Все, о чем вы мечтали

Господи, помоги!

Руки тряхнуло, раздался выстрел. Моего собеседника отбросило.

Второй, даже не сделав попытки рубануть по мне из двух своих заряженных стволов, развернулся и бросился к пролому. Полузастрявший в нем акробат уже выкатился назад. Со стороны улицы грохнул выстрел. Потом еще. Не добежавший метра до щели бандит прислонился к стене. Потом, сползая, присел и... так и остался сидеть, уронив голову. Длинный чуб распушился, закрывая лицо.

– Ваше сиятельство!!!

Ко мне, размахивая пистолем, бежал Гонсало.

Ну, стреляй, гнида, стреляй!

Глава 9

Стол, туго затянутый зеленым сукном. Обычный канцелярский стол с тумбой и выдвижными ящиками, только очень старинный. Темно - коричневый, возможно - дубовый, дерево покрыто старым, но отнюдь не потрескавшимся лаком. Если дубовый, то вообще затрудняюсь сказать, сколько ему лет. Может, все сто. И еще двести лет здесь простоит, послужит, пока какой-нибудь ценитель старины вдруг не допрет, что этой рядовой канцелярской мебели уже о-го-го! Может, еще Наполеона видел! Первого. А спектральный анализ покажет, что и Людовика видел. Четырнадцатого. А дуб - мореный, затоплен в Сене еще при римлянах, где и пролежал благополучно тысячу лет. А вырос еще при египтянах.

Вот так и тянется канцелярская цепочка от писцов фараонов до скромного чиновника, более двадцати лет протирающего брюки в ставшим родным департаменте. Поколения исчезают, а их дело, особенно - если аккуратно подшито, да с номером - живет.

В отличии от стола, стул, на который меня усадили, самый что ни есть обныкновенный, возможно - из дворца, но именно поэтому долго не протянет: уже поскрипывает и грозит некуртуазно развалиться прямо под моей тощей задницей. Приходится следить, чтобы лишний раз не пошевелиться, а это здорово отвлекает. Наверно, так и задумано, и - раз в месяц - стулик подклеивают, чтобы вид имел богатый и новый, а посетитель на нем сидел - как принародно на горшке. И не выеживался.

Сидевший за столом человек, если отвлечься от черного сюртука, в который облачен мой визави, и прочих мелких деталей одежды - признаков эпохи, в остальном вполне соответствовал облику современного мне гражданина. Короткая стрижка, но - не вызывающе-короткая, просто опрятная. Умное, интеллигентное, слегка вытянутое лицо. Сочувствие во взгляде. Я так понимаю - люди не меняются? Особенно - занятые подобной работой. Специфика труда, знаете ли.

Но - кое-что есть. Кое-что есть...

Вот сидит сейчас напротив меня за столом следак. И в чем отличия?

Кабинетик, конечно, у него размерами побольше, в таком при мне бы генеральный сидел. По кубатуре, в смысле. Отделочка, согласен, не та, что у генерального, но - гораздо пристойней, чем где-нибудь на районе. Стены крашенные, штукатурка, пол - доска, из мебели - только шкаф и полицейский у двери. Свет - двойной подсвечник на столе. Но - солидно! Власть чувствуется. Именно - власть, а не маленький междусобойчик, затеянный на районе с целью извлечения личной выгоды. Ради смены личного транспорта и скорейшего завершения строительства личной дачи. Здесь государство смотрит на меня из-под нависшей брови, а не шпана при погонах.

Так вот, сидит за столом следак, и внимательно меня рассматривает, не торопится. Чего ему торопиться, куда я денусь?

– Не желаете ли кофе?

Вот! Равняться надо на таких! Государство, не хвост собачий!

– Благодарю, с удовольствием...

– Клузо?

Стоявший на вытяжку у входа в помещение солдафон аккуратно приоткрыл дверь и не громко, не повышая голоса, произнес в глубины плохо освещенного коридора:

– Два кофе.

Вот. Молодец. Сочувствие во взгляде усилилось. Вот! Опять же - вот! Методы работы не меняются. Небось, каждый следак думает, что он самый современный, самый продвинутый: вчера изучил последние достижения, сегодня применил. Хрен тебе, последние! Стандарт, не меняется двести лет. За двести - я теперь могу гарантировать, но ведь и мой собеседник у кого-то учился? И мы опять придем к фараонам. И опять же - где-то читал! "Все это было, и будет, и..." Не помню. Вроде бы - Соломон, или Саваоф, или что-то из Библии?

С легким стуком в приоткрывшуюся дверь зашла... Ага, как же! Cекретарша следаку не положена. Затрахает и посадит. Зашел невысокий сероватый субъект, приметный только гладко зализанными волосами. Очень быстро пересек кабинет, сгрузил с небольшого подноса маленькие чашечки с дымящимся напитком, кувшинчик сливок и... Лимон! Расстелил салфетку, поместил на нее блюдце, лимончик, рядом - аккуратный, блеснувший серебром, ножичек, пододвинул чашечку начальству, взглянул вопросительно. Кивок шефа и - субъект без единого лишнего движения выскользнул в коридор. Кадры! Уважаю.

Сидим, кофе пьем. Помалкиваем. Время идет.

Потом ужин закажем?

– Позвольте представиться. Генеральный комиссар полиции префектуры Парижа Дюбуа. Ваше дело поручено в мое ведение.

Ничего себе, Генеральный! А кабинетик так себе. Сама скромность...

– Не будете ли так любезны, господин Дюбуа...

– Извините, что вас перебиваю. Извольте обращаться ко мне: господин генеральный комиссар Дюбуа. Прошу простить, но напоминаю, наша беседа носит официальный характер.

– Извините. Позвольте также представиться. Дон Киприано де Палафокс и Портокарреро, граф де Теба, подданный испанской короны. Господин генеральный комиссар Дюбуа, не могли бы вы объяснить, что вы подразумеваете под моим делом?

– В мое ведение передано дело об убийстве графа Монтихо, произошедшем сегодня в саду на улице Арбалетов. К величайшему моему сожалению, поверьте. А так же о попытке вашего похищения, имевшей место там же. От себя лично и от лица нашего ведомства хотелось бы выразить слова сочувствия и сожаления по поводу этих прискорбных событий, произошедших в нашем городе. Наше ведомство приложит все силы для скорейшего выяснения всех обстоятельств дела, поиска и наказания виновных.

Я сделал круглые глаза. Потом сделал страшные глаза, потом - несчастные и поднял бровь. Трагически. Дюбуа усмехнулся глазами, затем переместил свой взгляд куда-то в район моего пояса.

– Гражданин министр полиции Республики Фуше лично будет контролировать ход расследования, он так же просил передать вам слова сочувствия и свои извинения за невозможность предотвратить это ужасное преступление. Полиция пока не всесильна, вы должны нас понять.

– Благодарю вас. Могу ли я чем-то помочь?

– Конечно. Не могли бы вы еще раз изложить последовательность событий, приведших к столь страшной развязке.

– Господин Генеральный комиссар Дюбуа, ваши служащие подробно опросили меня, моего слугу и телохранителя графа Монтихо - всех оставшихся в живых свидетелей. Они записали наши рассказы на бумагу, составив... э-э-э. Протокол? Да, протокол, если я не ошибаюсь. Я поставил свою подпись под этим документом. Мне крайне неприятно возвращаться вновь... Это было ужасно. Мои нервы! Такое потрясение...