Все девушки — невесты

— С приездом, доча, — обнял меня на пороге отец, обдав смрадом застарелого перегара и пота. От него воняло хуже, чем от бродячей собаки, как от бомжа, честное слово!.. И эта вонь воспринималась оскорбительной. Но он, кажется, этого совсем не понимал, бормотал: — Вот я и вернулся к вам с Софьей. Не знаешь, случайно, куда она подевалась?

— А то мусор вынести некому, — хмыкнула я и чуть не заплакала от отвращения и расстройства.

Стасенька уговаривал не реагировать на мелочи, на пустяки, не имеющие к нам отношения. Он выкупал меня в ванне, расстелил на моей постели чистые простыни — хоть что-то в доме сохранило чистоту… А сам взялся за уборку: вымыл посуду и полы, вычистил раковины, отдраил загаженный унитаз и мусорный контейнер. Я ему всей душой сочувствовала: прямо с трапа самолета погружаться в пошлость и мерзость бытовухи… Конечно, не уснула, ждала мужа, принявшего огонь на себя. И жалела, что мы отказались поужинать с Вадимом Георгиевичем, встретившим нас в аэропорту на крутой тачке, приглашавшим в греческий ресторан «Калипсо». В нашем доме похавать было нечего, а от голода сводило желудок. Пришлось мне вставать. Мы со Стасиком сходили в круглосуточный гастроном «Восток», купили хлеба, упаковку вареников с картошкой и пачку масла. На том наши финансы закончились.

Отец, усевшись с нами за стол, спросил, почему не принесли пива. Или водки, чтобы отметить встречу.

— Провалиться бы! — заревела я, когда мы поздней, глухой ночью устроились на ночлег.

— Не плачь, котенок! Давай завтра же переедем ко мне в общежитие!

— Угу, я что, по-твоему, бездомная?..

— Нам вдвоем будет лучше, — уверял муж. — А твои родители пусть сами между собой разбираются.

— Не могу я переехать… Мне маму жалко. И отца жалко. Ты хочешь, чтобы он совсем спился, да?

— Ничего я не хочу, Рит, кроме тебя. — Он нашел мои губы своими теплыми, родными губами, и жизнь сразу показалась мне сносной. Нет, даже очень приятной… А точнее — прекрасной!..

В воскресенье мы пошли гулять в парк Победы возле монумента Славы, и к нам присоединились Окса с Максом. Они были при деньгах — затащили нас в кафе «Анталия», заказали два кувшина пива и ассорти из морепродуктов на закуску. Хм-м… Если бы моя подруженция и ее бойфренд представляли, насколько свежевыловленные мидии и креветки отличаются от подвергшихся глубокой заморозке, то поперхнулись бы своим угощением… Мы-то со Стасиком на Кипре всласть полакомились дарами моря!..

Я не виделась с Оксанкой Петренко больше двух недель, и все равно в кафе мне почему-то было скучно. А Стас завелся: обсуждал с ребятами варианты участия в предстоящей «Ночи пожирателей рекламы» и каких-то других акциях. Выстраивал перспективы семейного бюджета. Не муж — а золото, хозяйственный.

Поздним вечером, возвращаясь домой, мы вдруг почувствовали, что лето заканчивается. Я продрогла в легком платьице и жалась к своему Рудницкому. Он решил, что мне не терпится… начал тискать, пользуясь покровом темноты. Мы целовались в парке как шальные!..

В квартире разрывался телефон, однако отцу было в лом снять трубку — он лежал на диване одетый, закинув руки за голову, и тупо глядел в потолок. Пришлось мне отвечать на звонок дурацкой Тамары Васильевны. Вслед за ней позвонили еще две мамины приятельницы, а потом — дизайнер с ее работы. Короче, до глубокой ночи меня донимали расспросами, когда прилетит матушка. Позвонила баба Тоня, что оказалось весьма кстати, — она припахала своего нерадивого сыночка на завтра копать картошку. Хоть мама, вернувшись с отдыха, не сразу обнаружит это чудовище вида ужасного…

1 сентября природа опомнилась и решила, что пора вести себя по-осеннему: небо еще оставалось ясным, а воздух попрохладнел, остуженный северным ветром. Но моего приподнятого настроения погода не испортила — в университет я собиралась не менее тщательно, чем на свидание или в ночной клуб, — нарядилась, накрасилась и полетела… Обожаю 1 сентября! В этот день с его новыми ручками и тетрадками всегда кажется, что жизнь начинается с чистого листа. Учиться и добиваться в том успеха хочется со страшной силой!.. Предъявила девчонкам из университета наши со Стасиком свадебные и кипрские фотографии. Они чуть не попадали от зависти: за целое лето в нашей группе никто, кроме меня, замуж не вышел. Правда, еще один парень — Андрюха Постнов — женился, но у него все оказалось куда проще и прозаичней: подруга залетела, и он, как честный человек, сводил ее в ЗАГС…

Однокурсники после первой пары и объявления расписания начали скидываться, оживленно обсуждали, чего и в каком количестве брать и где отмечать начало учебного года. Я сорить деньгами не собиралась — да и нечем, собственно. Плавно отчалила к телефону-автомату, звякнула Вадиму Георгиевичу.

