Все и вся

Ничего! Я лично очень доволен возникновением этого любопытства хотя бы только в вашем "ложном" сознании,так как я уже знаю по опыту, что этот импульс, недостойный человека, иногда может даже переходить из этого сознания в натуру человека и становиться достойным импульсом - импульсом желания знать, который, в свою очередь, способствует лучшему восприятию и даже более точному пониманию сути любого объекта, на котором, как иногда случается, может сосредоточиться внимание современного человека, и поэтому я даже с удовольствием готов удовлетворить это любопытство, возникшее в вас в настоящий момент.

Теперь слушайте и постарайтесь оправдать,а не разочаровать мои, ожидания. Эта моя оригинальная личность, - уже "разнюханная некоторыми определенными индивидуумами из обоих хоров Высшего Суда, откуда исходит Объективная справедливость, а также здесь на Земле пока еще очень ограниченным числом людей, - основывается, как я уже сказал, на трех вторичных специфических данных, сформировавшихся во мне в разное время в течение моего подготовительного возраста.

Первое из этих данных с самого начала своего возникновения стало, так сказать, главным направляющим рычагом всего моего состава, а другие два и "живительными источниками",так сказать, для питания и совершенствования этого первого данного.

Возникновение этого первого данного произошло, когда я был еще только, как говориться, "пухленьким карапузом". Моя дорогая,ныне покойная бабушка была тогда еще жива, и ей было сто с лишним лет.

Когда моя бабушка - Царство ей Небесное - умирала, моя мать,как тогда было принято, подвела меня к ее постели, и, в то время как я целовал ее правую руку, моя дорогая, ныне покойная бабушка положила мне на голову свою слабеющую левую руку и шепотом, однако очень отчетливо сказала:

,,- Старший из моих внуков! Слушай и всегда помни мой строгий наказ тебе: никогда не делай в жизни так, как делают другие.''

Сказав это, она устремила пристальный взгляд на мою переносицу и, очевидно, заметив,что я озадачен и лишь смутно понял то, что она сказала, добавила несколько сердито и внушительно:

,,- Или ничего не делай - просто ходи в школу, - или делай что-нибудь, чего никто больше не делает.''

После чего она тотчас же, без колебаний и с ощутимым импульсом презрения ко всему окружающему ее и с похвальным самосознанием отдала свою душу прямо в руки Его Правдивости, Архангела Гавриила.

Я думаю, вам будет интересно и даже поучительно узнать, что все это произвело на меня столь сильное впечатление, что мне вдруг стало невыносимо чье-либо присутствие, и поэтому, как только мы вышли из комнаты, где лежало смертное "планетарное тело" причины моего возникновения, я очень тихо, стараясь не привлекать внимания, ушел и залез в ларь, куда во время великого поста складывали отруби и картофельные очистки для наших "санитарок", то есть свиней, и лежал там, без еды и питья, в вихре бурлящих и спутанных мыслей - которых тогда в моем детском мозгу, к счастью для меня, было еще лишь очень ограниченное количество, - вплоть до возвращения с кладбища моей матери,плач которой,когда она обнаружила мое исчезновение и безуспешно искала меня,так сказать,"сокрушил" меня; я тогда тотчас же выбрался из ларя и, постояв сначала на его краю почему-то с протянутой рукой, подбежал к ней и, уцепившись за ее юбку, стал непроизвольно топать ногами и,не знаю почему, подражать крику осла, принадлежащему нашему соседу, судебному приставу.

Почему это произвело на меня такое впечатление именно тогда и почему я почти автоматически проявлял себя так странно, я до сих пор не могу понять; хотя последние годы, особенно в дни "Масленницы", я много размышлял, стараясь главным образом найти причину этого.

Тогда у меня было только логическое предположение, что это было, может быть, только потому, что комната, в которой произошла эта священная сцена, которой было суждено иметь громадное значение для всей моей дальнейшей жизни, была насквозь пропитана ароматом особого ладана, привезенного из монастыря "Старый Афон" и очень популярного среди последователей всех вероучений христианской религии. Как бы то ни было, этот факт еще и теперь остается голым фактом.

