Все о внешней разведке

Вскоре положение осложнилось настолько, что Шен Шицай был вынужден вновь обратиться за помо­щью к СССР. 9 июля 1937 года, через два дня после начала японского наступления в Китае, советские вой­ска снова вступили в Синьцзян, после чего войска уйгурских и дунганских сепаратистов были разгромле­ны. При этом большую помощь частям Красной Армии и войскам урумчинского правительства оказывали со­трудники советской внешней разведки. Так, ими была проведена операция по дискредитации Ма Хуншаня и его окружения, действовавших по указке японцев. В ре­зультате к 12 октября 1937 года пехотная бригада 36-й дивизии перешла на сторону правительственных войск, а сам Ma Хуншань с небольшой колонной на­грабленного у населения добра бежал в Индию под крыло англичан. В это же время сотрудникам резиден­туры ИНО в Урумчи удалось раскрыть заговор, на­правленный против Шён Шицая.

К началу 1938 года обстановку в Синьцзяне удалось стабилизировать. Кроме того, из белоэмигрантов и каза­ков, которым обещали возвращение на родину, была создана дивизия под командованием генерала Бехтерева, которая помогала поддерживать порядок в регионе. А в городах Синьцзяна Урумчи, Кульдже, Чугучаке, Шара-Сумэ, Хами, Кашгаре, Хотане и Аксу были образованы легальные резидентуры ИНО НКВД. Их сотрудники не только пресекали попытки японской и английской аген­туры дестабилизировать положение в Синьцзяне, но и контролировали строительство и функционирование шоссе от Алма-Аты до контролируемых войсками Чан Кайши территорий, по которому шло снабжение анти­японских сил в Китае. Что касается советских войск, то они по просьбе китайского правительства оставались в Синьцзяне до 1948 года.

Во второй половине 30-х резидентуры ИНО НКВД в Китае уделяли самое пристальное внимание вооружен­ным силам Японии, и особенно частям Квантунской армии, расположенной непосредственно у дальневосточ­ных границ СССР. Начиная с 1936 года советская развед­ка фиксировала наращивание ударной мощи Квантунс­кой армии, выдвижение ее частей все ближе к советской границе, активизацию работы 5-го (русского) отдела 2-го (разведывательного) управления японского Ген­штаба. Все это говорило о том, что японская армия, в которой огромным влиянием пользовались сторонники партии войны, планирует ряд вооруженных столкнове­ний с частями РККА. А после бегства 13 июля 1938 года в Маньчжурию начальника Дальневосточного управле­ния НКВД Генриха Люшкова, передавшего японцам све­дения об охране советской государственной границы, командование Квантунской армии решило, что благо­приятный момент для нападения настал. 29 июля

1938 года подразделения Квантунской армии вторглись на территорию СССР в районе озера Хасан. Однако бла­годаря добытой харбинской резидентурой ИНО инфор­мации о приведении в боевую готовность японских войск и приведении в действие их системы ПВО нападение у озера Хасан не стало неожиданным для Москвы. В ре­зультате уже 9 августа советские войска выбили японцев с территории СССР, а 10 августа была достигнута дого­воренность о прекращении боевых действий.

Следующий вооруженный конфликт, начавшийся в мае 1939 года в районе Халхин-Гола, также не стал нео­жиданностью для СССР. Уже в начале 1939 года в ИНО НКВД получили сведения об интенсивных работах на железнодорожной линии Харбин — Цицикар — Хайлар и строительстве железнодорожной ветки Ганьчжур — Солон, что в совокупности с поступившими данными о движении японских воинских эшелонов позволяло сделать вывод о намерении командования Квантунской ар­мии вторгнуться в Монголию, с которой у СССР был заключен договор о взаимопомощи. Ценная информация о Квантунской армии была получена и от китайских партизан в Маньчжурии. Взаимодействие разведотделов управлений НКВД по Приморскому и Хабаровскому кра­ям, пограничных войск, 1-й и 2-й отдельных краснозна­менных армий с партизанами было налажено весной года, после указания наркома НКВД Л. П. Берии и наркома обороны СССР К. Е. Ворошилова от 15 апреля 1939 года, в котором говорилось:

«В целях наиболее полного использования китайско­го партизанского движения в Маньчжурии и его даль­нейшего организационного укрепления Военным сове­там 1-й и 2-й ОКА разрешается в случаях обращения руководства китайских партизанских отрядов оказывать партизанам помощь оружием, боеприпасами, продо­вольствием и медикаментами иностранного происхож­дения или в обезличенном виде, а также руководить их работой.

