Все исправить

Ян сбежал по лесенке в гостиную — Вадим был там. Сидел на диване с закрытыми глазами… Может, не стоит его сейчас тревожить?

Но тут Вадим открыл глаза.

— Ян… — сказал он негромко.

— Да?

Но Вадим ничего больше не говорил, только смотрел. Так, словно не верил своим глазам.

Юный демон с трудом отогнал странное ощущение, что сюзерена подменили. Непонятные были у него сейчас глаза. Обычно они игрой оттенков походили на гранит или, пожалуй, лабрадор. Зеленовато-серые радужки могли отливать старым серебром, могли потемнеть, а порой светлели и тогда напоминали полуденное небо, которое Ян так мечтал увидеть. Но в них всегда присутствовало что-то такое, какая-то сила, какое-то уверенное спокойствие.

А сейчас спокойствие пропало. Изменилось, вытеснилось чем-то новым. И это новое демона встревожило.

— Ян… — наконец проговорил Вадим. — А еще говорят, ничто не повторяется.

— Что? — не понял юноша.

Но, похоже, не судьба ему была дождаться объяснений. Сегодня, по крайней мере.

Вадим провел рукой по лбу, то ли отгоняя головную боль, то ли пряча лицо…

— Вам… э-э… тебе плохо?

— Тебе? — странно усмехнулся сюзерен. — Спасибо, Ян…

— За что?

— Как дела? — вместо ответа поинтересовался Вадим. — Уже придумал, как построить Радужный замок?

— Пока нет, — вздохнул Ян, сражаясь с навязчивым ощущением, что Вадим на самом деле говорит не с ним, что он видит в нем кого-то другого. Но в гостиной пеще… комнате кандидатов на роль собеседника больше не было. Разве что говорящие рыбки. Но их не спросишь про замок. Стоп. Про замок? — Откуда ты… про замок? Я ж никому не говорил…

— Знаешь, ты ведь сможешь стать чертовски хорошим и архитектором и декоратором. Учиться тебе надо.

— Я…

— Придется тебе документы какие-то доставать, чтобы на учебу взяли. Я поговорю. А пока… — Вадим как-то встряхнулся и стал похож сам на себя. — Рассказывай.

— Что?

— Что хотел. Видно же, что новости есть.

Притихшая на время квартира быстро оживала. Еще несколько минут — и Соловьевы посыпались в дом градом.

Первым вернулся Игорь. Сначала обрадованно раскрыл рот, собираясь чем-то поделиться с Димом, а потом узрел Яна. Подвижная мордочка подростка всем своим видом выразила разочарование. И, буркнув что-то вроде «здрасте», он утопал в свою комнату.

Примчалась с учебы Маринка, заглянула в кухню, ахнула при виде пустой плиты и, наскоро помывшись-переодевшись, принялась потрошить холодильник, подменяя задержавшуюся мать в деле кормления семьи.

Туда же быстро подтянулись близнята Маргариты, на словах вроде как способствовать делу приготовления ужина, а на деле повыделываться перед Маринкой (как считали рыбы).

Сестренка о чем-то мило стрекотала, стоически перенося проделки близнецов — оброненную чашку, опрометчиво сунутый в микроволновку пластиковый пакет с молодой кукурузой и путаницу с испарившимся невесть куда печеньем. На фокусе Антошки (тот для прикола превратил нож для салата в милого ужика) Маринка решила, что нужно уравновесить расходившихся мальчишек, и вытребовала на кухню Яна. И там сразу стало тихо и благопристойно. Даже рыбы заткнулись — Ян машинально подбросил им корма, и чешуйчатый зоопарк за обе щеки лакомился червячками.

Тихий шорох — телепортом вернулась мама, усталая до потери координации. Впрочем, в ее походке мгновенно появились плавность и мягкость, едва она заметила на диване спящего сына. Спящего, спящего… Дим не смог бы сейчас ни с кем разговаривать — горло просто перехватило. Мама, живая. А ведь он помнит…

Маринка выставила маму с кухни, отправив мыться и отдыхать, мол, сегодня она тут хозяйка.

Хорошая она, Маринка.

Сестра…

А ТАМ было иначе.

Глава 3 ПРОШЛОЕ БУДУЩЕЕ

— Ублюдки! Слабаки безмозглые! Вырвюки! Дрыбзуты! — Зойка рвется из рук охранников, ненавидяще глядя на братьев. — Да провались ты вместе со своей заботой, скотина!

— Зоя, все постепенно приходит в норму. — Вадим старался проявлять терпение. Перед Зоей он чувствовал себя виноватым. Он перед многими был виноват. Но перед ней — особенно.

За то, что сделал демоном, за то, что избаловал властью и почестями, за то, что не заставлял думать и работать. Она выросла при его дворе, зная, что ей позволено практически все. Отравленная властью, не знающая удержу в желаниях. А теперь все кончилось. Власть ушла, вседозволенность тоже, и смириться с этим Зое оказалось невозможно. Искалеченная «холодком» и былым могуществом душа так и не ожила. Многие из них такие, «потерянное поколение» — подростки, росшие в атмосфере Империи Повелителя. Зойка хотела властвовать и править, хотела быть в центре внимания, хотела любви и преклонения… и не получала.

И он снова виноват, потому что отдалился, потому что ему тяжело на нее смотреть, тяжело сознавать, какой она стала.

Свет, как мне это исправить? Как?

А она становилась проблемой. Только вчера ему доложили, что вокруг Зойки сбиваются в стаю недовольные антигомы — так называли демонов, выступающих против равноправия с людьми и ратующих за возвращение прежних порядков. И Дензил, глава Службы безопасности, как бы невзначай оставил на столе запись слухов о грядущем восшествии над миром некой Черной Королевы…

Неужели Зоя?..

Ее ведь и раньше сдерживал только страх. Она не умеет думать, легко покупается на показное почтение и совершенно не контролирует ни себя, ни свое окружение. И теперь абсолютно не желает слушать старших. Ни советов, ни просьб, ни требований. Чертов подростковый возраст!

Снова в крысу превратить, что ли? Тьфу, что за мысли в голову лезут.

Это, по крайней мере, сделает ее безопасной. А то тревожно что-то. И за Лёшку, и за нее. Особенно за Лёшку. Он на Зойку руку не поднимет, а вот она начала новую встречу с того, что попыталась его ударить. А может, и не только ударить.

Нет, про крыс забудь. Не на Уровнях общаешься… Повелитель.

— Зоя, все кончилось. — Он постарался говорить как можно мягче. — Пора забыть о старых привычках. Тебе учиться надо.

— Учиться?! — прошипела Зойка. Казалось, она не верила своим ушам. — Учиться? Мне? Может, еще в монастырь устроиться? Да ты…

— Зоя!

— Да пошел ты! — Девушку уже колотило. — Пошел к …, понял? Повелитель! И ты, ангелочек! Ненавижу вас, будьте вы прокляты с вашим светом и вашей жалостью! Не лезьте больше в мою жизнь, ясно?! Сама проживу! А ну отпустите меня, шавки!

— Милорд? — «Шавки»-охранники не спешили откликаться на приказы ее вчерашнего высочества. Было им здорово не по себе от такой разборки, но выпускать очумевшую от злости девчонку они не собирались.

— Подождите…

Может, он бы обрадовался, если бы Зоя взбрыкнула так раньше. Ну хотя бы когда он вернул ей человеческий облик. Или когда рассказал, что случилось. Или… но все сложилось как сложилось. И ему очень не нравилось, что Зойка сначала строила из себя лапочку, а теперь озверела. Поняла, что Вадим больше не превратит ее в крысу и об стенку не швырнет?