Все и немного больше

— Мама!

Нолаби, от которой пахнуло табачным запахом, заключила дочь во взаимопримиряющие объятия, отчего глаза у обеих увлажнились.

— Ну, беглянка, проходи, — сказала мать, отодвигая альбом для наклеивания вырезок и ворох газет с красными карандашными пометками, полученных из бюро вырезок, чтобы освободить место на кушетке.

Она высморкалась в скомканную бумажную салфетку.

— Расскажи мне о своем роскошном автомобиле.

— Джерри подарил мне его вместо кольца. Мама, мы собираемся пожениться.

Нолаби ошеломленно открыла рот. Она была совершенно уверена, что «этот человек», как она до сих пор называла Джерри, никогда не поступит с Рой так, как положено.

Несмотря на внезапно испытанное чувство облегчения, ее точили какие-то подспудные, неясные ей самой сомнения и предчувствия. Дело не в общеизвестной неспособности художников заработать себе на жизнь — разве она сама не предпочла милейшего Шилтона Уэйса другим, более перспективным претендентам? — беспокойство вызывала конкретная личность. Джерри Хорак вышел из низов, из отребья; чего стоили одни его вульгарные и откровенно грубые манеры. То, как плотоядно смотрел он своими узкими глазами на Рой, свидетельствовало о его полном неуважении к женской половине рода человеческого. Он часто погружался в длительное молчание — верный признак нелюдима и бирюка. Джерри Хорак меньше всего подходил на роль мужа.

Однако ее розовощекая Рой улыбалась лучезарной, счастливой улыбкой.

— Пожениться? — громко воскликнула Нолаби. — Моя малышка выходит замуж? Обе мои девочки будут замужем! Да ведь в этом смысл и цель всей моей жизни!

— Это произойдет на следующей неделе.

Нолаби, не удержавшись, бросила взгляд на тонкую талию Рой.

— Ой, мамочка, ничего такого, о чем ты подумала! Мы хотим, чтобы все прошло скромно. Может быть, это будет в городской ратуше.

— Уэйсы, Ройсы и Фэрберны не сочетаются браком в убогих старых домишках! — воскликнула Нолаби. — Доченька, послушай!.. Меня страшно огорчало то, как вы жили. А какую мать это не огорчило бы? Но это не значит, что я не люблю мою веснушчатую малышку. Я устрою вам обоим шикарную свадьбу!

— Я должна спросить у Джерри… Я не знаю, как он отнесется к этому.

— Свадьбой должна заниматься женщина! Я поговорю со священником.

— Джерри хочет, чтобы был судья…

— Ну, стало быть, с судьей. — Нолаби затянулась сигаретой. — Доченька, мы пригласим твоих старых друзей… Жалко, что здесь нет Алфеи. Девушек из колледжа, с которыми ты дружила, твоих сослуживцев… И, конечно, семью Джошуа, и Би-Джей и родственников ее мужа… Я думаю, что можно пригласить и моих близких друзей. — Нолаби все более оживлялась, и оспины на ее лице становились все заметнее.

Ночью в постели Рой завела разговор о свадьбе. После той разгульной ночи Джерри из кожи лез вон, стараясь быть покладистым, а она со своей стороны прилагала все усилия, чтобы быть такой, какой в ее представлении является идеальная женщина, то есть любящей, нежной и внимательной к мужу. Словом, вот такая ситуация — только после вас, мой любимый. Она закончила словами:

— Конечно, если ты не хочешь шума…

— Ну почему бы и нет? — проговорил он, похлопывая ее по голой попке. — Почему бы и нет?

Свадьбу назначили на девятнадцатое сентября, то есть в запасе было десять дней.

За это время не было возможности изготовить и разослать красочные приглашения, поэтому Нолаби и Рой приглашали людей тогда, когда удавалось их увидеть, и список гостей рос быстро, хотя довольно беспорядочно. За день до свадьбы Нолаби запекла два окорока, и квартет ее ближайших друзей занялся приготовлением картофельных, куриных и фруктовых салатов. Нолаби обратилась было в Гринуорд за рецептом бабушкиного пунша, но Джошуа восстал:

— Пунш! Это не чай с сэндвичами для южных леди, Нолаби, а грандиозное и славное свадебное торжество, праздник соединения двух начал рода человеческого! Я отвечаю за спиртное!

Мэрилин обещала заняться цветами.

Свадьба становилась событием не только для Уэйсов, но и для Беверли Хиллз. Два худых, нервных человека расставили празднично оформленные вазы с белыми хризантемами во всех закоулках небольшого дома, замаскировали неухоженный двор глиняными горшками с белыми маргаритками и азалиями. Три бармена в красных смокингах выстроили взятые напрокат бокалы на обитой кожей стойке, установленной во дворе. Нолаби суетилась возле серванта и старого круглого стола. К половине третьего гостиная, столовая и сад заполнились гостями, в руках у которых были бокалы с напитками.

Среди гостей были одиннадцать однокашниц Рой вместе с мужьями и детьми. Би-Джей и Маури Моррисон с детьми и родителями Маури прибыли на микроавтобусе. Выяснилось, что старшие Моррисоны знали Файнманов по линии какой-то еврейской организации. На короткое время появился Монтгомери Клифт, снимавшийся вместе с Мэрилин в новом кинофильме, что вызвало оживление у собравшихся, равно как и появление Сусанны Хейуорд. Рой была любимицей «Патриции», поэтому персонал магазина явился в полном составе. Старинные подружки из школы Беверли Хиллз, Джанет Шварц Феттерман, Хейди Ронолетти Хэнке и Битей Беннет Келли, привели с собой супругов. По двору прохаживался в синих джинсах скульптор — приятель Джерри. Ватага мальчишек, предводительствуемых Билли (бойким и энергичным, словно он никогда и не находился на грани жизни и смерти), то и дело совершала набеги на буфетный стол.

Струнное трио, которое Джошуа пригласил из «Парамаунт пикчерз», услаждало гостей томными, нежными мелодиями «Ich Liebe Dich» и «Traumerei» [12] .

Взгляды почти всех присутствующих обратились на Мэрилин — Рейн Фэрберн, когда она наклонила свое милое лицо к маленькой дочери, чтобы приободрить малышку. Сари, игравшая роль цветочницы, ухватилась за корзину с белыми розами, как за якорь спасения. Эта огромная людская масса приводила ее в ужас. У девочки были необыкновенно большие, выразительные карие глаза, в остальном же она была обычным, забавным ребенком с темным облачком кудрявых волос вокруг головы.

12

«Я люблю тебя», «Грезы» (нем.).

Сари производила очень трогательное впечатление из-за того, что не умела прибегать к уловкам, к которым прибегают даже дети ее возраста (а ей исполнилось четыре года), чтобы защититься от неизбежных жизненных уколов. Весь этот день она жалась к своим близким, в смущении и испуге отшатываясь от приветствующих ее людей, от которых пахло спиртным.

На этой нетрадиционной свадьбе жених и невеста до начала церемонии находились среди гостей. Рой, чьи глаза счастливо светились из-под модной шляпки с пером, в блестящем платье бирюзового цвета — свадебном подарке Файнманов, представляла Джерри гостям. Он был в том же самом спортивного покроя клетчатом пиджаке, что и тогда, когда Рой впервые встретила его на острове Сан-Луи, Нолаби не смогла убедить его купить новый костюм. Однако, несмотря на то, что его наряд никак нельзя было назвать щегольским, он выглядел непривычно общительным, поддразнивал Нолаби, шутил с Билли и обсуждал проблемы живописи с женами кинодеятелей.

Рой держалась за его рукав и заглядывала в его широкоскулое, улыбающееся лицо, чем-то напоминающее лицо сатира. На всю жизнь, думала она, и сердце взволнованно екало у нее в груди. Она любила всех гостей и одновременно испытывала огромную жалость к ним. Никто здесь — и никто на свете — никогда не испытал подобной радости.

В четыре часа тридцать минут появился судья Дезантер. Высокий, сутулый, семидесятилетний, он тотчас же поставил перед собой Джерри и Рой.

Гости сгрудились вокруг них, и полный, потеющий фотограф из «Парамаунт пикчерз» взобрался на невысокую стенку, чтобы все вошли в кадр. Все дружно зашикали.