Все мы родом из детства
Шрифт:
– Что же? Хотелось бы услышать, возможно, я знаю что-то другое.
– Мне подруга рассказывала. Там до трети первого класса плохо понимают и говорят по-русски! Вы представляете? Какое уж тут обучение!
– Да, – кивнула я. – Это действительно проблема. Я думаю, рано или поздно все-таки придется делать для таких детей специальные классы «подгонки», где их сначала обучали бы русскому. Но, знаете, маленькие дети ведь быстро схватывают язык, об этом все эмигранты говорят и пишут, вот в Америке…
– Я не эмигрировала в Америку! – перебила женщина. – Я живу в своей стране и хочу, чтобы в моей стране мой ребенок проводил время и рос не рядом с гопотой из социально
Говоря всё это, она была абсолютно серьезна. Я тоже не стала насмешничать.
– Вопрос распадается на два, – сказала я. – Первое: почему вам кажется, что поместить ребенка в тепличные условия и отказать ему в жизненном опыте общения с другими социальными слоями – это хорошо? И второе: как, собственно, вы собираетесь добиться этого на практике? В ту же 5-ю гимназию вполне может поступить за взятку (или спонсорскую помощь) ребенок любого абрека, и вполне бесплатно – ребенок пары асоциалов со двора по прописке. В этом случае как раз логичнее была бы дорогая частная школа с негласными, конечно, но четкими правилами по национальному вопросу. Но тогда – практически неизбежное меряние гаджетами и машинами. И еще – психологическая расслабуха в плане учебы, потому что в большинстве наших (я слышала, что за рубежом дело обстоит иначе) частных школ дети чувствуют себя выключенными из жизненной гонки благодаря возможностям родителей.
– Вы так полагаете? – женщина задумалась, причем явно по поводу второй части моего вопроса.
Но мне хотелось вернуть ее к первой части.
– Почему это хорошо?
– Да потому… – решительно начала она. – Просто потому… потому что хорошо. Я не знаю, но я так чувствую.
– Правильно, – кивнула я. – Чувствуете. Со «своими» всегда комфортней. Спросите любого эмо или байкера, он вам подтвердит. Но здесь же не только времяпрепровождение, здесь еще и учеба. Вы же помните: в школе учатся далеко не только теоремам и правилам. Всему остальному учатся там же. Скажите, в каком случае есть смысл как следует, полноценно, со всеми оттенками знать один, родной язык, и совсем не учить других, иностранных?
– Но это же совсем другое дело! В современном мире иностранные языки…
– Ответьте, пожалуйста, на вопрос. В каком случае?
– Если всегда жить там, где все говорят только на одном языке, – оторвавшись от бетономешалки, спокойно сказал с ковра Андрюша. – Например, у бабы Веры в деревне.
Я, не удержавшись, рассмеялась.
– Именно! Устами младенца… Если есть все шансы прожить жизнь среди носителей одного социального языка, читать и писать только на нем, общаться только в кругу его носителей и ни разу не столкнуться с жизненной необходимостью понимать иные кодовые системы (и быть понятым ими), нет никакого смысла тратить время и силы на изучение других языков. Есть ли у Андрюши шансы? И не опасно ли (давайте называть вещи своими именами!) так ограничивать его возможности приспосабливаться к меняющемуся на глазах миру?
– Я же не запираю его в клетке! – возразила женщина. – Пусть общается с «ними» (кавычки отчетливо прозвучали в ее голосе) на улицах, в кружках… гм… (ей явно пришла в голову мысль о «социально близких» кружках)… да мало ли еще где!
– Ну что ж, иностранные языки тоже можно изучать во время туристических поездок на зарубежные курорты…
– Вы передергиваете! Любой язык – это система, нужны годы… Иначе это пиджин… Мы с мужем решили:
наш сын будет знать по крайней мере два иностранных языка! Но это будут не туркменский с чеченским…– Воля ваша.
– Именно так, – женщина вздернула подбородок. – Что ж, спасибо, вашу позицию я поняла, мы пошли. Андрюша!
– Я сейчас, только машину в гараж поставлю, – сказал мальчик. – Спасибо, до свидания! – он улыбнулся, наклонил голову и как-то по-белогвардейски щелкнул каблуками. А может быть, это просто я сама, по случаю, вспомнила белую и красную гвардию и как будто бы навсегда минувшие времена, когда от понятия «социальной близости» до самого страшного часто оставался всего один шаг…
Я встретила их в холле поликлиники спустя год. Женщина окликнула меня (я не узнала бы ее, но узнала ямочку на подбородке вытянувшегося сына) и сказала:
– Вы нас помните? Быть среди своих и все такое. Андрюша-то наш в гимназии теперь. Нравится ему, и два иностранных со второго класса. А если какие проблемы с культурными кодами возникнут – так мы к вам придем, ему у вас тоже хорошо показалось.
Женщина весело подмигнула мне и двинулась дальше. Я помахала рукой Андрюше. Мальчик поприветствовал меня молча и уже знакомо щелкнул каблуками.
Стать взрослым
Что, собственно, это такое – стать взрослым? Кого мы можем уверенно назвать взрослым человеком, есть ли какой-нибудь признак (совокупность признаков), который это определяет? Все ли психически здоровые люди в конце концов становятся взрослыми, или часть так и проживают свою жизнь в состоянии неотенической личинки, обретшей способность к размножению? И даже так: обратимо ли наступление взрослости? Можно ли стать взрослым, а потом, при изменении внешних обстоятельств, опять вернуться к состоянию «невзрослости»?
Плюс влияние ноосферы. Что делает с «взрослостью» все большая виртуализация современной жизни? Ведь в компьютерные игры онлайн на равных могут играть и девятилетний мальчик, и шестидесятилетний дяденька. К тому же дети осваивают виртуальный мир много быстрее, чем поколение их родителей, и это понимают обе стороны. Взрослость как результат накопления знаний, полезных навыков и информации тоже отчасти потеряла свою цену, ибо доступ к информации очень изменился по всему цивилизованному миру за последние пятнадцать лет, а ценное на сегодняшний день умение переучиваться лучше дается не окончательно повзрослевшим.
Взрослость как принятие на себя ответственности. Но о какой, собственно, ответственности идет речь? Ответственности за что? Самостоятельно зарабатывать себе на жизнь? Очень неплохо зарабатывающий герой сериала «Теория большого взрыва» по имени Шелдон Купер – взрослый? Ответственность за другого? Тогда ребенок, в течение года прилежно и эффективно ухаживающий за хомячком, – он взрослый?
Все эти вопросы показались мне весьма интересными, и я вспомнила о своем достаточно давнем (2009 год) мини-исследовании как раз по интересующей нас теме, результаты которого я сейчас и представлю читателям.
Само исследование было очень простеньким. Имелся для него и побудительный мотив – именно в то время ко мне стали часто обращаться родители с жалобами такого типа: «он явно не хочет взрослеть, хотя по возрасту уже пора», «она не хочет брать на себя ответственность ни за что, а вот я в ее годы…», «он реагирует на все как ребенок младше его по возрасту, и я не знаю, как ему объяснить», «мы в их возрасте хотели поскорее вырасти и стать самостоятельными, а они как будто вовсе к этому не стремятся» и т. д.