Из числа интернированных партизан — проверенных людей — небольшими группами перебрасывать обратно в Маньчжурию в разведывательных целях и [в целях] ока­зания помощи партизанскому движению...

Начальникам УНКВД Хабаровского и Приморского краев и Читинской области предлагается оказывать Во­енным советам полное содействие в проводимой работе, в частности в проверке и отборе из числа переходящих со стороны Маньчжурии и интернированных партизан и передаче их Военным советам для использования в раз­ведывательных целях и переброски их обратно в Маньч­журию» ^[19] .

В результате неожиданного нападения у японцев не получилось, а в ходе контрнаступления советской армии 20—31 августа 1939 года японские войска были разбиты. Поражение японских войск вынудило подать в отставку не только командование Квантунской армии, но и нахо­дившийся у власти японский кабинет министров, а так­же осложнило дальнейшее развитие военного союза меж­ду Японией, Германией и Италией. Более того, пораже­ние у Халхин-Гола побудило японское руководство при­ступить к реализации так называемого «южного вариан­та» стратегического плана военных действий и предло­жить СССР 7 апреля 1941 года заключить договор о не­нападении с условием продажи Советским Союзом Япо­нии Северного Сахалина. Стремление Японии заключить договор было настолько сильным, что ее не остановил категорический отказ Москвы обсуждать данное предло­жение. И 13 апреля 1941 года переговоры завершились подписанием пакта о нейтралитете. Однако заключение пакта о ненападении не снимало с внешней разведки задачи внимательно отслеживать военные приготовления Японии. По мере продвижения японских войск вглубь Китая перед рядом резидентур ИНО ставились задачи не только по добыванию военно-политической и военно-стратегической информации, но и по содействию в со­здании на оккупированных территориях партизанских и диверсионных отрядов. Всего же в конце 30-х годов в Китае действовало 12 легальных резидентур: три в соб­ственно Китае (в Чунцине, Ланьчжоу и Шанхае), одна в Маньчжурии (в Харбине) и восемь в Синьцзяне (в Урум­чи, Хами, Аксу, Кульдже, Шара-Сумэ, Кашгаре, Чугучаке и Хотане). Кроме того, на случай войны с Японией по указанию Центра были созданы нелегальные рези­дентуры в Харбине и Шанхае, а в некоторые другие города были направлены нелегалы, снабженные радио­передатчиками.

19

Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: Сборник документов. М., 1995. Т. 1. На­кануне. Кн. 1. С. 36—37.

Правильность этих решений была подтверждена в ян­варе 1939 года, когда с помощью агентуры в белоэмиг­рантских организациях Маньчжурии было сорвано поку­шение на Сталина, подготовленное японской военной разведкой. По замыслу начальника 5-го (русского) отде­ла 2-го (разведывательного) управления японского Ген­штаба полковника Хидэто Кавамото главную роль в по­кушении должен был сыграть бежавший в Маньчжурию начальник Дальневосточного УНКВД Генрих Люшков, который во время своей службы в Азово-Черноморском УНКВД сумел найти слабое место в охране Сталина, когда тот отдыхал в Мацесте. Там и предполагалось со­вершить покушение.

