Все и побыстрее
Шрифт:
Все еще пытаясь защитить отца, Гонора сказала:
— Папе, с его гордостью, нелегко было пойти на такую работу…
Курт приложил к ее губам палец.
— Давай сменим тему. Ты слишком хороша для этого мира, и мне больно видеть, как человек, которого ты любишь, незаслуженно обижает тебя.
Он провел пальцем по ее пухлому рту, и сердце Гоноры дрогнуло. Ее аргументы в защиту отца иссякли. Курт включил радио, и тесное пространство машины наполнилось звуками чудесной музыки.
— Пятая симфония Чайковского, — прошептала Гонора.
— Ты околдовала меня. — Курт притянул ее к себе
Он поцеловал ее.
— Курт…
— Что, милая?
— Курт… мне просто нравится повторять твое имя.
— А мне нравится, как ты произносишь его. Твой дядя не одобрил бы нас.
— Почему?
— Потому что я не такой порядочный, как он.
— Ты спал с девушками?
— И не только.
— Я ненавижу их всех.
Курт крепко поцеловал ее. Тело Гоноры обмякло. Она чувствовала, что погружается в пучину страсти, как в омут, и эта пучина сомкнулась над ее головой. Она с жадностью втянула в себя его язык. Курт расстегнул ее пальто и осторожно дотронулся до груди. Соски ее напряглись, внизу живота приятно заныло.
— Курт… я люблю тебя.
— Это называется желанием.
— Вовсе нет.
— До чего же они хороши, — прошептал Курт, лаская ее груди.
Гонора обвила руками его сильные плечи, гладила спину.
— Я люблю тебя… люблю.
— Чудесно. Мне кажется, что и у меня это не просто желание.
— Курт…
Никто из них не заметил, как к машине подошел Ленглей. Он заглянул в окно и увидел свою дочь в объятиях этого самодовольного негодяя Айвари, который имел стойкую репутацию донжуана и переспал почти со всеми женщинами компании. Его Гонора, его сказочная португалочка, свет его очей, обнималась и целовалась с этим подонком! Отчаянию Ленглея не было предела.
Он отскочил от машины и побежал вниз по улице.
— Гонора, проснись! — Кристал потрясла сестру за плечо.
Гонора, которая всю ночь грезила о Курте, с трудом открыла глаза и посмотрела на сестру.
— Папа не ночевал дома, — волнуясь, сообщила Кристал.
— А сейчас уже половина десятого, — добавила Джоселин.
Гонора приподнялась на локте.
— Он отсутствовал всю ночь? — Случай был беспрецедентным.
— Именно это мы и пытаемся втолковать тебе, — Джоселин села на кровать сестры, уткнувшись ей в плечо. — С ним случилось что-то ужасное.
— Джосс, дай мне одеться, — попросила Гонора, — мы должны заявить в полицию.
Взявшись за руки, сестры побежали в полицейский участок, расположенный недалеко от рыбацкого причала. За столом сидел длинноносый сержант лет тридцати. Выслушав сестер, он усмехнулся.
— Послушайте, девочки, во время войны я был в вашей стране и могу с уверенностью сказать, что там тоже случаются подобные вещи. Если мы будем заниматься каждым человеком, который не ночевал дома, нам некогда будет ловить преступников. — Он подмигнул Кристал.
— Но папа никогда прежде не делал этого, — сказала Гонора.
— Возможно, вы, девочки, еще не знаете, но такое часто случается с нами, мужчинами. Почти у каждого из нас есть красотка, с которой мы не прочь провести ночь.
— Это совсем непохоже на нашего папу, и, кроме того, он никогда
не уходил из дому, не предупредив нас, — волновалась Гонора.— Рано или поздно такой момент наступает.
— Мы живем рядом с китайским кварталом. Почему вы думаете, что он не мог попасть в беду? — закричала Джоселин.
Полицейский пожал плечами.
— Если он не вернется через два дня, мы займемся его поисками.
Обычно по воскресеньям сестры ходили в церковь, но сегодня они бросились на поиски отца, заглядывая во все возможные места. Ленглей не вернулся, и они, усталые, легли спать, но их чуткие уши ловили каждый звук во дворе в надежде услышать знакомые шаги.
Всю ночь Гонора мучилась чувством вины и страхом за отца, и утром, невыспавшаяся, пошла на работу. Увидев синяки у нее под глазами, добрый Эл отправил девушку домой.
— Ты все еще нездорова, Гонора.
Джоселин бродила по квартире, решая, идти ей в школу или нет. В конце концов здравый смысл возобладал, и она решила, что не может нарушать дисциплину. Кристал позвонила к отцу на работу и сообщила, что он внезапно заболел. Они с Гонорой остались дома одни.
— Надо было мне все ему рассказать, — в сотый раз повторила Гонора. — Я одна виновата.
— Что толку винить себя, Гонора?
— Мне надо было пойти домой вместе с ним, а не сидеть с Куртом в машине!
— Ну и как тебе Курт?
— О, ради Бога, Кристал!
— Знаю, знаю, благородная Гонора не обсуждает с посторонними достоинства своих ухажеров. — Кристал принялась ходить взад-вперед по кухне. Ее острые каблучки впивались в мягкий линолеум, оставляя на нем вмятины.
— Сядь, Крис.
— Мне так хотелось, чтобы нам всем повезло! Я и представить себе не могла, что дело примет такой оборот!
— Теперь ты начинаешь винить себя.
— Это так непохоже на меня, не так ли?
Гонора тяжело вздохнула.
— Ты не знаешь, где в Сан-Франциско находится морг?
— Замолчи, замолчи! — Кристал опять заходила по кухне.
Когда стрелка на циферблате кухонных часов с треснувшим стеклом приблизилась к двум, Кристал сказала:
— Скоро откроется кафе «Корона». Пойду порасспрашиваю завсегдатаев, может, кто его видел.
Гонора сидела за кухонным столом, уронив голову на руки, когда послышался звук открываемой двери. Вскочив из-за стола, она бросилась к входной двери. Это был отец — без котелка и без галстука. Его рубашка была расстегнута, мятые брюки покрыты подозрительными пятнами. Но больше всего поразило Гонору его заросшее седой щетиной лицо — раньше она никогда не видела его небритым.
— Привет, — Ленглей жалко улыбнулся и прошел прямо на кухню.
— О, папа, благодарение Господу, ты жив. — Гонора помогла ему сесть. От него дурно пахло. — Мы чуть с ума не сошли.
— Мне следовало бы позвонить вам, — тихо сказал Ленглей, вынимая серебряные запонки из грязных манжет. — Этот парень, ну, помнишь, я рассказывал вам о нем, тот, что собирается основать издательство, продержал меня всю ночь. Я просто потерял счет времени.
Потерял счет дням и ночам.
Кумир Гоноры упал с пьедестала, и из-под обломков выглянул слабый, безвольный, стареющий человек, которого она любила и обязана была защищать.