Все друзья делают это

Никита уже куда милостивей взглянул на собачку и куда добрей — на меня. А потом в его взгляде промелькнуло такое… такое… что даже заерзала у него на руках.

— Уходим, — поддакнул он.

Со мной на руках, Никита обошел лужу и задумчивую собачку, которая тявкнула и отошла в сторону, потому что явно не собиралась использовать свой мех для уборки. Даже после себя. Даже в таком большом доме и когда все присутствующие сопят, сверкают глазами и как бы намекают, что придется!

Иван Петрович многозначительно распахнул дверь. Первыми проскользнули Никита и я. Потом, скорее всего, предполагался гордый уход собаки под печальный вздох Инги Викторовна.

И выбора не было. Вот тебе туи, пожалуйста, а там близко ворота и улица, где спокойно можно все делать!

Собачка совсем приуныла.

А потом услышала громкий смех, и поняла, что вот же! Вот же ее спасение! И что тот, кто способен смеяться в таком мрачном, таком негостеприимном доме, где за один проступок сразу указывают на дверь, и будет ее лучшим другом!

Никто не успел даже моргнуть, даже Филипп, к которому рванула собака. Он так и застыл с открытым ртом, когда она от широты своих чувств прыгнула на него и лизнула! И замахала перед его лицом пушистым хвостом, вертясь из стороны в сторону и показывая, какая она красивая, какая она пушистая!

— Надеюсь, — ворчливо протянул Филипп, погладив ее по мокрому носу, — студенты хоть в чем-то сказали правду. То, что ты не послушная, это они налажали. Но, надеюсь, ты хотя бы действительно пес, а не скунс. А то что-то не нравится мне твоя манера так часто поднимать хвост.

Собака гавкнула и послушно присела на одну ступеньку ниже Филиппа. Тот ей важно кивнул, одобряя. Инга Викторовна пошла за средствами для уборки. Иван Петрович согласился пройтись за колбасой.

— Идите уже! — заметив нас на пороге, небрежно махнул рукой Филипп.

Ну и мы пошли.

Не потому, что он нас отпустил.

А просто… у нас же были намечены планы!

И такие… такие, что…

Если бы я знала, куда мы с Никитой идем и что именно я увижу, я бы не хохотала у него на руках, мешая ему идти. Я бы бежала впереди него. Я бы тянула его за собой. Я бы…

А, впрочем, все было так, как должно было быть.

И даже то, что за все это время в поселке я так и не побывала больше у дома бабушки, тоже было правильным. Потому что тогда я бы не смогла удивиться так, как сейчас. Не смогла бы впитать в себя столько счастья.

И не смогла бы оценить в полной мере, что сделал для меня мужчина, который внес меня на руках в дом, построенный вместо бабушкиного. Для того, чтобы жить в нем со мной.

Когда я немного осмотрелась и смогла снова дышать, он подошел ко мне со спины, откинул волосы с моей шеи и шепнул, положив руки на мои плечи:

— В тот раз, когда мы с тобой встречали закат в заброшенном доме, я просто хотел обнять тебя и поцеловать. А ты испугалась…

Я обернулась, удивленно взглянув на него, а он с улыбкой продолжил:

— Я долго не понимал, что на самом деле чувствую к тебе. А потом ты зацепилась за образ Филиппа, тебе было проще любить кого-то далекого, недоступного. А мне было проще жить так, как я жил. Мне казалось, что наши отношения с тобой — это лучшее, что может быть между женщиной и мужчиной. А потом я понял, что мне этого мало. И что ты не готова к большему…

Он замолчал, а я прижалась к его груди, с удовольствием слушая, как в эту минуту его сердце бьется только ради меня.

— Знаешь, в какой-то момент я даже поверил, что так будет лучше. Ты и я — друзья навсегда. — Он усмехнулся, тяжело выдохнул и признался: — А потом ты решила уехать. И я понял, что не смогу тебя отпустить…

— Так значит, идея устроить пикник элитных знакомств — твоя?

— Нет, это идея мамы. А папа давно мечтал о наследниках, так что был только «за».

— А зачем ты позвал Филиппа? Чтобы все выглядело правдоподобно?

— Нет, — Никита снова покаянно вздохнул. — Я хотел, чтобы ты разобралась в себе, чтобы поняла, почему столько лет хваталась не за мужчину, а за его созданный образ. Хотел, чтобы ты его отпустила. Тогда в твое сердце мог бы потихоньку прокрасться я.

— А если бы я поняла, что на самом деле люблю его?

— Тогда я бы понял, что надо действовать жестче и украл тебя раньше.

— Но… что-то ведь было… — проговорила я неуверенно. — И раньше всегда, когда Филипп оказывался рядом со мной, вернее, перед тем, как он должен был оказаться рядом, я чувствовала, как мне становится жарко, душно и…

— Это выбор одежды не по сезону, магнитные бури, давление, температура, подземные гейзеры, — отмахнулся небрежно Никита. — Это что угодно, но не любовь. Да ты и сама понимаешь. Теперь понимаешь, ведь так?

Я вновь попыталась спрятать лицо у него на груди, но Никита обхватил пальцами мой подбородок, заставляя взглянуть на себя.

Я посмотрела. Ненадолго задумалась. И улыбнулась.

Он не говорил тех слов, которые так часто произносят другие мужчины. Я тоже не говорила ему этих слов.

— Понимаю, — сказала я вместо них.

И мы оба поняли, что это значит, и как много мы сказали друг другу на самом деле.

— Прекрасно! Тогда предлагаю перейти к тому, чтобы наконец отметить наше с тобой знакомство! — Никита взял меня за руку и повел на второй этаж, попутно рассказывая: — Ровно двенадцать лет назад один мальчик по имени Никита познакомился с одной девочкой, которую звали Аня и которая выдвинет условие, чтобы ее никогда не звали Адаб…

— Ровно? — ухватилась я за его слова. — Никит, это правда? Ровно двенадцать лет назад? Ровно?

— Не придирайся, — попросили меня. — Может и не ровно, может неделя туда, неделя сюда. Какая разница? Главное ведь не в этом. А в том, что если мужчина ошибается или что-то забывает, он, в отличие от женщины, не может сказать, что он девочка и ему все простительно. Он находит возможность это исправить. Так к чему я веду? Ах, да. Предлагаю считать точной датой нашего знакомства именно этот день. Я даже ввел это число в наших телефонах, так что в следующем году договариваться уже не придется.

Мы остановились у закрытой двери, Никита ее толкнул и хотел пропустить меня внутрь. А я застыла на пороге, и сама не входя, и его не впуская. Потому что залюбовалась. Нет, не огромной кроватью. А сотней ароматных зажженных свечей, которые к ней вели от двери.

— Здесь запах от свечек получше, чем ты обещала, да? — усмехнулся Никита у меня за спиной. — Я хотел выложить их еще на кровати, но подумал… Мало ли, пока я уговорю тебя на похищение, пока мы дойдем — все-таки ты бегала по лесу только раз, а отбивные я для тебя резал, не жадничая и не считая… Ну в общем, без учета твоего нового веса и скорости слов в минуту отвлекающей болтовни от Филиппа, я поостерегся так рисковать. А то пришли бы, а здесь уже без нас все пылает! Как-то неправильно, да?