Все новые сказки
Шрифт:
Лобо произнес:
— Лучше выходи, Дил. Твоя пуля не достанет меня, а я могу тебя подстрелить. И стреляю я метко — могу попасть в задницу мухе, что летает на Луне.
Дил встал:
— Да, я слишком далеко, чтобы ты мог попасть в меня, Лобо. Что ж, я, пожалуй, придвинусь немного ближе, чтобы устранить это досадное обстоятельство, — сказал он.
Лобо поднялся с колен и бросил поводья. Лошадь не тронулась с места.
— Не будь дураком, Дил. Не будь дураком, черт тебя дери!
Дил пристроил ружье на плечо и начал спускаться с той стороны, где камни закрывали его и где Лобо не мог видеть его передвижений.
Когда Дил обошел камни, Лобо стоял почти на том же месте, только чуть отошел от лошади, держа наготове винчестер. Он стоял и смотрел, как приближается к нему Дил, голый и растерзанный. Потом сказал:
— Дил, это абсурд. В этом нет ни малейшего смысла. Я не видел тебя много лет, а сейчас должен смотреть на тебя через прицел винчестера. Дил, в этом нет смысла.
— Ни в чем нет смысла, — произнес Дил. Он пошел еще быстрее, на ходу вздергивая затвор.
Лобо постоял еще немного, потом поднял винчестер к плечу и сказал:
— Последнее предупреждение, Дил.
Дил не останавливался. Он опустил ружье к бедру и нажал на курок. Раздался выстрел, пули пролетели широкой дугой и упали на траву перед Лобо.
И тогда выстрелил Лобо.
Дилу показалось, что его толкнули. Да, так это и выглядело. Будто кто-то невидимый оказался рядом и сильно толкнул в плечо. Дальше он обнаружил, что лежит на траве и смотрит на звезды. Он чувствовал боль. Но это была совсем не та боль, какую он чувствовал тогда, когда понял, кто он на самом деле.
Мгновение спустя кто-то вынул ружье из его рук. Лобо опустился на колени рядом с ним, держа в одной руке винчестер, а в другой — ружье Дила.
— Я убил тебя, Дил, — сказал он.
— Нет, — Дил выплюнул изо рта кровь. — Нет. Для того чтобы убить, нужно, чтобы человек был жив. А я не был живым.
— Думаю, я подрезал тебе легкое, — сказал Лобо, будто немного гордясь своей меткостью. — Не надо было делать того, что ты сделал. Хорошо, что мальчик смог убежать. Он ни в чем не виноват.
— Просто еще не пришла его очередь.
Грудь Дила заполнялась кровью. Будто кто-то вставил ему в рот шланг и вливал через него кровь. Он пытался что-то сказать, но не получалось. Он только закашлялся, и немного теплой крови выплеснулось ему на грудь. Лобо приподнял его голову и положил себе на колени, чтобы ему было легче дышать.
— Твои последние слова, Дил.
— Посмотри туда, — сказал Дил.
Глаза Дила были устремлены вверх, на небо, и Лобо посмотрел туда же. Он увидел ночь, и звезды, и луну.
— Посмотри туда. Ты видишь это? — прохрипел Дил. — Звезды падают.
Лобо ответил:
— Нет, Дил, не падают, — но когда он обратил свой взгляд на Дила, тот был уже далеко.
Она дала мне имя Ювенал Никс и превратила меня в Дитя Ночи.
Все началось на субботнем собрании в «Сплинтере» — книжном магазине Радикальной фракции. Я выступал — излагал позицию Союза чернокожих студентов относительно сотрудничества с белыми радикалами. Мы считали, что наши структуры, организации,
сама идея нашего освобождения слишком долго эксплуатировались белыми группировками, которые притворялись нашими друзьями и союзниками, возможно — даже веря в это. В результате нам навязали чуждые задачи, отвлекли от потребностей и целей нашего народа.35
«Juvenal Nyx» by Walter Mosley. Copyright © 2010 by Walter Mosley.
Речь моя удалась, слушатели — и белые, и черные — вроде приняли мои слова всерьез. Я почувствовал, что, сформулировав наши цели, уже многого достиг, — будто прочертил линию в сыром, но быстро твердеющем цементе и тем добавил важный штрих в прекрасную картину грядущей революции.
После ответных речей, мнений, клятв и призывов к солидарности ко мне подошла девушка. Она была небольшого роста, белая, даже бледная, в широких джинсах не по размеру и выцветшей синей футболке. Не красавица, почти ненакрашенная. Зато глаза у нее были поразительные. Темные, почти черные, с матово-серебристым отблеском.
— Мне понравилось твое выступление, — сказала она. — Мужчина должен стоять на своем, не полагаясь на чужую поддержку.
Слово «мужчина» удивило меня. По ее виду я было решил, что она феминистка.
— Верно, — откликнулся я. — Чернокожему не нужен белый господин, который укажет путь. А вот белым нужна власть над нами.
— Всем нужна ваша сила.
Она посмотрела мне в глаза и коснулась моего запястья. Пальцы у нее были ледяные.
— Выпьем кофе?
Я хотел ответить «нет», но неожиданно сказал «да».
— Только недолго, — добавил я смущенно. — Мне надо к своим, отчитаться.
— Я из Румынии, — рассказывала она, когда мы сидели в кафе напротив нашего книжного. — Родители умерли, я одна на всем свете. Зарабатываю редактурой — на вольных хлебах, а по вечерам хожу на всякие сборища.
— Политические? — спросил я, любуясь лунным сиянием ее глаз.
— Всякие, — пожала она плечами. — Лекции, вернисажи и все такое. Просто хочется быть среди людей, чувствовать себя причастной к чему-то, хоть временно.
— Живешь одна?
— Одна. Мне так лучше. Серьезные отношения быстро теряют смысл, неделя-другая — и мне опять хочется одиночества.
— Сколько тебе лет? — спросил я, отметив, какая странная у нее манера говорить.
— Я молода, — ответила она с улыбкой, словно вспомнив какую-то шутку. — Пойдем ко мне ночевать?
— Я не охотник до белых девушек, Джулия, — сказал я, так она мне назвалась.
— Пойдем, — повторила она.
— Я провожу тебя до дома, — нехотя процедил я, — но потом мне надо обратно в центральное здание.
— Что за центральное здание?
— Руководители союза арендовали старый особняк в Гарлеме. Мы там вместе живем и готовимся к тому, что скоро наступит.
Она улыбнулась моим словам и встала.
— Джулия! — окликнул ее мужчина, когда мы отошли от кафе на полквартала. — Подожди!
Это был высокий плечистый блондин. Вполне мог оказаться игроком в американский футбол, даже из команды моего университета.
— Мартин… — не слишком-то обрадовалась она.
— Куда ты?
К его левому предплечью был приклеен пластырем кусок многослойной марли.