В течение последовавших за этим событием дней в моей общем состоянии не случилось ничего особенного, если не считать того,что эти дни я чаще обычного ходил вверх ногами, то есть на руках.

Мой первый поступок, явно расходящийся с проявлениями других, хотя, по правде говоря, совершенный без участия не только моего сознания,но также и подсознания,произошел ровно на сороковой день после смерти моей бабушки, когда вся наша семья,родственники и все уважавшие мою дорогую,всеми любимую бабушку собрались, как принято, на кладбище, чтобы совершить над ее смертными останками, покоящимися в могиле, так называемую "панихиду", когда вдруг, ни с того ни с сего, вместо того, чтобы соблюдать то, что было принято у людей всех степеней условной и безусловной нравственности и всякого материального положения, то есть, вместо того чтобы спокойно стоять с удрученным видом, с выражением горя на лице и даже, если возможно, со слезами на глазах, я стал скакать вокруг могилы, как бы приплясывая, и петь:

"Ой, ой, ой! Ой, ой, ой!

Со святыми упокой,

Раз она ушла домой,

Перешедши в мир иной.

Ой, ой, ой! Ой, ой, ой!

Со святыми упокой..." ... и т.д., и т.п.

И с тех пор в отношении всякого, так сказать "обезъянниченья",то есть подражания обычным механическим проявлениям окружающих,в моем составе возникало "нечто",всегда и во всем порождающее то, что я назвал бы теперь "непреодолимым стремлением" делать все не так, как другие.

В этом возрасте я поступал,к примеру,следующим образом.

Если, например, учась ловить мяч правой рукой,мой брат, сестры и соседские дети, приходившие играть с нами, подбрасывали мяч вверх, я, имея ввиду ту же цель, сперва сильно ударял мячом о землю,и только когда он отскакивал, я, сперва сделав сальто, ловил его и то только большим и средним пальцами левой руки; или, если все другие дети скатывались с пригорка вперед головой, я старался делать это, и притом всякий раз лучше и лучше, как у детей это тогда называлось, "задом наперед"; или, если нам,детям, давали разные "абаранские печения", то все другие дети,прежде чем положить в рот, сперва облизывали его, по-видимому для того, чтобы попробовать на вкус и продлить удовольствие,а я... сперва обнюхивал его со всех сторон и, может быть, даже прикладывал к уху и внимательно прислушивался и потом,хотя почти бессознательно, однако, тем не менее, серьезно, приговаривая про себя:

"Только так, только так,

Жадно ест один дурак.

Если дать себе потворство,

Можно лопнуть от обжорства" и ритмично напевая в такт,откусывал только один кусочек и,не смакуя, его проглатывал,- и т.д. и т.п.

Первое из событий, во время которого во мне возникло одно из двух упомянутых данных, ставших "живительными источниками" для питания и совершенствования наказа моей бабушки, произошло в том возрасте, когда я превратился из пухленького карапуза в так называемого "молодого повесу" и уже становился, как иногда говорится, "кандидатом в молодого человека приятной наружности и подозрительной внутренности".

И это событие произошло при следующих обстоятельствах, возможно, даже специально скомбинированных самой Судьбой.

Вместе с несколькими такими же, как я сам, молодыми повесами, я однажды ставил силки на голубей на крыше соседского дома,когда вдруг один из мальчиков, стоявший надо мной и внимательно наблюдавший за мной, сказал:

,,- Я думаю, что петлю из конского волоса нужно расположить так, чтобы в нее попал большой палец голубя, потому что,как нам недавно объяснил учитель зоологии, во время движения именно в этом пальце сосредотачивается резервная сила голубя, и поэтому, если этот большой палец голубя попадет в петлю, голубь может, конечно, легко разорвать ее.''