Все дороги ведут к тебе
Шрифт:
– Вы все слышали?
– она тихо обратилась к женщине, стоявшей у окна.
– Да.
– Тина так же едва слышно ответила, приоткрыв окно шире.
– Тогда вы все поняли, и должны быть спокойны.
Елена почтительно склонила голову, чем привела бедную женщину в крайнее волнение.
– Благодарю, за то, что позволили все это время оставаться другом вашему сыну, и этому дому. Более не стану злоупотреблять вашим гостеприимством, и быть причиной вашей бессонницы.
– О Боги…
Тина отпрянула от окна, и уже через мгновение, открыв двери, сбежала по ступеням,
– Разве может мать желать своему сыну большего счастья, чем быть любимым и любить? Я просто знаю, как и он, что этому не суждено сбыться так, как он того желает. Поэтому…
– Поэтому, я не потревожу его, Тина.
– Мне жаль… - женщина коснулась губами ее лба, благословляя.
– А мне нет. Ни единого мгновения.
Тина улыбнулась, и, поклонившись в ответ, оставила ее, вернувшись в дом, не рискуя в эту минуту столкнуться с сыном. Стук копыт послышался во дворе. Кит привел знакомую лошадку, удивленно глядя на нее, закутанную в шерстяное покрывало. Елена не дала ему возможности задать свой вопрос. Она поспешила к животному.
– Подсадишь меня?
Кит, молча, кивнул, продолжа хмуро глядеть на нее.
– Ну же!
– Не раньше, чем вы переоденетесь, миледи.
Кит протянул ей новую рубашку и штаны. Она вздохнула, принимая ее.
– То-то же!
– юноша нахмурился - извели всю мою одежду! Это последние штаны!
Она сопровождаемая его шутливым бурчанием, проскользнула обратно в кузницу, быстро натянув удобные вещи. Затянув потуже ремень, она вернулась на свежий воздух.
– Едем…
Она, устроившись в седле, ощутила через минуту, как оказался он позади нее, направив лошадь в сторону Рейнвуда.
****
Блестящие звенья переливались в его руках. Хью повернулся к открытому окну. Двор был покрыт белесым предрассветным туманом, клубящимся и принимающим мистические формы. Помощник вернулся к господину. Он положил поврежденную кольчугу на подоконник, бережно, словно это было бесценное сокровище, боясь заслужить очередной яростный взгляд своего хозяина. Фландерс исподлобья наблюдал за его действиями.
– Прекрасная работа надо сказать.
Алан поднялся, поправляя мокрую полоску ткани на горячем лбу молодой женщины, лежащей под тонким покрывалом. Лицо его бледное, покрылось испариной даже от столь небольших усилий.
– Согласен…
– Милорд?
Дона тяжело задышала, пытаясь приподняться. Ее испуганные глаза распахнулись. Алан немедленно уложил ее обратно, расправив мешавшие длинные косы. Хью обмокнув в холодную воду очередную тряпицу, аккуратно положил ее на лоб их подопечной.
– Успокойся, никто не причинит тебе вреда. Все позади.
Она, находясь в полузабытьи, все же смогла уловить суть произнесенных над ее головою слов, вновь прикрыв тяжелые веки.
– Спи, Дона. Твой сон не потревожат…
Фландерс бережно натянул край покрывала, скрывая бинты на ее груди.
– Милорд.
– Ни как не решу, что ужаснее… то, что одну из них спасла беспечность другой, или то, чего эта беспечность стоила той другой, Хью?..
Помощник
вновь оглянулся на оставленную им вещь.– Полагаю, это было Божье проведение, милорд. Мастер, создавший ее, несомненно, желал уберечь госпожу от лихого клинка, или острия стрелы, но она, ни в коем случае не была рассчитана на падение с такой высоты. Вы и сами это понимаете.
Он вынужден был согласиться, что не умалило его душевных терзаний. Хью выждав немного, отважился задать уже столько дней не дававший покоя вопрос.
– Должен просить ваших указаний. По поводу узника. Когда вы планируете завершить это дело?
Алан поднялся, меряя комнату тяжелыми шагами, заложив руки за спину. Помощник терпеливо дожидался ответа, но господин молчал.
– Он ищет его, или его тело. Он не остановится никогда. Я понимаю, ваше здоровье не позволяло вам последние дни заняться этим лично, и что решится причинить такую боль тяжело, но отодвигать это событие, не менее мучительно для него. Да и для вас. Я могу покончить с этим, милорд. Вы можете даже не отдавать приказ, просто покиньте замок ненадолго…
Взгляд его упал вниз, за окно, и через мгновение он уже забыл, что ожидал услышать. Другое заняло все его внимание. Метнувшись к столу, он поднял свой арбалет. Оружие немедленно было направлено на цель.
– У нас гости, милорд.
– Кто?
Алан остановился.
– Смею предположить, ваш покойный несостоявшийся зять, милорд.
– Выжил все-таки, поганый пес!
Фландерс перегнулся через подоконник, глядя вниз. Макферсон, спешиваясь, поднял к ним голову. Встретившись взглядом с хозяином замка, он коротко кивнул, подняв руки, показывая, что прибыл безоружным.
– Этот наглец полагает, что ему поверят!
– Хью. Ничто не помешает тебе пристрелить его на месте, но сейчас я хочу его выслушать.
– Но почему?!
– Я обещал. Оставайся здесь…
Алан спустился к нежданному гостю. Пересекая пустой нижний зал, он непроизвольно ускорил шаг, не желая вновь переживать увиденное недавно зрелище. Все было тщательно убрано и отмыто. Он лично сжег все вещи, которых коснулась, кровь погибших. Он бы сжег и сам проклятый дом, и только одна едва теплившаяся жизнь остановила его. Искорка надежды, подарившая немного сил, и удержавшая от отчаянного поступка. Именно из-за нее, искрились поленья в огромном камине, согревая эти стены, и не давая ей озябнуть. Фландерс распахнул двери. Его мигом охватил липкий туман, пробирая до самых костей. Он поежился, как и его гость, так и не привыкнув за все годы жизни на болотах, к неприветливому климату.
– И как ты здесь живешь, Фландерс?
– Ты воскрес лишь за тем, чтобы справиться о том, как я живу?
Капюшон спал с головы Нейла, под порывами студеного ветра. Черные глаза оглядели окрестности.
– Я ясно дал тебе понять, что будет, если ты вернешься, Макферсон.
– Все мы не без греха, Фландерс. Но, думаю, что пять лет на войне искупают все…
– И ты решил, что обзавелся такими чудесными доводами, и можешь заявиться в мой дом?! Чего ты ищешь, барон? Или погоди, нынче пес безродный!