Всё меняется даже в Англии

Нечего и говорить, интервью Бернарда Шоу отличались свойственным только ему стилем. Приведу небольшой образчик. На британской имперской конференции в Оттаве, где выявились острые торговые противоречия между Англией и доминионами, была сделана попытка разрешить затруднения за счет советского экспорта — леса и пшеницы (в те годы нам приходилось вывозить и пшеницу, разумеется не от ее избытка). Вот выдержка из интервью Шоу по поводу Оттавской конференции («Правда» опубликовала его 12 сентября 1932 года):

«Оттавская конференция должна была сильно позабавить Советский Союз. Англия шла туда, надеясь попасть в сердечные объятия всех доминионов своей империи. Вместо этого последние набросились на нее, как свора волков. Английские делегаты были рады удрать после изнурительной борьбы живыми…
 Почти всеобщее согласие все же, кажется, достигнуто по следующим пунктам:

1. В мире, где производство удешевилось в небывалых размерах, необходимо во всяком случае поднять цены.

2. Цивилизация погибнет, если Россия не станет объектом торгового заговора.

 К несчастью для этого второго заключения, когда английских делегатов призывали к полному бойкоту советских товаров, они не посмели поставить своим согласием Англию в зависимость от милости ее доминионов в отношении продуктов питания: так была несколько испорчена гармония. Но в общем пришли к заключению, что СССР будет взят измором, если другие державы откажутся от того, чтобы он снабжал их пищей. Ибо если помешают Советскому Союзу продавать свои продукты питания иностранцам, то что он будет с ними делать? Этим государственным деятелям, занимающим высокие посты, не пришло в голову, что Советский Союз может сам съесть свои продукты…»

Если бы наши друзья тех лет могли взглянуть на мир сегодня!

Теперь никто уже не решается смотреть на нас сверху вниз. Сегодня вы повсюду встретите в Англии жадный интерес к Советскому Союзу. На страницах солидной буржуазной газеты «Таймс» обсуждается — пусть пока еще в скептическом тоне — задача формирования нового советского человека, и у автора передовой статьи вырываются слова: «Да будет нам всем дано дожить до того дня, когда мы его увидим. Он является тем идеалом, к которому стремилось большинство человеческих обществ».

Очень популярны туристские поездки в СССР. Велик интерес к русскому языку. Число средних школ, в которых обучают русскому, перевалило за шестьсот.

Специальный правительственный комитет научает преподавание русского языка в школах и университетах; он рекомендует, чтобы во всех технических вузах русский стал обязательным предметом. Большим успехом пользуются уроки русского языка по радио и журнал «Юз йор рашен» («Разговаривайте по-русски»), публикуемый Британской радиовещательной корпорацией.

Меняется мир, а вместе с ним меняется Англия.

Представьте себе, что вы смотрите панорамное кино с видами Советской страны. Но вот загорается свет, вы выходите из зала — и перед вами не Выставка достижений народного хозяйства в Москве, а центр Лондона, вечно бурлящая площадь Пиккадилли… Здесь находится панорамное кино «Кругорама», где без малого год с 12 часов дня до позднего вечера демонстрировался фильм «Русский круговорот». Советский фильм смотрело свыше полумиллиона англичан.

Я провел уик-энд — субботу и воскресенье — в Северном Уэльсе в небольшом местечке Пенриндейдрейт (там живет Бертран Рассел). Вечером в баре гостиницы «Грифон» собрались местные жители — рабочие, фермеры. Узнав, что мои друзья и я — советские люди, они спели чудесные уэльсские песни, расспрашивали о нашей стране, наперебой приглашали нас в свои дома.

Серьезные сдвиги наметились в англо-советской торговле. В русско-британскую торговую палату, которая ставит себе задачей развивать англо-советскую торговлю, входит 670 английских фирм. Как раз когда я был в Лондоне, советские торговые организации заключили с английскими фирмами крупные сделки по закупке оборудования для химических заводов; могу засвидетельствовать, что они произвели в британской столице большое впечатление.

…Мне захотелось повидать кого-нибудь из пионеров англо-советской дружбы и расспросить, когда и как изменилось отношение англичан к Советскому Союзу. Так я попал к Уильяму Пэйтону Коутсу за два месяца до его кончины.

В крохотном помещении Англо-русского парламентского комитета, возникшего еще в двадцатых годах на базе движения «Руки прочь от России!», мало что изменилось. Только одряхлел его неутомимый организатор, 80-летний У. П. Коутс; время не пощадило и его жены Зельмы. Жизнь этих людей — настоящий подвиг во имя добрых отношений между двумя великими народами. Бывали моменты — Коутсов подвергали остракизму, и не каждый знакомый решался подать им руку. Они вытерпели все, не отступив и не дрогнув.

— Перелом в отношении англичан к Советскому Союзу начался еще во время войны, — сказал Коутс своим глухим, старческим голосом. — Англичане были потрясены героизмом советских людей. Откровенно говоря, в начале войны у нас мало кто надеялся на вашу победу над Гитлером. Уверенность в ней пришла после разгрома германской армии на берегах Волги. Потом, в годы «холодной войны», наши люди снова наслышались всяких небылиц о Советской стране. Спутники поставили все на свое место. А в дни карибского кризиса англичане убедились в миролюбии Советского правительства.

Помедлив и поглядев на Зельму, Коутс добавил:

— Я верю в дружбу между нашими народами и убежден, что она будет прочной.

Его слова прозвучали как завещание: нашего доброго друга Уильяма Пэйтона Коутса вскоре не стало…

Перед самым отъездом из Лондона я бродил вечером по городу с приятелем-англичанином. Мы свернули на Гаррик-стрит, и нам еще издали бросилась в глаза пестрая очередь у дверей оперного театра Ковент-гарден. Люди устроились со всеми удобствами на складных стульях, некоторые закутались в пледы: ночь обещала быть ветреной и холодной. Утром в кассе театра должны были продавать билеты на «Большой балет», как именуют англичане балет Большого театра.

— Там, — сказал мой спутник, кивнув головой в сторону площади Пиккадилли, — «Русский круговорот». Здесь — очередь на «Большой балет». — И, запахнув плащ под порывом ветра, заметил: — Похоже, что у нас гуляют советские ветры.

…Это было последнее впечатление, которое я увез из Лондона теперь.

Англичане

ак-то раз в холле гостиницы я поневоле подслушал разговор двух пожилых дам, попивавших чай за соседним столиком. Одна из них только что отложила вечернюю газету и рассказывала собеседнице подробности зверского убийства, заслужившего почетное место на первой странице. Вторая охала и негодовала.

— Убийца изрезал труп на куски…

— О! Какой ужас!

—...отделил голову от туловища…

— О! Кошмар!

—...Он приехал из Парижа неделю назад.

— Ах, иностранец… Передайте, пожалуйста, сахар.

«Ах, иностранец…» Надо было слышать, каким тоном это было сказано! От иностранца можно ожидать всего.

Слово «форейнер» — «иностранец» — в устах многих англичан — очень емкое слово.

Еще в XVIII веке Карамзин писал из Лондона: «Вы слыхали о грубости здешнего народа в рассуждении иностранцев: с некоторого времени она посмягчилась и учтивое имя french dog (французская собака), которым лондонская чернь жаловала всех не-англичан, уже вышло из моды… Вообще английский народ считает нас, чужеземцев, какими-то несовершенными, жалкими людьми. Не тронь его, говорят здесь на улице: это иностранец — что значит: «это бедный человек или младенец».