Всё и вся. Рассказы Вельзевула своему внуку

Местом обитания этой великой создательницы «женского счастья» был остров «Лесбос», от какого слова произошло название тех женщин, которые уже удостоились понимания и реализации в процессе своего существования учения этой замечательной женщины и которые в настоящее время называются «лесбиянками».

Эта моя подопечная, которая волей случая стала моим просветителем в тонкостях психеи существ женского пола на твоей планете, далее объяснила мне, что каждая ученица института, являющаяся членом мужского клуба, может выбрать себе столько партнерш, сколько пожелает, для совместного время препровождения; это, конечно, происходит в полном соответствии с учением поэтессы Сафо.

Думаю, что благодаря только одному этому факту, который я рассказал тебе из тысячи других моих наблюдений, ты уже можешь ясно представить себе, что такая феноменальная мерзость не могла бы существовать среди подрастающего поколения, если бы там не было распространено понятие, что говорить с детьми о «половом вопросе» чрезвычайно «неприлично».

Это понятие о «приличии» дошло до современной цивилизации по наследству от существ эпохи, называемой «средневековьем».

Эти средневековые кандидаты в хаснамусы, одни из главных деятелей по уничтожения истинного смысла учения Божественного Учителя Иисуса Христа, тогда изобрели и ввели в качестве правила в повседневное существование зловредное изобретение, которое они назвали «хороший тон». И это зловредное изобретение затем так прочно закрепилось в психеи большинства, что стало у них органическим и начало переходить по наследству из поколения в поколение, так что теперь твои современные любимцы, ставшие совершенно слабовольными, неспособны, как бы не старались, преодолеть такой ненормальный психический комплекс, как, в данном случае, представление, что неделикатно говорить с детьми о «половом вопросе».

Что? Говорить с детьми о «поле»? Разве это «прилично»?

В настоящее время люди современной цивилизации разговаривают со своими детьми только о том и наставляют их только в том, что было выдумано или выдумывается в учебниках разных кандидатов в «хаснамусские индивидуумы» под указанием заглавия «хороший тон».

И поскольку во всех этих учебниках считается, что говорить о «половом вопросе» очень не прилично, а с детьми – даже «аморально», то, даже если современные люди видят, что их любимый сын или дочь портится, они просто не могут и даже, как я уже говорил тебе, при всем своем умственном желании не осмеливаются откровенно объяснить своим детям вред и греховность этих преступных привычек.

Итак, мой мальчик, когда мои добрые знакомые, сенатор и его жена, вернулись из Сибири и я освободился от обязанностей, взятых на себя в отношении своей любимицы – их младшей дочери, – тогда-то и произошло вышеупомянутое событие, послужившее началом моих специальных наблюдений и исследований этого современного земного вопроса, пагубного и для них самих.

Это печальное событие произошло там в самом Санкт-Петербурге, в другом таком же учебном заведении, и состояло в следующем. Директрисса этого заведения, найдя, что одна из ее учениц поступила вразрез с их знаменитыми правилами «приличия», сделала ей внушение так резко и так несправедливо, что в результате обвиненная и ее подруга, две растущие девочки с задатками нормальных женщин-матерей, повесились.

Мои расследования этого случая выяснили следующее.

Оказалось, что среди учениц упомянутого учебного заведения была одна девочка, Елизавета, привезенная родителями из отдаленного имения в столицу для того, чтобы там, в специальном учебном заведении, она могла получить это самое их современное «воспитание».

Здесь, в Санкт-Петербурге, в этом упомянутом пансионе случилось так, что эта тринадцатилетняя девочка Елизавета очень подружилась с другой девочкой Марией, которая, как и она, было еще не развита.

В том же году, в день «весеннего праздника», или, как его там иначе называют, «майский день», всех учениц этого учебного заведения повели по традиции на экскурсию за город, и эти две «закадычные подружки» оказались в разных группах, которые шли на некотором расстоянии друг от друга.

Случилось так, что в поле Елизавета увидела некое «четвероногое животное», называемое там «быком», и, очень желая по той или причине, чтобы ее закадычная подруга Мария не пропустила это милое четвероногое, закричала: «Мария! Мария! Смотри, вон идет бык!»

Не успела она произнести слово «бык», как все так называемые «воспитательницы» столпились вокруг этой самой Елизаветы и обрушили на нее всякое резкие нравоучения.

Как можно произнести слово «бык»!! Разве это четвероногое не занимается тем, о чем ни в коем случае не говорит ни один воспитанный человек и, тем более, ученица такого «благородного заведения»?

Пока воспитательницы терзали эту бедную Елизавету, вокруг собрались все институтки и подошла сама директрисса, которая, узнав, что случилось, стала, в свою очередь, отчитывать Елизавету.

«Как тебе не стыдно! – сказала она. – Произнести такое неприличное слово».

Наконец, Елизавета не могла больше сдерживаться и спросила через слезы:

«Как же должна была назвать это четвероногое, если это действительно бык?»

«Этим словом, – сказала директрисса, – которым ты называешь животное, называет его всякий простолюдин. Не ты, раз ты здесь в институте, не простолюдинка, потому ты всегда должна находить, как назвать неприличные вещи именами, которые не звучат неприлично для уха.

Например, когда ты увидела это неприличное животное и захотела, чтобы твоя подруга посмотрела на него, ты могла бы крикнуть: «Мария, посмотри, вон идет бифштекс», или «Мария, посмотри туда, там идет что-то очень подходящее для еды, когда мы голодны» и т. п.»

От всего этого бедная Елизавета так разнервничалась, особенно потому, что эти «выговоры» происходили в присутствии всех ее друзей, что не удержалась и закричала во всю мочь:

«О, вы, несчастные старые девы! Страшилища полосатые! Исчадия ада! Из-за того, что я назвала что-то своим именем, вы сразу начинаете пить мою кровь. Будьте трижды прокляты!!!»

Произнеся эти последние слова, она упала, как там говорят, «в обморок», а вслед за ней упали в обморок сама директрисса, несколько классных дам и воспитательниц.

«Классные дамы» и «воспитательницы» этого «благородного заведения», не упавшие в обморок, подняли тогда такой «галдеж», какой бывает разве на так называемом базаре, где торгуют исключительно «еврейки» из города Бердичева.

Результатом всего этого было то, что, когда «классные дамы» и «воспитательницы», упавшие в обморок, пришли в себя, они тут же на поле устроили под председательством этой самой директриссы заведения так называемый «педсовет», по приговору которого было решено немедленно по возвращении в город телеграфировать отцу Елизаветы, чтобы он приехал за своей дочерью, так как она исключается из института с потерей права поступления в любой другой институт Российской империи.

В то же день, через час после того как ученицы были отправлены домой, один из так называемых «дворников» института случайно обнаружил в «дровяном сарае», что две еще неразвившиеся растущие матери весят на веревках, привязанных к балкам.

В кармане Марии была найдена записка такого содержания:

«Вместе с моей дорогой Елизаветой я не хочу больше жить с такими ничтожествами, как вы, и ухожу с ней в лучший мир».

Этот случай тогда так меня заинтересовал, что я начал, конечно частным образом, психоаналитически исследовать со всех сторон психею всех участников этой печальной истории. Я частично выяснил, среди других вещей, что, в момент проявления неистовой вспышки Елизаветы, в психеи бедной девочки было то, что там называется «хаосом».