Все кошки смертны, или Неодолимое желание

– Книги-книги, - перехватив мой взгляд, горестно покачала головой Фаина Семеновна.
– Алешенька мой, царствие небесное, экспедитором в книжном коллекторе, считай, всю жизнь оттрубил. Книги-то ох какой дефицит были - больших денег на черном рынке стоили! Копил он их, копил, пока стенок хватало. Это, говорил, Фаня, твоя пенсия - он ведь постарше меня был, заботился, значит, обо мне. А помер аккурат, когда коммунизм кончился, в девяносто первом, в сентябре месяце. И сгорела моя пенсия синим пламенем.

– Это почему же?
– поинтересовался я, главным образом для того, чтобы поддержать разговор.

– Так ведь капитализм случился, - неодобрительно сообщила Фаина Семеновна.
– Издательств наплодили, что хочешь начали издавать, да без всякого порядка. Всех дефицитных переиздали - цена и упала, никому теперь мои книги не нужны.

– А читать их не пробовали?
– не удержался я, тут же схватив себя за язык. Но Фаина Семеновна, слава Богу, никакой иронии в моем вопросе не усмотрела.

– Пробовала, - махнула она рукой.
– Некоторые ничего, отвлекают. А есть такие - еще больше тоски нагоняют.

– Ну а соседки ваши, Оксана с Мариной, книжками не интересуются?
– направляя разговор в нужное мне русло, спросил я.

– С чего это?
– искренне удивилась хозяйка.
– Им некогда: днем спят, ночью работают.

– Ночью?
– переспросил я.
– Это что ж за работа такая?

– Так ведь артистки!
– равнодушно пожала плечами Фаина Семеновна так, словно это должно было объяснить все что угодно.
– Сейчас этих клубов ночных, говорят, пруд пруди. Деньги людям девать некуда.

– Так Ксюша же вроде сейчас не работает, — в проброс заметил я и получил в ответ утвердительный кивок.

– Две недели уже.

– Чего так?

– Кажись, депрессия у нее, - понизив голос, доверительно сообщила Фаина Семеновна.
– Марина — та мотается где-то, приходит аж под утро. А Ксюха дома сидит, только и выходит что за продуктами.

Она помолчала и, окончательно решив, что мне можно доверять самые сокровенные секреты, добавила, чопорно поджав губы:

– Выпивать начала.

– Да вы что?!
– только что не всплеснул я руками.
– Давно?

– Говорю же: две недели.

– А что случилось, не спрашивали?
– забросил я наживку.

– Да разве ж они скажут?
– с искренним огорчением пожаловалась Фаина Семеновна.
– Неприятности на работе - а что за неприятности такие, на какой работе - молчат.

Я понял, что больше мне тут ничего интересного не высидеть, и засобирался на выход. Хозяйка было повела меня в прихожую, но я ловко уклонился и проскочил в сторону кухни. Уже от самой двери на черную лестницу крикнув:

– Не беспокойтесь, Фаина Семеновна, я тут пройду! Попробую все-таки девочкам замок починить.

Никаких замков я девочкам чинить не собирался. А собирался я, пардон за каламбур, учинить им небольшой обыск.

Для начала еще раз прошелся по квартире, на этот раз внимательно и неторопливо. Комнат две, и обе спальни, одинаково обставленные. Только в одной прибрано, даже кровать застелена покрывалом. А в другой беспорядок. Шкаф распахнут, ящики комода вынуты, повсюду разбросаны предметы дамского туалета, словно кто-то в спешке вываливал их оттуда. Что ж, возможно, так и было. Запоздало пришло в голову, что стоило поинтересоваться у Фаины Семеновны, не держала ли Ксюша в руках дорожную сумку. Одно дело - просто попытка улизнуть от меня и моих расспросов. И совсем другое - услышав имя Марты, «сделать ноги» капитально, со всеми манатками. Это могло свидетельствовать о том, что я двигаюсь в правильном направлении.