— Нет-нет, Рита, я сам встречу Сонечку!.. Ждите дома, готовьтесь: к шести часам мой водитель привезет вам продукты, накрывайте на стол, — распорядился он.

Деловой, спасу нет!.. Впрочем, ему надо отдать должное — мужик он шикарный, мой папаша и рядом не стоял… Когда Паперный вез нас из аэропорта, сказал как бы между прочим, что подарит маме новую квартиру. Вот было бы классно!.. Но боюсь, матушка откажется из-за своих интеллигентских комплексов. Она не въезжает, что надо брать, пока дают, пользоваться тем, что Вадим на нее конкретно запал. Похоже, его достали молодые телки, которые колотят понты и не имеют ни одной мозговой извилины. А с мамочкой ему интересно, ведь она умная и непредсказуемая… С ней есть о чем поговорить — это важно в их пожилом возрасте, когда надоедает просто трахаться… Не берусь загадывать, кого она предпочтет: папу или Паперного?.. Матушка по натуре слишком жалостливая, скорее всего, примет отца, чтобы не дать ему погибнуть. А себе подпишет приговор, упустит последний шанс, ведь красота или хотя бы привлекательность — товар скоропортящийся… А потом — кого ловить? Так и останется с отцом… Мне, естественно, хотелось бы, чтобы она сначала переехала в новую квартиру, освободив территорию для нас со Стасиком, а уже потом окружала бы заботой папашу…

…Примерно за час до маминого прилета в нашу квартиру набилась уйма народу: пожаловали старушка библиотекарша и юристка Лилия Евгеньевна, клевая врач тетя Таня Пушко и тетя Оля Костикова, которую мой отец почему-то люто ненавидит. Еще соседи Эльвира с Сергеем, нехило отдохнувшие у бабушки в Ялте, без конца заглядывали в дверь, ожидая. Я бы не возражала, если бы все эти люди чем-нибудь помогли, но нет, они сидели на диване сложа руки. Мама всех вокруг себя разбаловала капитально!.. Одни мы со Стасиком крутились, как кухонные комбайны мощностью в 1200 киловатт. Кстати, надо приобрести эту полезную машину…

Мамочка изменилась неузнаваемо — еще больше постройнела, наверное, по размеру одежды сравнялась со мной. Сильно загорела, стала красить губы яркой, как огонь, красной помадой, и это придало ей сходство с испанкой. Ко всему прочему, она была одета — просто зашибись! — в обалденный льняной костюм, какой баксов на пятьсот потянет, не меньше. И босоножки на ней были новые, белые с перламутровыми пайетками, и духами от нее тянуло какими-то незнакомыми… Я не преминула отметить, что ее чемодан ломится от фирменных шмоток, подумала — это подарки для меня. Обломалась! — она привезла все только для себя. Упаковалась капитально. Эти достали — сидели долго и упорно, точили лясы, пили и закусывали. В принципе на их месте так поступил бы каждый: зачем отказываться от вкуснейшего заливного судака и куриных рулетиков, начиненных грибами и орехами?.. С Паперным не пропадешь — он привез полдюжины бутылок сухого французского вина…

Одна мама не пила и не ела. Смиренно выслушивала всякую ахинею, хлопала ресницами и косилась на телефон. Она была словно не с нами, а в своих туманных мечтах. Не понимаю, чего ей не хватает? Я тут, Вадим Георгиевич тоже… Может, она ждала отцовского звонка? Значит, они все-таки сойдутся?..

Эпилог Осадки в виде дождя, снега и слез

Весь день лил дождь, и ему казалось, что влажность проникла в кабинет, хотя окна были наглухо закрыты, а кондиционер исправно работал. От промозглой сырости ныла спина, голова была тяжелой, точно брюхо кита, проглотившего стаю сельдей, или как та самая беременная туча, нависшая над Апельдорном. Не помогали ни кофе, ни аспирин. Мужчина беспрестанно тер седые виски, разминал шею и едва сдерживал раздражение, когда кто-нибудь из сотрудников заглядывал в кабинет.

В шесть вечера ему позвонила жена, напомнила, чтобы не задерживался: на ужин придут ее младшая сестра Эллен, тетя Анке и дядя Хэнк.

— Я помню, дорогая, — подтвердил он и непроизвольно зевнул, смазав окончание. Положив трубку, выругался. Какого дьявола?! Семейные ужины напоминали врачебный осмотр — та же тягостная необходимость, сопряженная с опасностью выслушать неутешительный диагноз. Чего еще ждать от Эллен — вздорной, разукрашенной неудачницы? Да и выживший из ума дядюшка с его замшелыми рассуждениями хорош, и старая ворона тетка не лучше. То ложку консоме мимо рта пронесет, то бокал на скатерть опрокинет, а неучтивым считает хозяина!.. Супруга всегда пасовала перед своими родственниками, а он пасовал перед супругой…