Всё не то, чем кажется
Шрифт:
— Я было думал, ты упала в плопафть! — сердится он. — А тебя есё и сюда понесло, вот зацем, спласивается?
— Я не такая дура, чтобы падать в пропасть, — с достоинством, насколько это возможно, отвечаю я. — Даже если бы и свалилась нечаянно, что с того, мы ведь почти и не знакомы с тобой. Принёс бы следующую.
— Шутиш-шь, цто ли? — удивлённо спрашивает он. — Тогда и мне бы конец настал, таковы ведь условия. Тепель иди навелх, нецево тебе тут делать! И никогда не спускайся больсе!
Но тут я ощупываю макушку и понимаю, что мой
— Подожди, — прошу я дракона и принимаюсь ползать по звенящим в темноте предметам, пытаясь нащупать край вуали.
— Цто такое? — спрашивает дракон. — Ты шломала ногу?
— Потеряла часть наряда при падении, — отвечаю я. — И не вздумай выпускать пламя или зажигать свечи, если они тут есть, потому что тебе меня сейчас лучше не видеть, если ты понимаешь, о чём я.
— О, — понимающе произносит дракон.
Он больше ничего не говорит, однако по его смущённому покашливанию я догадываюсь, что у него хорошо, но не в ту сторону работает воображение.
Наконец пальцы нащупывают край ткани, и я поспешно нахлобучиваю головной убор. Затем встаю на ноги, хоть это и непросто сделать на такой нетвёрдой почве.
— Кажется, теперь всё в порядке, — говорю я дракону. — Пойдём!
Значительно позже, но в этот же день я стою у окна в своей новой комнате. Нам вместе с драконом кое-как удалось сдвинуть с места массивную деревянную дверь, прочно приросшую к полу благодаря многолетним наслоениям грязи и непонятных мшистых растений, местами покрывающих пол и стены. Видимо, прежняя принцесса не особо заботилась о чистоте помещения, или же в её пожилом возрасте заниматься уборкой было трудно.
Как бы то ни было, а от грязи мы избавились, как умели, и дверь я теперь могу закрыть. Только пол сделался очень мокрым, лужи на каменных плитах никак не высыхают, и тонкие туфельки все промокли.
Я открываю саквояж и достаю из него запасную одежду. Второе платье тоже дурацкое и совершенно мне не нравится, но его хотя бы можно носить без корсета. Надеюсь, что корсет я больше никогда в жизни не надену.
Но первым делом его нужно снять, а это мне никак не удаётся. Утром мне помогала его надеть сестра, поскольку шнуровка находится сзади.
Я чувствую, что сил совершенно не осталось. Дыхания не хватает, даже голова начинает кружиться от усилий, но мне не удаётся ослабить узел. Я проклинаю корсеты и Сильвию, которая не додумалась сделать бант или найти для меня корсет с застёжками спереди, да ещё от волнения навязала таких узлов, что любой моряк бы умер от зависти.
Наконец я понимаю, что без посторонней помощи не обойтись.
Комната дракона недалеко от моей. В ней есть окно-проём, низкая кровать, а больше ничего. На стене, впрочем, видны остатки гобелена, живописно сросшиеся со мхом. Хозяин комнаты тихо-мирно лежит мордой к стене, умаявшись после уборки.
— Дракон, — спрашиваю я, — нет ли у тебя маленького ножа, не запачканного в свином жире?
Несчастный даже подскакивает от неожиданности.
— А-а-а! — вопит он. — Кто здесь? А, это ты. Незацем так пугать! Ноз тебе
для цево?— Завязки разрезать, вот, — поясняю я, поворачиваясь спиной.
Я слышу, как дракон подходит сзади и осматривает завязки.
— Мозет, огнём? — бормочет он. — Или жубами...
— Дай. Мне. Нож! — возмущаюсь я.
Не хватало ещё потерять половину спины, я же помню, как он ел.
— Да нету, — разводит лапами дракон. То есть, развёл бы, если бы только не стоял на четырёх лапах. — Хотя в сокловиснице, мозет, и ешть.
— Тогда принеси, пожалуйста, а то я уже дышать не могу, — прошу я его.
Но дракон аккуратно поддевает завязки коготком, и я чувствую свободу. Свободу от тесного корсета и заодно от нижних юбок, которые предательски сползают вниз.
— Да чтоб тебя, тупой ты осёл! — кричу я в ярости, подхватываю всё, что можно подхватить, и убегаю так быстро, как это возможно со спутанными ногами. Приваливаюсь к тяжёлой двери, чтобы побыстрее закрылась. И наконец, срываю болтающийся корсет.
Завязки срезаны, как ножом. На будущее делаю себе пометку быть аккуратнее с драконом, раз у него помимо прочего ещё и такие острые когти. Затем я сжимаю этот мерзкий корсет и, размахнувшись как следует, отправляю его прямиком в окно.
За дверью слышится какая-то возня и сопение, и наконец дракон подаёт голос.
— Плости, я не хотел. Я тебя оцалапал?
— К счастью, нет, — возмущённо отвечаю я. Мне всё ещё неловко. — Но мне мешал только корсет, а не остальная одежда!
— Это нецаянно выфло, — смущённо оправдывается дракон.
— Ну что ж, давай просто забудем об этом, — предлагаю я. — День выдался непростой, и мне не мешало бы отдохнуть.
— Холосо-холосо, узе усёл, — поспешно отвечает дракон, но я-то слышу, что он ещё топчется под дверью.
Наконец, вздыхая, он уходит.
А я ложусь в холодную и неуютную постель. Всё, что на ней было, пришлось выбросить, поскольку я не приветствую покрывала с грибами и замшелые подушки. Дракон оправдывался, что ещё недавно стирал бельё, а я так думаю, что в этом и была причина его нынешнего состояния. Высушить вещи-то он не додумался.
В закромах оставалась последняя скатерть, кутаясь в которую, я теперь и пытаюсь уснуть.
Из окна тянет холодом. Во всём замке нет ни одного стекла, и окна — это просто проёмы в стенах. Хорошо, что сейчас почти лето, но всё же мы высоко в горах, а здесь заметно холоднее.
Я чувствую, что бок онемел, и злобно переворачиваюсь. Кровать будто каменная.
Вспоминаю, как внизу, в сокровищнице, дракон говорил что-то о том, что погибнет без принцессы. За себя боялся, подлец. Надо бы узнать у него завтра, зачем ему непременно нужна принцесса, что там за правила у драконов. Пока что он жив, и важно, чтобы так оно и продолжалось, ведь без его помощи я вряд ли отсюда выберусь. Ох, проклятая кровать, чтоб она провалилась!
А жить здесь вечно я не собираюсь. Мне нужно лишь подождать несколько дней, чтобы Сильвия успела обвенчаться со своим возлюбленным. Ведь это она должна была находиться здесь, а не я.