Все дороги ведут в загс

— Значит, заказчиком были красно-коричневые или криминальный бизнес? А исполнителем?

— Эту мелочь следует доработать вам, — вздернул брови Юрский. — Вы — милиция, вам за это платят.

— Увы, — вздохнул Алферов, с трудом скрывая злорадство, — профессиональных киллеров среди ваших гостей не нашлось. Все добропорядочные обыватели.

— Я их не знаю, — отрезал адвокат, — и засвидетельствовать их добропорядочность не могу. Нет, некоторых знаю, — его взгляд смягчился. — Майя Ананиашвили — чудесная женщина, к тому же весьма обеспеченная. Она не стала бы рисковать собой за деньги. Немного знаю ее подругу, Марину Лазареву. Боюсь, ее убеждения недостаточно демократичны, поэтому не мешало бы вам проверить ее связи. Типичная фанатичка, помешанная на принципах. Не понимаю, как Майя может ее выносить. Так, кого я еще знаю? Пару раз видел Леночку Бальбух, но давно. Не думаю, что серьезный заказчик положился бы на столь ограниченное существо, хотя от нынешних всего можно ожидать. Есть еще Надежда Юрьевна, не помню ее фамилии, она иногда заходит к Свете. Она очень уважает меня и как политического деятеля, и как человека, так что ее я бы из подозреваемых исключил. Еще я имел некоторые контакты с четой Вольских. Они, как и Майя, весьма обеспечены, точнее, обеспечена Вольская. Тот самый средний класс, который стабильно голосует за мою партию.

— Некоторые контакты?

— У меня язва, и Света, моя жена, предложила продиагностироваться в медицинском центре у Вольской. Вообще-то я лечусь в престижной клинике, но там почему-то склонны недооценивать серьезность моей болезни.

— И понравилось вам у Вольской?

— Нет. Не думаю, что там работают квалифицированные специалисты, да и оборудование оставляет желать лучшего. Я надеялся, там наконец-то мне помогут, но ничего подобного. Послушать их, так я здоров. Полагаю, я знаю о медицине куда больше, чем они.

«И не только о медицине», — подумал майор, не забыв уточнить:

— А Вольская знает, какого вы мнения о ее центре?

— Конечно. Я не из тех, кто притворяется. Если я вижу недостатки, я честно о них сообщаю. У меня пока руки не дошли всерьез этим заняться, а вообще-то данный центр надо хорошенько почистить. Права потребителей следует соблюдать, это мое глубокое убеждение.

— И вы честно сообщили об этом Вольской? Когда?

— Недели две назад, наверное. Правда, она всячески извинялась и обещала уволить ту особу, которая мною занималась, но я не проконтролировал, выполнила ли она обещание. Не все люди, к сожалению, привыкли держать слово.

Алферов сочувственно покачал головой и, не дождавшись продолжения, спросил:

— А остальные гости, значит, были вам незнакомы?

— Месяца два назад Света порекомендовала мне в качестве хорошего программиста Вячеслава Михайловича Петухова. Теперь он работает в моей команде.

— И хорошо работает?

— Наверное, да. Если б были нарекания, мне бы доложили.

— Говорят, он очень нестандартный человек.

— Да? Не знаю. Я редко общаюсь с низовым звеном, у меня нет на это времени.

— Но конфликтов у него с вами не было?

Юрский пожал плечами.

— Вы имеете в виду, не он ли на меня покушался? Понятия не имею. Я послал его в отдел программистов и до вчерашнего дня больше о нем не вспоминал. Мои враги могли нанять его так же, как и всякого другого.

— Ваши враги оказались необычайно предусмотрительны. Как они могли догадаться, что ежегодная встреча «Авроры» пройдет именно у вас? Кстати, это давно решилось?

— Вообще-то, Света меня каждый год уговаривала, — недовольно поморщился адвокат. — Если не позвать всех к себе, так хоть пойти с нею. Но я не вижу смысла в подобных посиделках. Я привык к более высокому уровню.

— Не сомневаюсь! Так почему же на этот раз вы согласились?

— Как-то так получилось… сам не пойму, как… встретил случайно Майю, на презентации, и она попросила. Я решил — почему бы не сделать доброе дело? Надо иногда общаться с рядовым избирателем, это полезно. Вот и согласился.