В помощь Люшкову японцами была подобрана группа из 6человек— членов «Союза русских патриотов» в Маньчжурии. В нее вошли Безымянский, Лебеденко, Малхак, Смирнов, Сурков и Зеленин. В начале января группа в сопровождении японца Хасэбе прибыла в Дай­рен, а оттуда через Неаполь отплыла в Турцию. Однако 25 января во время перехода советско-турецкой границы боевики попали в засаду, организованную советскими пограничниками. Шедшие впереди Лебеденко, Малхак и Сурков были убиты, а остальным удалось бежать. Люшкову и Хасэбе стало ясно, что операция провалилась, и остатки группы вернулись в Японию. Анализ провала операции, проведенный в японском Генштабе, так и не установил причин неудачи. Было лишь выяснено, что о ней советской разведке сообщил агент, действующий под псевдонимом Лео.

Люшков Генрих Самойлович

1900— 19.08 1945. Комиссар госбезопасности 3-го ранга (1935).

Родился в семье портного. Окончил начальное учили­ще, вечерние общеобразовательные курсы, Гуманитарно-общественный институт в Одессе (1920). Член РСДРП(б) с 1917 г. Работал в одесском подполье в 1918—1919 гг. Участник Гражданской войны — рядовой, курсант, по­литработник 14-й армии. В ЧК с 1920 г. Работал в Тираспольской ЧК, Одесской Губчека, погранохране ГПУ Ук­раины. С 1925 г. в центральном аппарате, ГПУ УССР— начальник ИНФО, начальник секретного — секретно-по­литического отдела. С 1931 г. в ОГПУ — помощник на­чальника, заместитель начальника СПО ОГПУ-ГУГБ НКВД. Начальник УНКВД Азово-Черноморского края (1936—1937), Дальневосточного края (1937—1938). После побега работал в Токио и Дайрене в разведорганах япон­ского Генштаба. Убит в Дайрене начальником Военной миссии Такеока.

Разумеется, в это время резидентуры ИНО в Китае занимались не только, японскими проблемами, но и до­бывали иную необходимую Центру информацию. Свиде­тельством тому — дело агента Друг. Под этим псевдони­мом в Центре проходил бывший ближайший соратник Гитлера Вальтер Стеннес, о котором следует рассказать более подробно.

Вальтер Стеннес родился в 1896 году. В возрасте 18 лет был призван в кайзеровскую армию и принял участие в сражениях Первой мировой войны. В боях он показал себя храбрым офицером, был отмечен наградами и за­кончил войну в должности полевого адъютанта в чине капитана. Как перспективный молодой офицер и фрон­товик, Стеннес мог рассчитывать на быстрое продвиже­ние по службе. Но неожиданно для всех в 1921 году он увольняется из армии и поступает в берлинскую поли­цию на должность командира роты особого назначения. А незадолго до этого, в 1920 году, в берлинском салоне фрау Бехштейн он познакомился с Гитлером, где тот встречался с группой немецких политиков. Вероятно, программа Гитлера, направленная против кабальных ус­ловий. Версальского договора, пришлась ему по душе, и в 1923 году он вступил в НСДАП и занялся организаци­ей штурмовых отрядов (СА) в Берлине и на севере Гер­мании. Вскоре Стеннес стал начальником штаба СА в одном из центральных округов, а затем был назначен фюрером НСДАП Северной Германии.

Но к 1931 году между Гитлером и Стеннесом воз­никли разногласия. Стеннес и ряд штурмовиков посчи­тали, что Гитлер предал партию и вступил в сговор с плутократами. Они отказались подчиняться Рему, назна­ченному Гитлером начальником штаба СА, и стали на­стаивать на том, чтобы фюрер приступил к реализации национал-социалистической программы. Взбешенный происходящим, Гитлер в конце марта 1931 года сместил Стеннеса со всех постов и исключил его из НСДАП. Но было уже поздно. 1 апреля Стеннес с преданными ему штурмовиками захватил типографию партийной газеты «Фелькишер беобахтер» в Берлине, ряд других учрежде­ний и потребовал от Гитлера выполнения обещанной программы национализации экономики, а также лик­видации немецкого и иностранного монополистическо­го капитала.