Все о мужских грехах

— Вас там спрашивают, уважаемая, — тихонько сказал он мне.

Я быстро поднялась и пошла за ним. Мы дошли до ворот, за которыми стоял какой-то неприятного вида мужчина, который при виде меня сказал:

— Фрол велел сказать, что он ждет вашего звонка, и передать вот это, — он протянул мне конверт, в котором могли быть только деньги. — Это аванс, — уточнил он.

Может быть, кто-то и осудит меня, но я взяла эти деньги — я их заработала!

— Значит, пули совпали? — спросила я.

— Кроха сегодня Фролу из Волгограда звонил, — обтекаемо ответил мужчина и ушел.

«Вот и подходит к концу мое здесь пребывание, — подумала я и, пройдя немного, села на диван на веранде. — Теперь остается только дождаться ответа из Тбилиси и можно уезжать. Но все ли я тут выяснила, что могла? — спросила я себя и ответила: — Да! Потому что мотив, которым руководствовался Зайцев, мне может сказать только он. И если окажется, что это действительно лишь месть, то я полная дура. А что это может быть, если не месть? — задумалась я. — А не слетать ли мне в Германию? Чем черт не шутит! Вдруг Клара написала своим родителям что-то такое, что наведет меня на след? Решено! Лечу в Германию!»

Вот с таким твердым решением я и вернулась к столу, но оказалось, что все уже начали потихоньку расходиться и разъезжаться, и я, чтобы обдумать все еще раз как следует, присела уже к пустому столу, закурила и принялась размышлять: «Но родители Клары живут во Франкфурте-на-Майне. Кто же тогда искал Стадницких, приехав сюда из Гамбурга? Нет! — решила я. — Туда мне съездить тоже придется! И уже на месте определюсь, как и где мне искать этого неведомого Иоганна». Тут мои раздумья были прерваны появлением Андрея Павловича, который, сев рядом со мной, спросил:

— Неужели вы и в такой день о своей работе думаете?

— Как ни стыдно мне в этом сознаться, но да! Дело для меня прежде всего!

— Ох уж эти мне эмансипированные женщины! — вздохнул он, а потом предложил: — Перебирайтесь сюда!

— А вот это лишнее, — улыбнулась я. — Посторонние люди в доме во время медового месяца всегда не к месту. Тем более когда молодая жена так хороша собой.

— Да! — согласился он. — Теперь я понимаю своего сына, который рисковал ради нее жизнью. И, знаете, я даже не стану ей изменять — это будет подло по отношению к памяти Арчила.

— Да и правильно! — согласилась я. — Не стоит делать ее несчастной! Хватит и того, что она уже натерпелась!

— Да! Пришлось ей несладко! — кивнул он. — Но я, говоря «сюда», имел в виду не этом дом, а Сухуми. Посмотрите, какая здесь природа, а море?! Переезжайте, Татьяна Александровна! Будете работать у меня, а плачу я своим людям очень хорошо. Найдем вам хорошего мужа! Построим дом! А там и дети пойдут! Что еще нужно женщине для счастья?

— Много, Андрей Павлович! — ответила я. — Спасибо, конечно, за приглашение, но… Вам ведь, наверное, уже доложили, что я когда-то работала следователем прокуратуры? — спросила я, и он кивнул. — И знаете, почему я ушла?

— Видимо, потому, что подчиняться не умеете, — уверенным тоном предположил он.

— Совершенно точно! Не умею я прогибаться! Я привыкла быть сама себе хозяйка! Вы же мне предлагаете работать на одного человека, а вдруг мы характерами не сойдемся? Да еще и мужа обещаете мне найти, а я замуж совсем не собираюсь! Тем более за человека, которого мне найдут. Нет уж! Я кошка, которая гуляет сама по себе!

— Да! — покачал головой он. — Нелегко вам с вашим характером приходится!

— А я привыкла! — рассмеялась я в ответ и попросила: — Вы дайте мне, пожалуйста, машину, чтобы к Самшиевым вернуться. А еще, как только придет информация от вашего человека из Грузии, сообщите ее мне — только она меня здесь и держит.

С этими словами я встала, и он тоже поднялся.

— Конечно, сообщу, — пообещал он, а потом сказал: — Вы даже не представляете себе, Татьяна Александровна, что вы для меня сделали! Вы нам с Ией после этого как сестра стали! И если вам вдруг потребуется помощь, то я рад буду сделать для вас все, что смогу!

— Спасибо! — поблагодарила я. — В жизни все бывает!

— А если захотите отдохнуть, то наш дом всегда для вас открыт — приезжайте в любое время, и мы будем счастливы принять вас как самого дорогого для нас человека.

— Может быть, и приеду! — неопределенно пообещала я и спросила: — Да! Все время забываю у вас спросить, а что кричали родственницы Ии тем вечером?

Он поморщился, но ответил:

— Они пришли сказать, что Ия падшая женщина, раз согласилась жить в доме одинокого мужчины.

— Что-то в этом духе я и предполагала, — пробормотала я. — Только странно, что они не побоялись это сделать, при вашем-то положении в городе!

— Так они знают, что я не воюю с женщинами, — пожал плечами он.

— И что же им ответила ваша мать? — спросила я.

— Она сказала им, что стыдно было так издеваться над несчастной девушкой, которая завтра станет моей женой. Прогнала их и сказала, чтобы они не считали больше Ию своей родственницей.

— Я смотрю, ваша мама тоже весьма эмансипированная женщина, — улыбнулась я.

— Что вы хотите? — рассмеялся он. — Меня воспитывали бабушка с дедушкой, потому что отец ходил механиком на круизных лайнерах, а мама работала там поваром. Так что мир она повидала!

Поговорив с ним, я пошла в свою комнату, чтобы собрать вещи, и туда ко мне пришла Ия. Она выглядела ужасно смущенной и взволнованной — не иначе как в преддверии первой брачной ночи, но вместе с тем необыкновенно счастливой.

— Сестра уходить? — спросила она.

— Да, Ия. Пора! Желаю самого большого на свете счастья вам и вашему сыну! — Я поцеловала ее в щеку, а она прижалась ко мне, и я почувствовала, что она дрожит. — Не надо нервничать! — успокоила я ее. — Все будет хорошо! Вот увидите!

Она проводила меня до машины, и, когда мы поехали, я, обернувшись, увидела, что она стояла и смотрела мне вслед.

У Самшиевых меня ждали сгоравшие от любопытства женщины, да и мужчины, как ни старались, тоже не могли скрыть своего интереса к тому, что же было на свадьбе господина Лекобы. Я, как могла подробно, им все рассказала, и они ушли, громко обсуждая услышанное. Но ушли не все! В стороне от меня стоял Сергей и с ужасом в глазах смотрел на меня. Я подошла к нему и тихо спросила: