Все Мы Злодеи

Алистер схватил с полки первую попавшуюся склянку, поднял свитер с пола и надел его, поднимаясь по крутой лестнице.

Как он и боялся, бабушка ждала его наверху, словно чудовище из сказок, которые в его семье рассказывали детям на ночь. Она перевела взгляд с руки Алистера, в которой была склянка с сырой высшей магией, на его вторую руку, которой он держался за живот, и прищурилась.

Ее глаза были того же серого оттенка, что и у Алистера, а взгляд – очень, очень холодным.

– Я принес, – выдавил Алистер, протягивая ей склянку.

Она протянула руку, но вместо того, чтобы забрать ее, задрала его свитер. Когда ткань коснулась поврежденной кожи, молодой человек зашипел от боли. Кровь уже начала сворачиваться, но кожа все еще была разорвана, как крылья мотылька.

– Этого бы не было, если бы ты носил при себе проклятья, – решительно сказала бабушка. – Пусть это послужит тебе уроком. Никогда не допускай даже возможности оказаться в уязвимом положении.

Алистер поморщился, но промолчал.

Он прошел испытание, но все равно провалил его.

– Она вообще тебе нужна? – спросил он, опуская склянку.

– Я хочу, чтобы ты создал Чуму винодела. – По меркам бабушки, это было пустяковое проклятье, эквивалент ужасного похмелья. Но раз она хотела сотворить его с помощью высшей магии, Алистеру было жаль намеченную жертву. – Мы ждем гостей.

Час спустя Алистер, сморщившись от боли, наблюдал, как под действием исцеляющего заклинания Хендри зарастает кожа на его животе.

– Останется шрам, – сказал Хендри, неодобрительно поджав губы.

Алистер пожал плечами.

– Мне нравятся шрамы. С ними я выгляжу устрашающе.

Хендри фыркнул и положил магический камень на стол рядом с братом. Алистер лежал прямо на куче бумаг, книг и доске заклинаний. Его окровавленный свитер был скомкан на кресле.

Хендри указал на другой шрам, на правом плече Алистера.

– Устрашающе? Этот ты заработал, когда врезался в стену.

Алистер закатил глаза, сел и провел пальцем по новой белой отметине на своем животе. Шрам был выцветшим, словно от травмы, полученной много лет назад.

– Спасибо.

Вернувшись из хранилища, Алистеру пришлось разбудить брата: Хендри невероятно хорошо давались исцеляющие заклинания. Пожалуй, в их применении он мог считать себя настоящим экспертом. Но при этом он очень не любил, когда его будили до полудня.

Брат взглянул на открытую страницу гримуара, на которой до этого лежал Алистер, и нахмурился.

– Чума винодела? Как-то не в стиле бабушки.

В стиле бабушки насылать смертельные проклятья.

– Она об этом попросила, – проворчал Алистер. Он скользнул обратно на кресло и склонился над гримуаром.

– Его легко сотворить? – спросил Хендри, вчитываясь в рецепт.

Алистер склонился над книгой, закрывая страницу своим телом.

– Конечно, – ответил он.

Как бы ему ни было неприятно это признавать, он не был силен в создании заклинаний и проклятий. В настоящее время он пытался прикинуть, сколько ему понадобится магии. Чем выше класс заклинания, тем больше магии нужно, чтобы его сделать, и тем меньше применений можно поместить в магический камень. Чумы винодела должно хватить на три или четыре использования.

– А почему она не может сделать его сама?

– Это испытание. Как и всегда, – ответил Алистер. – И я раз за разом их проваливаю.

– Ал, требования, которые она к тебе предъявляет… намного выше, чем к любому другому чемпиону. Ты можешь использовать заклинания, которые для большинства людей недостижимы в принципе. Ты доказал, что более чем достоин.

– Если бы это было так, она бы перестала меня проверять.

– Она давит на тебя только потому… – Хендри прикусил губу.

Алистер усмехнулся. Брат собирался сказать: «Потому, что она тебя любит». Но Алистер прекрасно знал, что бабушка его не любила. Для нее он был прежде всего чемпионом – не внуком.

Это было печально, это было практично. Но для Алистера это имело смысл. Может быть, в других семействах все было по-другому, но и там чемпионов готовили к смерти. Потому что если не отправить на турнир никого, кто-то из членов семьи все равно умрет. Бабушка, по крайней мере, не притворялась, что относится к Алистеру только как к средству получения выгоды.

– Да, да, я знаю. Кровь превыше всего, – пробормотал Алистер. Братья приняли свой семейный девиз близко к сердцу… по крайней мере, когда дело касалось друг друга.

– Тебе страшно? – тихо спросил Хендри. Тот же самый вопрос он задавал Алистеру на прошлой неделе в «Сороке».

– Нет.

Но Алистер немного кривил душой.

Когда тебе все детство рассказывают на ночь страшные сказки, когда члены твоей семьи крадутся по коридорам твоего дома, предупреждая тебя о твоей смерти, когда ты ночи напролет лежишь без сна и смотришь на звезды, ожидая, когда луна на небе станет багровой… ты испытываешь страх каждую секунду.

– Если бы смерть была такой ужасной, никто бы не умирал, – пошутил Хендри, улыбаясь своей обычной солнечной улыбкой.

– Я не собираюсь умирать.

– Но если ты не умрешь, тебе придется смириться с другим исходом событий.

Алистер подумал о дорогой тете Альфине, похороненной на их заднем дворе. Последняя победительница семейства Лоу покончила с собой после турнира, за четыре года до рождения Алистера. И ему придется проявить больше силы духа. Пройти эти испытания, какими бы сложными они ни были. Пережить это, чтобы наконец-то узнать жизнь за пределами этого поместья, чтобы понять, представляет ли он из себя нечто большее, чем член семейства Лоу – любимых злодеев этого города – а теперь и всего мира.

– Я должен сделать это сам, – сказал Алистер, потянувшись к магической доске. Он поместил пустой магический камень в ее центр и придвинул гримуар ближе к себе.

Хендри вздохнул.

– Хотелось бы мне, чтобы это было не так.

Позже тем же вечером Алистер переоделся в чистый черный свитер. На его пальце было кольцо с проклятьем Чума винодела. И хотя ее создание стоило ему боли в животе, а вдоль его трахеи появился темный синяк, в остальном с ним все было в порядке. От камня исходило гранатовое, оттенка свернувшейся крови, свечение.