Я перешел в соседнюю спальню. Ощупал карманы висевших в платяном шкафу платьев и курток. Просмотрел ящики комода. В одном мешанина из трусиков, лифчиков, колготок и прочих женских аксессуаров. В другом несколько стопок постельного белья, перебрав которые, я обнаружил в середине одной из них восемьсот долларов и оставил их на месте: жиличка этой комнаты явно пока никуда бежать не собиралась.

В прикроватной тумбочке на верхней полке, кроме женских тампонов и упаковки презервативов, лежал какой-то яркий буклет. Я взял его в руки. На обложке - изумительный коллаж: девять полуголых девиц почему-то в гусарских киверах и распахнутых доломанах с распущенными шнурками стыдливо прикрывают срам картонками, буквы на которых складываются в слово «Потемкинъ». Под обложкой — те же кавалерист-девицы, но все в соблазнительных позах, прикрытые выборочно и тоже чем-то из военного антиквариата. Одна из них даже смахивала лицом на инженю Шлык. Я извлек из кармана анкету, сравнил. Уверенности не прибавилось. С анкеты на меня смотрела милая девчушка, с фотографии в буклете - женщина-вамп. Я засунул буклет обратно. Еще раз оглянулся вокруг в поиске чего-нибудь примечательного и тут понял, что забыл исследовать весьма важный объект.

Телефон. Точнее, телефонный аппарат. А еще точнее, три телефонные беспроводные трубки фирмы «Панасоник»: одна в кухне и две в спальнях. Это были довольно простые недорогие модели, но с дисплеем и, самое главное, с кнопкой повторного набора.

Я начал с той, что стояла на тумбочке в спальне Шлык, и сразу же потерпел сокрушительную неудачу: последний набранный номер был «100». Инженю перед выходом из дома проверяла время.

А вот трубку в спальне Ксюши я даже не сразу обнаружил, на базе ее не было, она нашлась на кровати среди разбросанных как попало вещей. Номер, загоревшийся на дисплее, мне ничего не говорил. Зато говорило высветившееся рядом с ним время последнего звонка - он был сделан примерно в те минуты, когда я, скрючившись, торчал у двери со своим стетоскопом. Нажатием кнопки я набрал его снова, после двух длинных гудков услышал приятный женский голос, произносящий «Клуб “Потемкин”, здравствуйте!», после чего отключился.

Оставалась трубка на кухне. Снова почти то же время звонка - с разницей в две минуты. Бегая по квартире и собирая вещи, Голдовская звонила дважды, но мне удалось расслышать кое-что только из одного разговора. А вот номер на этот раз показался смутно знакомым. Я снова извлек из кармана полученные в «Купидоне» анкеты - точно, так и есть! Именно этот сотовый телефон указал в качестве контактного герой-любовник Валерий Валерьевич Моченев. Я нажал кнопку повтора, и на этот раз на том конце провода ответили почти мгновенно.

– Алло!
– прокричал мне в ухо хорошо поставленный мужской баритон.
– Алло! Говорите!

И после паузы:

– Ксюха, это ты?! Ничего не слышно! Это ты? Алло!

Я аккуратно поставил трубку в гнездо на базе. Занес в блокнот этот номер, а заодно и номер клуба «Потемкинъ». Делать здесь больше было нечего. Над всем этим надо было теперь думать.

Я думал, спускаясь вниз на древнем тягучем лифте.

Я думал, пробираясь сквозь потоки машин в сторону офиса.

Я продолжал думать, уже сидя перед компьютером за своим рабочим столом, вызывая удачно сворованную где-то Прокопчиком свежую базу данных городской телефонной сети. Думал, забивая в поисковое окошко адрес героя-любовника из заполненной им собственноручно анкеты. Когда на экране вывалился номер телефона, я набрал его, все еще продолжая думать.

Трубку сняли после четвертого гудка.

– Слушаю вас, - проскрипел старушечий голосок.

– Можно Валерия?
– попросил я.

– Валерия?
– удивились на том конце провода. — Он тут больше не снимает. Съехал ваш Валерий.

– А куда, не знаете?
– без особой надежды поинтересовался я.

– Не докладывал, - с некоторым, как мне показалось, удовольствием сообщила моя собеседница.

– А давно?

Была небольшая пауза: бабуля напрягала память. Наконец я услышал: