Всё не то, чем кажется

Идти приходится долго. Ноги вязнут в песке, меня бьёт озноб. По пути машинально развязываю мешок, шарю в нём рукой. Извлекаю ножи — один, второй. Как понять, какой из них тот самый?

«Вот этот», — сам собой приходит в голову ответ, когда мои пальцы обхватывают бронзовую рукоять.

И как я раньше не догадался? Этот кинжал украшен фигуркой дракона, лапы и хвост которого оплетают рукоять, а из яростно оскаленной пасти, как длинный четырёхгранный язык, торчит лезвие. Кожаные ножны, похоже, в прошлом были расписаны, но краска почти стёрлась. В оставшихся узорах я замечаю то крыло, то хвост, то драконью морду.

Бросаю мешок — больше он мне не нужен — и плетусь, разглядывая кинжал. Где же яд?

На самом кончике вижу отверстие. Отсюда наверняка то ли выпрыскивается яд, то ли выскакивает дополнительное лезвие. Хорошо, но где же пружина?

«Осмотри спину дракона», — сам собою приходит в голову ответ.

Я осматриваю и обращаю внимание, что один из зубцов спинного гребня подвижен. Когда я с усилием нажимаю на него, из кончика клинка показывается игла, покрытая каким-то составом. Отвожу палец, и игла прячется внутрь.

Это всё, что мне нужно знать. Я кладу кинжал в ножны и продолжаю путь.

Когда я, тяжело дыша от усталости, выхожу под открытое небо, солнце стоит прямо над головой.

Глава 32. Я несу спасенье миру, только вдруг...

Я оглядываюсь. Передо мной раскинулось то ли озеро, то ли море — не понять. В тумане у линии горизонта мне чудятся очертания берега. Если Земля Драконов расположена там, то мне в одиночку точно не добраться. Даже не уверен, что и Дрейк осилил бы этот перелёт.

Оглядываю берег. В светлом песке там и сям пестрят камешки и панцири моллюсков. Я вижу огромную светлую раковину, причудливо закрученную, трогаю её и вдруг понимаю, что это рог дракона. Череп, почти полностью занесённый песком, таращится на меня краем глазницы.

Обхожу его и двигаюсь дальше. Теперь глаз подмечает то, на что я прежде не обратил внимания — в песке повсюду разбросаны кости. Но где же мне найти умирающего дракона, если он здесь есть?

Вероятнее всего, там, где есть укрытие, пища и вода, — подсказывает мне внутренний голос. Вряд ли испускающий дух дракон осилил бы перелёт над морем. А значит, они прилетают сюда ещё не такими слабыми и проводят на берегу какое-то время, прежде чем пробьёт их час.

По левую руку я замечаю группу деревьев и решаю направиться туда.

Когда я подхожу к рощице, дрожа от холода и усталости, мне чудится какое-то движение в тени. Останавливаюсь, чтобы приглядеться, и вижу, как навстречу мне медленно движется дракон.

Сперва я даже подумал было, что это Дрейк, так они похожи. Но чем ближе дракон, тем яснее становится, что он очень, очень крупный и очень старый. Чешуя цвета топлёного молока испещрена бело-голубыми, как снег, пятнами, напоминающими седину. Глаза дракона подслеповато щурятся. Их можно было бы назвать янтарными, если бы они не были покрыты мутной плёнкой, туманящей цвет и лишающей блеска.

Дракон тяжело ползёт по песку. Голова его мелко подрагивает, как будто ему нелегко удерживать её на весу. Затем он замирает и приглядывается ко мне.

— Нет, ты не Гилберт, не мой мальчик, — голос у дракона оказывается нежным, женским. — Но откуда тогда у тебя этот амулет?

Не понимая, я касаюсь груди, и кончики пальцев ощущают металл медальона. Но как он ко мне попал? Может быть, Нела в последний момент надела его на меня?

Всё это неважно. Мне нужно покончить с драконом, пока животное не умерло своей смертью. Похоже, ему — или ей — осталось недолго.

Больше я не вижу ничего, кроме дракона. Руки сами собой вынимают клинок из ножен.

«Целься в шею!» — грохочет в ушах, как пульс.

— Так значит, ты пришёл убить меня, — грустно говорит драконица. — Я не стану сопротивляться, я слишком слаба. Но молю, прежде расскажи мне о моём сыне, о Гилберте. Ведь ты колдун? Ты должен о нём знать.

«Не слушай её, — внутренний голос заглушает слова драконицы. — Она лишь заговаривает зубы. У неё достанет силы спалить тебя до костей. Скорее бей!»

— О каком Гилберте? — спрашиваю я, чтобы отвлечь животное, а сам подхожу всё ближе.

— Сын, отнятый у меня... — начинает было драконица, но вдруг умолкает и глядит в небо, в сторону. Прямо передо мной белеет её незащищённая шея.

«Сейчас!» — голос такой громкий, что кажется, он сотрясает землю и небо.

Я нащупываю подвижный шип на спине бронзового дракона, нажимаю его и кидаюсь вперёд. Удивительно, но уставшее тело движется само по себе, наполненное невесть откуда взявшейся силой, и я будто гляжу на себя со стороны.

Перед глазами что-то вспыхивает белым, я чувствую удар и падаю на песок, не понимая, что произошло. На мгновение мне даже кажется, что я попал под струю пламени, но жгучая боль не приходит. Я приподнимаюсь на локте и вижу, как корчится на песке Дрейк. Из-под его крыла торчит рукоять клинка.

— Я знал, — хрипит он, с ненавистью глядя на меня. — Людям нельзя доверять. Наставник предупреждал меня на твой счёт, но я не поверил...

— Мой мальчик! — вскрикивает драконица, падая на песок и обнимая тело Дрейка, охватывая крыльями.

«ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ!» — гремит в голове, а затем в ней становится пусто. Так пусто, что я, наконец, понимаю, что остался один. Но пустоту через мгновение заполняют страх, стыд и боль. Я ведь не мог этого сделать! Или мог?

— Дрейк, — говорю я, пытаясь подойти поближе. Ноги не слушаются. — Дрейк! Дрейк, пожалуйста!

Я падаю на колени, отталкиваю крыло драконицы. Как она не понимает, зачем мешает мне! Кинжал ещё можно выдернуть! Яд не успел подействовать! Да я и задел-то его вскользь, я ведь не сильный, правая рука плохо слушается, и бил я по движущейся мишени. Я же не мог нанести смертельный удар!

— Ну что ж, поздравляю, — слышу я голос за спиной.

Это удивительный голос — он как будто одновременно взрослый и детский, женский, мужской, сильный и слабый. Словно хор голосов звучит одновременно, сливаясь в единое целое.

— Ты убил дракона.

— Но я не хотел его убивать! — я оборачиваюсь и вижу, будто в тумане, ещё одного ящера. Он зыбкий, как мираж, и кажется то гигантским, как гора, то небольшим, чуть крупнее Дрейка. Он то совсем живой, непрозрачный и отбрасывающий тень, то бесплотный, как призрак. И я никак не могу понять, какого он цвета.