Все или ничего
Шрифт:
Он коротко поздоровался с сотрудниками. Их было около двадцати. Три арт-директора и три копирайтера. Лексия была одной из них. И единственной женщиной-креатором. Большинство подчиненных были молодыми мужчинами. Сложно было представить более однородную массу, чем здесь. На их фоне Адам казался стариком. О мире рекламы ему было известно, что это претенциозные джунгли, и один этот факт уже вызывал головную боль. По опыту Адам знал, что десять процентов расходов можно сокращать сразу. Это означает две рабочие единицы. Его взгляд задержался на Лексии Викандер. Сегодня она была одета во что-то черное, облегающее пышную грудь. Он быстро отвел взгляд, чтобы никто на застукал его за рассматриванием подчиненной. Несмотря на дурное настроение, его тело отреагировало на ее присутствие, что только еще больше разозлило Адама. Мало у него, что ли, поводов для раздражения? Просто неприемлемо, что он смотрит на ее пышные формы и мягкие губы, вместо того чтобы концентрироваться на работе. Но против воли его глаза снова
– Это наш веб-дизайнер, – сообщил Лео, показывая на молодого, модно одетого мужчину.
Голос у Лео был спокойный, полный самообладания, но мечущийся взгляд выдавал нервозность. Хорошо, пусть понервничает. Адам пожал руку сотрудникам без тени улыбки на лице. Он не видел никакой пользы от покупки этого агентства. Слишком маленькое, слишком бесполезное. От него можно не ждать прибыли. В восьмидесятые-девяностые они провели несколько успешных кампаний, но теперь коллектив представлял собой кучку богатеньких сынков, живущих за счет славы родителей и рассчитывающих только на свои контакты. Пока что все, что он видел, указывало на то, что только ежовые рукавицы могут заставить этих лодырей хотя бы окупить затраты на кофе для концерна.
Его взгляд снова остановился на бледной как полотно Лексии. Он просто не мог удержаться. Она ни с кем не разговаривала, и вид у нее был просто кошмарный. Кожа приобрела зеленый оттенок. И у нее что-то прилипло к волосам, заметил он, когда девушка подперла лоб рукой. Вчера вечером он не сразу узнал ее. Крошечное портретное фото в папке с информацией о персонале не передавало ее достоинств. На фото Лексия выглядела заурядной. Молодая блондинка с тонкими чертами лица и ярко-голубыми глазами. В реальности же она… была неординарной…Теплой, мягкой, сексуальной… С ней хотелось делать неприличные вещи. Он вспомнил, что прочитал о Лексии. Специального образования у нее не было, девушка только прошла несколько коротких курсов. Это было странно. Она тоже принадлежала к высшему сословию, ходила в школу в Юрсхольме и в гимназию «Энскильда» – там же учились трое королевских отпрысков. Работу она получила через отца – Дитера Дюра, одного из двоих учредителей фирмы, продавшего агентство Рою. Другими словами, Лексия тоже была избалованной богатенькой дочкой, получившей работу благодаря папе. Но почему у нее другая фамилия? Она замужем? Нет, она сказала, что нет, это он хорошо запомнил. Я не замужем.
– Начнем? – спросил он, и все затихли.
Лео моргнул. Адам кивнул ему, чтобы тот его представил.
– Адам Нюланд, наш новый директор. Как вам известно, агентство было продано концерну «Кастнэс», что… привело к изменениям в менеджменте, – начал Лео. Он почесал подбородок. – Адам незамедлительно приступает к своим обязанностям и…
Он умолк, не зная, что еще добавить.
– Как уже сказано, с этого дня я возглавляю агентство «Сандельман и Дюр», – начал Адам. Против воли его взгляд снова обратился к позеленевшей Лексии. Адам продолжил: – Я знаю, что для вас это стало сюрпризом. Вы ожидали директора из Дании. – При виде выражения лица Лексии он чуть не улыбнулся. «Датский придурок, тряпка». – Но теперь я здесь. Я запланирую беседу с каждым, чтобы мы могли узнать друг друга, а также хочу услышать, какую пользу вы приносите компании. – Адам сделал паузу. – Так что готовьтесь к серьезному разговору, – пригрозил он. Они еще не знают, что это не пустая угроза. Все, кто не показывает желаемого результата, могут собираться на выход. И они должны это знать.
Люди переглянулись. Было видно, что им страшно и что они испытывают к нему антипатию. Но ему как директору не было дела до симпатий и антипатий сотрудников. Адам был здесь не для того, чтобы им понравиться. Кивком он дал Лео понять, что речь окончена. Он сказал все, что хотел.
Лео вышел вперед. От его самоуверенности не осталось и следа. Он потер подбородок. Его можно было бы изобразить на рекламе современной шведской элиты: красивый, спортивный, самодовольный.
– Хорошо. Тогда мы продолжим собрание. Руководитель проекта Микке Вольгрен хотел доложить о жалобах клиента, но поскольку он опаздывает, я передаю слово моей коллеге – копирайтеру Лексии Викандер. Она расскажет, какой урок мы усвоили из этой истории. – Лео кивнул серо-зеленой Лексии.
Вот так сюрприз. Адам не ожидал, что Лексия будет способна сделать доклад. Она медленно поднялась, как заяц, завидевший петлю. Интересно, что сейчас будет.
