Все хорошо, что начинается с убийства

Дарнелл Гласс к тому времени тоже встал. Он тяжело опирался о свою машину. Ти Ли поддерживала его с другого бока. Морской пехотинец отпустил своего пленника. Белые парни забирались в патрульную машину Тома Дэвида.

— У тебя проблема с офицером, — сказала я Клоду.

— Сейчас у меня есть вопросы посерьезней, — тихо ответил он, и я заметила, что толпа волнуется, а несколько молодых людей на парковке обмениваются горячими словами.

— Залезай в мою машину, — сказал Клод. — Я приведу парня и девушку.

Потом мы все вместе проехались до полицейского участка.

Остаток вечера выдался беспросветно мрачным. Все белые мальчики оказались несовершеннолетними. Их родители налетели тучей, жужжа так же сердито, как африканские пчелы. Один папаша рявкнул, что должен подать на меня в суд. Мол, я ранила его мальчика, того самого, которого пнула в пах. Я повернула это предвзятое высказывание против него самого.

— Мне очень хотелось бы рассказать суду, как единственная женщина избила вашего парня и двух других, — заявила я. — Особенно учитывая, что они сами всей толпой налетели на одного молодого человека.

Больше я не слышала реплик насчет судебного преследования.

До сегодняшнего дня. И не я была мишенью судебного преследования.

Когда наша официантка ушла, Клод расстелил на коленях салфетку и насадил на вилку креветку.

— Том Дэвид был там и ничего не сделал, — сказал он со слабым намеком на вопрос.

— Верно. — Я приподняла брови. — А ты в этом сомневаешься?

— Том Дэвид говорит, что ему пришлось удерживать других людей, мешая им присоединиться к драке. — Он бросил на меня взгляд из-под тяжелых бровей. — Тодд сказал, что боялся. Вдруг в нем не признают свободного от дежурства офицера и решат, что он просто ввязался в свару?

— Конечно, они будут так говорить, и в этом, возможно, даже найдется толика правды. Но сотрудники полиции позволили сделать их работу двум другим людям: мне и морскому пехотинцу. Том Дэвид наверняка хотел, чтобы Дарнелла Гласса избили. Тодду было по меньшей мере наплевать, если такое произойдет.

Клод избегал моего взгляда. Его явно не радовала мысль о том, что кто-то из его полицейских не воспрепятствовал насилию. При этом я наверняка знала и кое-что другое. Клоду ничуть не нравится Том Дэвид Миклджон.

— Дарнелл первым нанес удар, — сказал Фридрих характерным тоном, подтверждая неприятную истину.

— Да. Хороший удар.

— Ты никогда прежде не встречалась ни с одним из этих парней, — заявил Клод.

— Верно.

— Тогда почему так рьяно вступилась?

Я уставилась на Клода, не донеся до рта вилку с рыбой, и ответила:

— Я сделала бы то же самое, будь Дарнелл белым, а остальные мальчики — черными.

Я поразмыслила о сказанном. Да, это была правда. Потом во мне поднялась знакомая волна гнева.

— Конечно, выяснилось, что я могла бы поберечь силы, позволить им продолжать начатое и затоптать его.

На лице Клода проступил тускло-красный румянец. Он решил, что я обвиняю его в чем-то. Но я не делала этого, по крайней мере сознательно.

Дарнелл Гласс прожил недолго после того вечера на парковке у «Магната бургеров». Четыре недели спустя его забили до смерти на поляне в лесу к северу от города.

Никого не арестовали за это преступление.

— Если слухи правдивы и миссис Гласс действительно подает в суд, то тебя наверняка вызовут как свидетельницу.

Клод чувствовал, что обязан обратить на это мое внимание. Происходящее нравилось ему не слишком, ничуть не больше, чем мне.

— Лучше бы мы не начинали наш разговор, — сказала я, зная, что трачу слова впустую. — Если ты и в самом деле беспокоишься о будущем своего полицейского участка и думаешь, что оно зависит от моих показаний… Я не могу затушевать или изменить то, что видела. Возможно, тебе не хочется быть рядом со мной.

Место для таких высказываний было неподходящее. Я выразилась слишком прямо и почувствовала забавный укол боли, когда у меня вырвались эти слова.

— Ты и вправду так думаешь? — спросил Клод очень тихо.

Пришло время истины.

— Я хочу встречаться с тобой, если ты собираешься быть моим другом, но не вижу нас в роли любовников. Сомневаюсь, что для нас будет правильным стать таковыми.

— А если я в этом уверен?

Я видела, как в глазах Фридриха растет отчужденность.

— Клод, мне приятно находиться в твоем обществе, но все рухнет, если мы займемся сексом. Вряд ли мы можем перевести наши отношения в другую плоскость.

— Лили, ты всегда будешь нравиться мне, — после долгой паузы сказал он. — Но я уже в том возрасте и живу в таком месте, где не смогу вечно оставаться в правоохранительных органах. Мне нужна жена, дом, кто-нибудь, с кем можно будет совершать вылазки на природу, украшать рождественское дерево. Я думал, что этим «кем-нибудь» сможешь стать ты. Если я правильно понял, ты говоришь, что такого не случится.

Господи, я ненавижу объяснять, что чувствую.

— Я не вижу себя в этой роли, Клод. Я просто не могу совершить с тобой подобный прыжок. Если я сделаю попытку и зря потрачу твое время, ты можешь пропустить кого-нибудь получше.

— Нет никого достойнее тебя, Лили. Допустим, я найду какую-нибудь другую, вполне хорошую женщину. Но лучше не встречу.

— Что ж, — тихо сказала я. — Мы тут, в Монтроузе. Нам надо ехать домой, находиться друг с другом в машине. Нам стоило бы поговорить еще в Шекспире, да? Тогда ты смог бы отправиться в свою квартиру, а я — запереть дверь своего дома, и мы начали бы зализывать раны.

— Хотел бы я верить, что тебя это ранило, Лили, — сказал Клод. — Пошли. Посмотрим твои книги.

Конечно, после дискуссии в ресторане в книжном магазине было не очень весело.

В основном я читаю биографии, возможно, в надежде найти способ сделать свою жизнь светлее, обнаружив, что кому-то другому это удалось. А может, я люблю знать, что не только у меня было несчастное прошлое. Всегда можно отыскать жизнь еще более трудную, чем моя, но не сегодня вечером.

Я поймала себя на том, что думаю не о себе и Клоде, а о Дарнелле Глассе.

Я взглянула на книги, описывающие преступления, совершенные в действительности. Я больше не в состоянии переваривать их, как и смотреть новости по телевидению.