Все нормальные люди
Шрифт:
Он резко тронулся с места, обогнул аквариум с купюрами и, набирая скорость, прошёл своей спортивной пружинистой походкой мимо красивой круглолицей и грудастой женщины в красном плаще, громко кричавшей что-то в мегафон в направлении толпы садоводов.
Тем более, что он узнал эту женщину. Она была председателем ближайшего к городу садоводческого товарищества «Окунёк», в котором они с женой хотели взять десять соток под дачку. Сделка тогда сорвалась, потому что вступить в садоводство, конечно, можно было, но все свободные участки были решением правления давно оформлены на эту самую председательшу, которая уже от себя лично продавала их по космическим ценам.
В 11.30, уже недалеко от места работы, Сан Саныч встретил своего давнего приятеля Юрку Семихвостова, с которым познакомился ещё в студенческие времена на соревнованиях по волейболу. Прилично одетый – в костюме-тройке, при
Узнав, что Саныч работает физруком именно в сельскохозяйственном техникуме, он настоял, чтобы на пятнадцать минут они зашли к нему в контору, буквально в пяти минутах ходьбы отсюда. Сан Саныч был растроган хорошей памятью и дружескими чувствами человека, которого не видел столько лет, и согласился выпить чаю, поскольку кофе не употреблял по причине здорового образа жизни.
Фасад здания юркиной конторы был невыразителен, облуплен до безобразия, с облезлой входной дверью, с какими-то кустарными арматурными решетками на окнах и со старой вывеской, на которой золотыми буквами на чёрном фоне было написано: «КультОхранНадзор. Муниципальное отделение г. N».
«Совсем бедненько! Бюджетники…» – подумал Сан Саныч, проходя мимо распахнувшего дверь и расплывшегося в гостеприимной улыбке Юрки Семихвостова.
Но вскоре Сан Саныч испытал настоящий шок от разительного контраста внутреннего убранства и наружной физиономии конторы. Новенькие интерьеры, паркет, хрустальные люстры и мягкий встроенный свет со всех сторон, кожаная мебель и длинноногая секретарша около огромной кофе-машины в приёмной. Заметив отвисшую челюсть физрука, нелепо смотревшегося в своём спортивном костюме и кроссовках в этом почти дворце, Юрка пояснил, подмигивая левым глазом: «Так а зачем внимание привлекать-то? Бедные и бедные, нам эта бедность с фасада только в плюс, опять же, не бросаемся в глаза криминальным и государственным элементам, посторонние-то сюда не ходят!».
В 12.1 °Cан Саныч вышел из КультОхранНадзора уже совсем раздражённым. Суть юркиного интереса заключалась в том, что он попросил заслуженного физрука переговорить со своим директором на предмет соблюдения обязательств по сохранению архитектурного памятника краевого значения, в котором с пятидесятых годов прошлого века располагался сельскохозяйственный техникум. Его директор, со слов Юрки, отказывается делиться внебюджетными средствами на составление охранной документации. При этом директор, шельмец, понимает, что в случае шумихи в прессе никакого «внебюджета» техникума и даже краевого бюджета ему не хватит, чтобы оплатить консервацию или реставрацию памятника архитектурного искусства.
В этот момент в голову Сан Саныча впервые начали закрадываться странные подозрения и какие-то смутные недовольные мысли, которые он никак не мог сформулировать.
В 12.50 он изо всех сил дул в свисток и громовым голосом кричал: «Сидоренко! Сидоренко! Ты мужик или колбаса ливерная? Кто так подтягивается на перекладине! Упор лёжа принять! Хмырёва, что это за подача, что за подача! Это же мяч волейбольный, кожаный, а не колобок с печки! Жёстче кисть!». Настроение в спортзале, как на приёме у хороших психотерапевтов, быстро приходило в норму. Как вдруг, сразу после звонка, в 13.40 на большой перемене в столовой Сан Саныч увидел, как без пяти минут выпускники собирали по двадцать рублей за вход в столовую со всех младших курсов. Когда он тяжёлой спортивной рукой тащил за ухо к директору самого здорового из детин-вымогателей, между прочим, главного нападающего сборной техникума, он вновь оказался не в своей тарелке. Дело в том, что главный нападающий Вовка Петров кричал, воя от боли, что деньги они собирали не для себя, а на подарок, в частности ему, Сан Санычу. И костюм спортивный они уже заказали через Интернет такой, какого ни у кого в городе нету, и что скинулись бы сами, но им ещё своими деньгами на стол скидываться и на шампанское, на выпускной вечер.
Сан Саныч остановился, отпустил ухо нападающего сборной, постоял, подумал и пошёл.