– Спасибо, Лео, – протянула она слабым голосом. – Я…
Ее шея покрылась красными пятнами. Она прокашлялась. На лбу выступили капельки
пота.– …я могу рассказать о проекте, который мы с Микке недавно закончили. Подождите, я найду нужный файл.
Публика напряженно ждала, пока она водит пальцами по айпаду.
– Вот он. Ой, нет. Подождите.
Кто-то не выдержал и фыркнул. Люди старались не смотреть на нее, желая дистанцироваться от такой неудачницы. У Лео на лице промелькнуло злорадство. Они переглянулись с другим коллегой.
– Вот, – с облегчением выдохнула Лексия. – Начнем.
Она снова прокашлялась и вытерла пот.
– Итак, – продолжила девушка срывающимся голосом. Замолчала. Прокашлялась, снова начала. Кто-то зевнул. Невозможно было отрицать тот факт, что это был самый худший доклад в жизни Адама. Скучный и бессмысленный. Судя по всему, первое, что надо будет сделать, это уволить Лексию Викандер.
– 5 —
В эту минуту Лексия предпочла бы умереть. Она была на грани паники. Это был худший кошмар в ее жизни. Она читала, что некоторые люди боятся выступлений на публике больше смерти, то есть они буквально предпочли бы смерть публичному выступлению. И в эту минуту она их прекрасно понимала. Лексия всегда ненавидела выступать, за это над ней насмехались в школе. Ей хватило этих насмешек на всю жизнь. Она поставила перед собой задачу преодолеть школьную травму и много тренировалась, чтобы освоить искусство ораторской речи. И она сделала большие успехи. Но речь шла о выступлениях, к которым она была готова. И когда не страдала от похмелья.
Лексии было известно, кто такой Адам Нюланд. Она прогуглила Роя Ханссона, когда «Кастнэс» купил их рекламное агентство, и прочитала длинное интервью с Роем в газете «Резюме» о его карьере. Там же упоминалось и имя Адама Нюланда. Правая рука. Правый кулак. Беспощадный ликвидатор маленьких компаний. Но она не подозревала, что он станет их новым директором. Адам играл в высшей лиге. Но теперь он здесь. Пришел, чтобы ликвидировать ее. Уничтожить.
Он сидел, похожий на главного злодея из фильма, скрестив руки на груди и буравя ее взглядом, он излучал глобальную эффективность. Начальник явно давал понять, что его время – деньги. И каждая минута, пока она там тряслась, стоила ему денег. Его уничижительный взгляд прожигал насквозь. Лексия стояла, покрывшись холодным потом. В ее голове воспоминания крутились на быстрой перемотке. Она вспомнила все, что наговорила этому мужчине ночью, когда думала, что перед ней обычный работяга, зашедший выпить пива, а не всемогущий директор, способный разрушить ее карьеру. Если Лексии когда-нибудь предложат отправиться в прошлое и стереть один день своей жизни, она прекрасно знает, что это будет за день. Она поцеловала его. Поцеловала по пьяни. Ее стошнило на его ботинки. Она болтала о своем весе и менеджменте компании. О своей сексуальной жизни. Ей хотелось лечь на стол и умереть. Конечно, «Сандельман и Дюр» был не самым прогрессивным местом работы, и корпоративная культура здесь больше была похожа на мужской клуб, но Лексии нужна была работа, нужны были деньги. У нее было слишком дорогое жилье в центре города. Она слишком много тратила на шопинг. Но самое главное – она обожала свою работу. Копирайтер – это работа ее мечты. Она пробовала разное: изучала экономику, подрабатывала в детском саду, на кассе, на ресепшен… И еще кучу всего. И единственное, что ей пришлось по сердцу, была работа копирайтера. И теперь ее карьера под угрозой. Это было так же очевидно, как если бы кто-то написал кровью на белых стокгольмских стенах, что Лексия неудачница. За высокими окнами хлестал дождь. Окна конференц-зала выходили на Салтшён. Паром на Юргорден преодолевал бурные волны. И Лексия отдала бы многое за то, чтобы быть сейчас там снаружи – на ветру, под промозглым осенним дождем.
Девушка в отчаянии листала папки в айпаде. Видно было, что она выставила себя на посмешище. Коллеги ерзали на стульях. Кто-то пялился в телефон. Кто-то уставился в окно. Лексия не отважилась поднять глаза на Адама Нюланда, но чувствовала на себе его пристальный взгляд. Он пялился на нее с той минуты, как вошел в зал. И с каждой минутой выглядел все сердитей. Лексия чувствовала себя абсолютным ничтожеством. Хуже, чем ноль. Интересно, нарочно ли Лео ее подставил. От него можно было такое ожидать. Ему нравилось представлять других коллег в плохом свете, особенно ее. А теперь она забыла, о чем говорила, и пауза опасно затянулась. Лексия готова была разрыдаться. Наверняка заметно, что она вся красная и потная. Как же ей хотелось умереть!
– Лексия?
Голос Адама был как удар плеткой. Кожаной плеткой. Лексия чуть не дернулась от страха. Он унижает ее на глазах у всех коллег. Девушка хотела послать Лео злобный взгляд, но на это у нее не было сил. И в конце концов ей некого винить, кроме себя.
– Простите, не могу найти, – солгала она. Пот струился по спине. Их взгляды встретились. Взгляд Адама прожигал ее насквозь. Она склонила голову, признавая свое поражение. Для нее все кончено. Пусть только он прикончит ее быстро, взмолилась Лексия.