Всё дело в тебе

– А ты ничего так – вошёл в образ.

– Ага, вошёл ничего, – кивнул Лакшин, критично оглядел костюмчик. – Теперь бы как из него вылезти. Как подумаю, кто тут ещё мог сидеть до меня, так… – Он брезгливо скривился. – Молнию опять расстегнёшь?

Ну, что с ним делать?

– Угу.

Футболка тоже совсем мокрая, и запах, конечно… своеобразный, но, может, не столько от Лакшина, сколько от самого костюма. Даше и в рубашке-поло и лёгких брючках было не холодно, а тут – глухой меховой комбинезон со всякими вкладками для пухлости плюс голова, как шлем от скафандра.

10

Лакшин торопливо и с явным облегчением освободился из пушисто-сиреневого плена, а потом и футболку стянул, остался в одних трусах – и хоть бы что. Ноль смущения. Это только Даша некомфортно себя почувствовала, захотела отвернуться, а потом подумала: если ему наплевать, ей тем более. Он же не совсем без одежды.

Алиса, будто всегда точно знала, когда следует появляться. Вошла без стука, окинула Лакшина невозмутимым взглядом бросила ему полотенце:

– Вот, держи.

– Пасиб, – недовольно выдал Лакшин, поймав полотенце, осмотрел его критично, разве что не обнюхал, смял в руке и двинул к двери, не одеваясь. – Так где тут туалет?

– Я же говорила, дальше по коридору, – спокойно откликнулась Алиса, отступила с дороги, дёрнула плечами.

У них тут, что, принято почти голышом ходить?

Алиса развернулась к Даше, спохватилась запоздало:

– А тебе тоже полотенце было нужно?

– Нет. Мне и так нормально.

– Ну, ладно, – произнесла Алиса и опять исчезла.

Даша переоделась торопливо, предполагая, что в любую секунду может кто-нибудь ввалиться. Ей тоже стесняться нечего, но как-то не настроена она в данный момент демонстрировать свои прелести кому бы то ни было.

Лакшин вернулся минут через пять, протирая шевелюру полотенцем и причитая:

– Если бы я знал… да ни за что никогда… – С негодованием уставился на Дашу: – Смешно, да? – Принялся натягивать брюки.

– Не смешно, – заверила Даша.

Она ведь даже не улыбалась.

– Посмотрел бы я на тебя, если б ты вот в этом, – он сердито ткнул пальцем в лежащий на диванчике сиреневый комбинезон, – хотя бы часок походила.

– Да не смеюсь я! – возразила Даша. – Тут и ходить не надо. Я и так понимаю.

– Да ничего ты не понимаешь, – с негодованием отрезал Лакшин, подхватил с дивана огромную невинно улыбающуюся голову, развернулся в Дашину сторону. – Вот хоть это нацепи.

– Да зачем? – она благоразумно отступила. – И так всё ясно.

– Ничего не ясно! – возопил Лакшин. – Вот даже близко. Пока сам не попробуешь. Не ощутишь на себе всю прелесть. – Он за несколько широких шагов стремительно преодолел разделяющее их расстояние. – Вот надень.

Даша ещё немного отступила, выставила вперёд руки.

– Да отстань. Не собираюсь я её надевать.

Но Лакшин не внял, надвинулся с твёрдым намерением непременно нахлобучить на неё Лунтикову голову, уже и приподнял её повыше, нацеливаясь.

– Нет, ты надень. Тогда и скажешь.

– Да отвяжись ты! – Даша метнулась в сторону, но места для манёвра имелось не так и много: с одной стороны – ряд шкафчиков, с другой – скамейка, с третьей – Лакшин, и голова оказалась совсем рядом, почти опустилась на макушку.

– Нет, ты померяй!

– Лакшин! Прекрати! Хватит уже! Не трогай меня-а-а!

Дверь резко распахнулась. В проёме обрисовалась Алиса, с широко открытыми глазами и ртом и довольно странным выражением на лице. Но оно почти сразу исчезло, уступив место обычному флегматично-невозмутимому.

– Я гляжу, вам весело – констатировала она, критично поджала губы и поинтересовалась: – Может, тогда и завтра…

Договорить она не успела, потому что и Даша, и Лакшин, не дослушав, воскликнули одновременно:

– Нет! – настолько убеждённо и громко, что сразу понятно – уговаривать бесполезно.

Алиса и не стала, кивнула с пониманием, приподняв брови и скривив губы.

– Ну, тогда пойдёмте быстрее. Рассчитаюсь с вами. И валите. Пока организаторы ничего нового не придумали. Или…

– Нет!

– Тогда идёмте, рассчитаю, – повторила Алиса, выходя из комнаты, зацепила взглядом висящие на перекладине плечики, оглянулась на Дашу. – Косынку, кстати, можешь забрать. Как подарок.

– А мне? – возмутился Лакшин. – Я, между прочим, жизнью рисковал. Чуть не сдох в этой газовой камере.

Даша на ходу сдёрнула платочек с плечиков, сунула ему в руки:

– Держи, герой. Только не плачь.

Лакшин опять что-то забухтел, но она не стала слушать, выскочила в прохладный коридор. Алиса отпирала соседнюю дверь.

Когда уже шли по фойе к выходу, Лакшин задумчиво протянул:

– Такси вызову. Сил нет… и желания… своим ходом тащиться. И деньги как раз выдали. – Кажется, хотел ещё что-то сказать, но у него зазвонил мобильник. Лакшин выудил телефон из кармана, коротко глянул на его экран, мазнул пальцем, произнёс, поднеся к уху: – Привет! – и расцвёл улыбкой. Та получилась даже шире, чем у кукольного Лунтика. – Не, сейчас точно никак. Давай часа через полтора. …Лучше ко мне. Ну хорошо, приеду. И на ночь останусь. Конечно. Не вопрос.

Даша и тут дальше слушать не стала, тем более, ждать, пока он договорит. Наверняка ведь не расстроится, если не услышит её «Пока». Ему всё равно не до неё, раз у него очередная встреча намечается на высшем… или, хм, горизонтальном уровне. Обогнала, решительно двинулась к выходу.

Похоже, она тоже устала. Запал прошёл, и как-то сразу настроение испортилось. Или не испортилось, просто пропало, уступив место такому же, как у Алисы, флегматичному спокойствию и равнодушию. Сильнее всего хотелось побыстрее добраться до дома и наконец-то выдохнуть расслабленно.

11

«Привет» прилетел откуда-то сзади и сбоку, но Даша не обратила на него внимания, ни оглядываться не стала, ни отвечать. Вообще подумала, что это не ей, а кому-то из девчонок-одногруппниц, с которыми она болтала, ожидая начала очередной пары, потому что те все разом встрепенулись и выдохнули чуть ли не хором:

– Привет!

Нашлось же кому и без неё ответить. Лишь пару секунд спустя Дашу будто ткнули в бок. Она сосредоточенно свела брови, анализируя ощущения, а потом всё-таки обернулась, но увидела только спину. Лакшин. Значит, приветствие вполне могло предназначаться и ей. В том числе. Но что уж теперь? Опоздала она с откликом, да и Лакшин переживёт. Вон он сколько поймал и добрых слов, и улыбок. От других.