Начиная с 14.3 °Cан Саныч, кого бы ни встретил на своем пути, уже совершенно чётко с ужасом угадывал истинный смысл и предназначение всего происходящего вокруг. Зайдя в кабинет к директору, он увидел выходящего навстречу довольного пожарного инспектора с тугим и позвякивающим пакетом, и почувствовал, что как будто уже давно знал, что там, в пакете, и за что. Завернув по тропинке за угол церкви по пути на остановку, он увидел батюшку, которого сам лично за
свой счёт приглашал на радостях освятить спортзал после долгожданного ремонта, и который сейчас садился в шикарный новенький джип, тихонько что-то мурлыкая по сотовому телефону.Как вдруг, сразу после звонка, в 13.40 на большой перемене в столовой Сан Саныч увидел, как без пяти минут выпускники собирали по двадцать рублей за вход в столовую со всех младших курсов.
По дороге домой, в рейсовом автобусе номер восемь, вдруг закончился бензин, и Сан Саныч, в ужасе, но абсолютно как наяву, увидел, как вот этот усатый водитель за углом у техникума на конечной остановке каждый день сливает бензин в свою личную канистру. «Может, я всё это уже видел, но не обращал внимания? – растерянно думал физрук. – «Может, это просто день такой?». И уже в следующий момент почти наверняка знал, что вот эта юная девица, сидящая у окна в автобусе, свой крутой телефон забрала у матери после трехдневной истерики о том, что она, последняя «лохушка» в классе, осталась без нормального смартфона и 4G.
– Девушка, извините! У вас теперь, как у всего класса, нормальный смартфон, да? Мамин, да? А ей папа подарил на юбилей, да? – вежливо спросил Сан Саныч, наклоняясь к юной особе, уставившейся в экран телефона. Девочка отпрянула от странного мужика в спортивном костюме, испуганно распахнув синие глаза, в которых Сан Саныч сразу прочитал, что он прав на сто процентов. Он развернулся и быстро вышел на первой же остановке.
В 18.00, весь в раздумьях, забыв о вечерней тренировке и оставленных в спортзале классных журналах, Сан Саныч зашёл в магазин, чтобы купить еды любимому коту, о чём жена весь день напоминала ему эсэмэсками. Вдруг он догадался ни с того ни с сего, почему его кот орёт по утрам раньше обычного и будит всё семейство. Он быстро подошёл к стеллажу с пакетиками кошачьего корма. На ценнике висела свежая бирка, извещающая о скидке, но цена была точно такой же, как две недели назад, когда он сам последний раз покупал эту продукцию. Сан Саныч вчитался в мелкий шрифт и… нашел! Вес нетто – на двадцать грамм меньше, а цена та же! Бросив пакеты на витрину, Сан Саныч угрюмо пошёл к полкам с пивом…
Утром физрук был весел и бодр. «Милая! Я все придумал! – говорил он уверенно любимой жене за завтраком:
– Всем студентам, кто ни туда ни сюда в нашем физкультурном деле, я теперь буду без жалости занижать оценки до неуда! А что? Стандарты, нормативы ГТО, понимаешь, возрождение физических кондиций молодежи! Конечно, я готов найти время дополнительно позаниматься, но только через дополнительные платные услуги. Или напрямую с них брать? Всяко-разно около сотни таких разгильдяев со всех курсов легко наберётся! Пусть время дополнительное, зато выгодно. И я тоже теперь буду, как все нормальные люди!
Общее имущество
Жил-был третий подъезд многоэтажного дома с лифтом и всеми жильцами мирно, спокойно и вполне, по современным меркам, дружелюбно. Лет шесть прошло, как новостройку заселили жильцы. Дом был вполне себе чистым, с регулярно приходившей уборщицей, хотя и без консьержки. Соседи чинно здоровались, встречаясь на лестничных клетках и в лифте, а по праздникам даже поздравляли друг друга, опять-таки, если сталкивались в своем чудном, выкрашенном в мягкий жёлтый цвет подъезде. Дети жильцов подрастали с каждым годом, но никакого особого вреда от них не наблюдалось, поскольку дети давно уже не собираются шумными компаниями на лестничных площадках, а торчат все вместе исключительно в Интернете. Сидеть в Интернете удобнее, конечно же, на диване, чем на твёрдых ступенях подъезда, а значит, наш подъезд, наверное, впервые с самого изобретения многоквартирных домов, использовался исключительно по своему прямому назначению.
И вот однажды, обычной, ничем не примечательной осенью, жильцы увидели на стене своего общего имущества, а именно лифта, крупно и глубоко процарапанную гвоздем надпись: «Козёл, пешком ходи!». Для третьего подъезда это было невиданное свинство, или козлинство, которое сразу же вызвало пересуды жильцов. Пересуды, как правило, происходили на детской площадке, где мамочки и бабушки из числа соседей гуляли с детьми и внуками. Затем пересуды перетекали на кухни квартир, и даже в супружеские спальни. Вопросов было два: кто написал и про кого написал?