Все не так, как кажется

— Меховые трусы на лицо я не надену.

— Ой, скажите тоже. Это другое средство.

— Ага. Буду с нетерпением ждать.

— Пыль вам протереть?

— Если пыль на мне, то не надо, а вокруг можно.

— Как хотите.

К пяти кое-как справился с работой и отправился в клинику. Прошмыгнул мимо людей, в надежде не встретить Алину, как-то неловко после ее дня рождения.

— Привет. Что с носом? — на пороге меня встречает Стрельников.

— Сам же сказал сифилис.

— Ну ты запустил, друг мой. Пойдем.

Мы проходим в какой-то кабинет, явно не предназначенный для осмотра.

— Может ты уже снимешь очки?

— Да, пожалуйста. — Как только я снимаю очки, Сережа начинает откровенно ржать.

— Ты все-таки вставил ей в задницу свечку, и она одарила тебя мощнейшим ударом руки?

— Нет. Она двинула мне ногой, когда я пытался надеть на нее носок.

— Ясно.

— Ничего не ясно. У меня нос болит. Не дышит и свистит, про фингалы вообще молчу.

— Давай посмотрим, болезный. — Сергей подходит ко мне и начинает ощупывать нос.

— Больно!

— Терпи, а то, как девка. Пойдем снимок делать.

— Ну что там?

— Я конечно не травматолог, но перелома у тебя нет. Ушиб, да. В общем, купи эти мази и капли. — Сергей что-то пишет на листе и подает его мне. — Пойдем в кабинет, кофе попьем. А чего ты так странно ходишь?

— Да ногу что-то свело.

— Аааа так все-таки запустил, вон уже сифилитические артралгии.

— Ой, иди в задницу.

— Все заканчиваю, прости. Но вид у тебя просто шикарный. Ладно, тебе кофе с килограммом сахара и сливками, как обычно?

— Нет, полкило. Слушай, за что мне это все?

— За беспорядочные половые связи.

— У меня с ними полный порядок. Всех помню, ну разве что последнюю нет, но я на утро ее имя узнал. И вообще я уже почти два месяца монах.

— Бедняжечка. Рукой пока поработай.

— И поработаю, блин.

— А вообще ты молодец, Тихомиров. Не ожидал от тебя. И вправду втрескался?

— Ага. Только что-то подхода к ней все никак не найду.

— Ну, все впереди.

— Слушай, она ведь целоваться даже не умеет. Иногда мне кажется, что она ребенок, а потом вспоминаю, что у нее есть сын и как-то не сходится это все у меня в голове.

— Сын?

— Ага. Ему пять лет. Честно, ума не приложу, как она его родила. Странно она как-то себя ведет. Я к ней притронусь, а она как вскочит, то кофе перевернет, то нос сломает.

— Ну, значит у тебя травмированный тяжелый случай.

— Ты тоже об этом подумал? И что мне делать так и спросить ”Ира, а твой сын получился в результате изнасилования”

— Если ты так спросишь, тебе сломают не только нос. Здесь нужна просто выжидательная тактика. Захочет, сама расскажет. Терпи, а пока ручными методами справляйся.

— Учту.

Забрал Антона с детского сада и мы отправились домой.

— А может купим маме булочек?

— Ей такое, наверное, сейчас не надо. Хотя давай купим, сами, если что съедим.

— Точно!

Покупаем сладкую выпечку, заодно прихватив с собой улитки с мясом и пирог с сыром и зеленью. Вот тебе и ужин готов.

— Только маме не говори, она не одобрит это.

— Не скажу.

— Иди пока ешь, я с собаками погуляю.

— Ага. Сними очки, там все равно темно.

Быстро сделав все домашние дела, отправляюсь к Ире.

— Привет. Как ты себя чувствуешь? — Снегурка лежит на спине, но не спит.

— Нормально. Спасибо за все.

— Ир, почему на меня не смотришь?

— Страшно увидеть то, что я натворила.

— Да ладно тебе, ты, кажется, говорила, что я красивый.

— Очень красивый.

— Я тебе даже сирень сейчас покупать не буду, скоро моя рожа приобретет сиреневый оттенок, на цветах сэкономлю.

— Это не смешно. Очень больно?

— Терпимо. Может ты вкусненького хочешь? Мы булочки с корицей купили.

— Нет. Мне хватило супа. Артем…

— Что?

— Полежи со мной рядом, пожалуйста.

— Конечно, только не дергай конечностями. Да я шучу, не пессимизди. Ир, а почему ты спишь со светом?

— Я темноты боюсь. Мама работала по ночам, а я оставалась одна, страшно было. Сначала свет включала, а потом она запретила.

— А почему она тебя выгнала из дома?

— Потому что я приставала к ее мужчине, разве ты не слышал?

— Я хочу услышать тебя, а не ее. — Ложусь рядом с Ирой.

— Да, в общем-то, так и есть. Ну, в смысле она так думала. Она же много не видела или не хотела замечать.

— Он к тебе приставал?

— Да.

— И все, только приставал?

— В день, когда мама меня выгнала, он хотел меня изнасиловать.… Но она помешала. Только мне не поверила.

— И что, вот так выгнала и ты пошла на вокзал?

— Нет. Сначала пошла к папе. Но оказалось, что он умер. Мама мне тогда ничего не сказала, а с отцом мы давно не общались. Он ушел к другой семье, когда мне было десять лет. Потом пошла на вокзал, ну и встретила Свету.

— Ясно. “Хорошая” у тебя родня конечно.

— Мама не всегда была такой. Когда я была маленькой, мне казалось, что она меня любила. Мне даже жаль ее…. иногда.

— Не жалей, целее будешь.

— А ты, правда, по образованию врач?

— Да. Хотел нашкодить отцу и наперекор ему не идти туда, куда он меня пихал. Правда, уже на третьем курсе понял, что заниматься медициной не буду. Но лопухнуться перед отцом не хотелось. Закончил до конца кое-как. На четвертом курсе я уже безбожно прогуливал и хватался за любые дела, никак не относящиеся к медицине.

— А почему сантехника?

— А мне было без разницы что. Мебель, сантехника, какая, в общем-то, разница. Это просто бизнес, приносящий деньги. А для души можно купить все за эти самые деньги.

— Интересно, может это и правильно. — Ира поворачивается ко мне, долго смотрит, а потом чуть ли не плачет.

— Ну что опять?

— Ничего, просто у тебя так нос распух и глаза синие.

— Так они у меня всегда синие, голубые точнее.

— Нет, не глаза синие, а под ними синие.