крайнем проявлении это как будто два разных человека, уживающихся в одном. Отсюда следует ощущение большой внутренней неустойчивости, которое не оставляет человека. Его поступкам свойственна непоследовательность, поскольку он действует то из одной своей части, то из другой и никогда не знает – если, конечно, не будет на это специально обращать внимание, – какая часть «рулит» прямо сейчас. Это может как проявляться в форме внутреннего конфликта, диффузной идентичности, так и в более тяжелых случаях приводить к пограничной организации личности, диссоциативному расстройству, когда психика уже не справляется с противоречием.

Даже при вполне адаптивном, нормальном варианте развития событий человеку чрезвычайно трудно выбрать что-то одно (партнера, работу и т. п.), потому что любой вариант кажется заведомо плохим, поскольку сама ситуация выбора является для него негативно заряженной. Причем зачастую выбор предполагается жестко дихотомичный (либо черное, либо белое, третьего как будто не дано), и каждый вариант обладает качествами, сочетание которых не представляется выбирающему возможным.

Создается впечатление, что человек просто не замечает другого пространства вариантов либо не может выбрать что-то хорошее для себя, имеющее все необходимые положительные качества в разных пропорциях. Например, если есть работа дальняя и высокооплачиваемая и близкая низкооплачиваемая, он, скорее всего, зависнет в выборе между ними и не задумается поискать поближе и подоходнее.

И наконец, в отношениях такого человека типичны любовные треугольники. Как будто он выбирает партнеров, соответствующих каждой из своих частей. С одним партнером близкие, доверительные отношения, а с другим – ячейка общества, дети и быт. Или об одной женщине заботится он, а другая заботится о нем.

Эти примеры иллюстрируют одну внутреннюю установку, а именно – невозможность совмещать, создавать и иметь все важные свойства и переживания в одних отношениях. Они как будто заново воссоздают ситуацию, в которой невозможно сделать выбор между партнерами, каждый из которых равно важен, и отказаться от кого-то из них означает буквально исключить необходимую часть своей души, лишиться части себя. Тогда как выходом из любовного треугольника является не столько отказ от одного из партнеров, как это часто представляется на бытовом уровне, сколько устранение внутренней расщепленности, примирение частей, являющихся в своей основе интроектами конфликтующих родительских фигур.

По сути в этом сценарии мальчик привыкает вести жизнь «двойного агента», любой ценой сохраняя лояльность к обоим родителям.

Сценарий «изгой» (я не создан для отношений)

Ребенку невыносимо участвовать в конфликте родителей, он выбирает отказаться от всех отношений, чтобы не стать предателем, выбирая одну из сторон.

В такой семье родители обвиняют друг друга и находятся в неразрешимом конфликте. Мальчик не может присоединиться ни к маме, ни к папе, ведь тогда он неминуемо окажется «плохим» для второго родителя. Единственный способ выйти из тупика – это дистанцироваться от обоих родителей.

Мужчина с таким сценарием думает о себе как о не подходящем для отношений. Он испытывает недоверие к женщинам, акцентирован на сложностях в отношениях, обесценивает ресурсы пары. Для такого мужчины невыносимы проявления негативных чувств и конфликты в отношениях. Детский опыт обусловливает скептический взгляд на брак и семью.

Такой человек боится ошибиться с выбором партнера, ожидает, что рано или поздно отношения все равно развалятся, и не видит смысла вкладываться в них. Он переориентирует свое внимание на другие области жизни, реализуясь в работе, саморазвитии, духовных поисках.

Мальчик присоединяется к «плохому» папе

В ситуации, когда папа в семье отсутствует по какой-либо причине, у сына нет возможности установить с ним непосредственный контакт. Мальчик живет с мамой, зависит от нее и не может сепарироваться. Он слышит о папе только негатив. Тогда единственная возможность идентифицироваться с отцовской фигурой для него – это присоединиться к теневой части.

Мальчик относится к своей мужской части так же, как мама относилась к папе. Во взрослой жизни это приводит к стыду за себя, ощущению потерянности и аутоагрессии. Ненависть к себе возникает в результате глубокого чувства вины по ряду причин:

• «я мужчина» = «я плохой, я недостоин жить»;

• я виноват перед матерью – жертвой отца;

• виноват перед отцом за «предательство»;

• виноват перед ними обоими (родителей нельзя ненавидеть);

• из-за внутреннего конфликта между отвергаемой мужской, отцовской частью и осознанием того, что «я мужчина, как отец, а не женщина, как мать».

Сценарий «неуловимый мститель»

Под давлением материнского отношения мальчик не может соединиться с хорошим в себе и вынужден переживать себя плохим, негодным – как отец. Свой протест он выражает в форме пассивной агрессии.

В этом случае для устранения внутреннего противоречия, невыносимого для психики, ребенок сознательно вынужден соглашаться с матерью, что папа плохой. Вытесненной и не осознаваемой оказывается глубокая тоска по хорошему, родному и недостижимому, которое «отняла» мать. Тем не менее, вектор такой подавленной агрессии в большей степени направлен вовне, чем на себя, поскольку имеется внешний фактор – мать, ради которой приносятся в жертву чувства к отцу и отношения с ним.

В результате вытеснения образа хорошего отца и имеющегося пусть небольшого, но позитивного опыта общения с ним мужчине также сложно соединяться с хорошим в себе, со своей мужской силой и агрессией, с качествами и проявлениями, традиционно считающимися мужскими, а также с особенностями, унаследованными от отца. Он может не владеть навыками использования этой силы, или подавлять эти естественные проявления в себе, или выражать их в преувеличенной, гротескной форме, пытаясь соответствовать социальному стереотипу «настоящего мужика». При этом в душе он стыдится себя, боится быть уличенным другими мужчинами или близкой женщиной в том, что является недостаточно мужественным, глубоко не уверен в себе.

В отношениях с женщиной такой мужчина может проявлять внешнее подчинение, покладистость, вплоть до гипертрофированной позиции «снизу». Таких мужчин часто называют подкаблучниками, они как будто провоцируют на пренебрежительное отношение к себе, поскольку считают такое отношение правомерным. При этом в душе у мужчины копится злость, он бессознательно мстит женщине, что выражается в срывах, саботаже, пьянстве и прочих проявлениях пассивной агрессии.

Такому мужчине сложно быть отцом, потому что в отношениях с женщиной, которая обретает материнскую роль, он соприкасается с подавленными чувствами к своей матери, в отношениях с ребенком актуализируется собственный детский травматический опыт и, наконец, вытесненный отцовский аспект личности напоминает о себе болью, метафорически сходной с фантомной. Поэтому он либо сознательно заявляет, что не хочет детей, либо саботирует их появление – например, отказывается от секса, либо не идет в отношения с женщиной, которая стремится к материнству, а выбирает ту, которая сама к этому не готова, вступая в своеобразный бессознательный сговор, либо оказывается бесплодным сам или его партнерша. Наконец, мужчина может покинуть женщину сразу после того, как она забеременела, или через какое-то время после рождения ребенка. Еще один критический период для пары наступает при достижении ребенком возраста, в котором отец мужчины ушел из семьи.