— И когда это было?

— Дней десять назад. Десять дней — достаточный срок, чтобы моим врагам подготовить преступление.

— Одно не пойму, — простодушно развел руками майор. — Откуда ваши враги знали, что в доме есть яд? Вы говорили о нем кому-нибудь?

Юрский вздрогнул, задумавшись. Затем медленно и неохотно произнес:

— Я — никому, это точно. Мне не нравилось, что жена держит дома такое опасное средство. Мне вообще не нравится, что она бегает по бабкам. Я бы просто постыдился кому-то в этом признаться. Представляете, недавно она приобрела приворотное зелье! — Что? — опешил Александр Владимирович.

— Приворотное зелье. Каково, а? М о я жена, жена человека, который олицетворяет для рядового избирателя интеллигентность и культуру, верит в подобную чушь! Разумеется, я никому про болиголов не рассказывал. Наверное, кому-то говорила сама Света. Она вечно обсуждает свои болячки, хотя, кстати, здорова, как лошадь. У нее просто типично женская мнительность. Или хочет привлечь таким образом к себе внимание, иногда мне кажется, дело в этом. Почему у нас, мужчин, подобного не бывает?

— Мы живем разумом, а они эмоциями, — прокомментировал Алферов, решив втихаря, что супруги по определенным параметрам на редкость подходят друг другу. — Так кому она говорила про болиголов?

— Не знаю. Я этого не слышал, просто предполагаю. Раз я не говорил, значит, она. Иначе откуда врагам узнать, тут вы правы.

— А вы не допускаете, что преступление было стихийным?

— В каком смысле?

— Что преступник не готовил его заранее.

Адвокат снисходительно улыбнулся.

— Политические убийства стихийными не бывают. Тем более, среди присутствующих на вечере был лишь рядовой исполнитель, однако никак не заказчик. Это элементарно. Но я вам подскажу. Преступник мог принести яд с собой, но, узнав, что в доме есть болиголов, предпочесть его. Если б вы сразу сообразили обыскать всех гостей, вероятно, нашли бы у кого-нибудь припасенный яд. Но я не намерен предъявлять вам обвинения. В конце концов, вы всего лишь рядовые милиционеры, и нелепо требовать от вас остроты ума.

И тут лейтенант не выдержал — изображать немого два дня подряд оказалось свыше его сил.

— Остроты ума от нас не дождешься, — мрачно заявил он, — но все-таки мы не совсем чайники. Про яд знала заранее только ваша жена. Она у вас ревнивая, правильно? С чего это она вдруг приобрела приворотное зелье? Из-за Майи Вахтанговны?

«Что ни делается, то к лучшему, — решил Алферов, внимательно наблюдая за реакцией Юрского. — Неожиданность — мощное оружие».

Лицо адвоката стало напряженным и словно в единый миг еще больше посерело. Более того — он не разразился возмущенными криками, а молчал, опустив глаза.

— Расскажите нам правду, — мягко попросил майор, осознав, что прерывать молчание адвокат не собирается. — Вы решили развестись с женой?

— Я еще ничего не решил, — тихо ответил тот. — Света меня очень любит. Она никогда не причинила бы мне зла, и она вовсе не ревнива.

— Вы не ссорились последнее время?

— Мы давно ссоримся. Она оказалась очень примитивным существом, и меня это иной раз раздражает. У нее крайне узкий круг интересов — семья, дом, здоровье. Если б родился ребенок, было бы легче. Она б занималась им и меньше обременяла меня. Но детей у нее быть не может.

Юрский откашлялся и несколько бодрее продолжил:

— Но у нее есть огромные достоинства. Она — превосходная хозяйка. Все мои желания угадываются с полуслова. У меня в точности такой дом, как я хочу. Еда, одежда — все, как мне нужно. Ни секунды моего времени не уходит на решение бытовых проблем, все его я могу посвящать труду на благо общество. Я не уверен, что другая женщина сумела бы так же хорошо обустроить мой быт. Тем более женщина типа Майи.

«Других забот у нее нет — тебя обхаживать», — с раздражением подумал Алферов. Но тут же услышал нечто, отчего его настроение поднялось.