Всё по-взрослому

Поцелуй отвергла, по той же странной причине, что и при прощании.

Егор покрутил в ладони серебряную монетку, но бросать не стал, ограничился пристальным взглядом глаза в глаза.

Рита тоже не умела лгать.

Смущение разлилось по щекам. Руки и губы дрожали, выдавая притворное лицемерие, цепляющееся за призрачную возможность уйти от ответа.

– Всё ясно!

– Что тебе ясно, телепат! То, что я устала? Давай не будем выяснять отношения при посторонних. Не знаю, что ты себе придумал. Дома всё в порядке?

– У Лизы пятёрки по всем предметам. Англичанка хвалит. У Ромки зуб выпал. Вчера манту сделали. С велика упал. Как видишь, живём, дышим. А у тебя? Считаешь, нам есть что выяснять?

– Тебе виднее. Не я начала инициировать обряд жертвоприношения.

– Ну да, ну да! Дети тебе сюрприз приготовили. Стол накрыт. Вино, цветы. Я… еле дождался.

– Спасибо!

– Как он тебе?

– Ты о чём?

– О Савельеве. Сексуален, привлекателен, улыбчив, функционально активен, не прочь приударить, набраться опыта.

– Бредишь? Он ребёнок. Как тебе не стыдно!

– Замечательно выглядишь, Рита. Опытность и доступность возбуждают. Вдохновляют, щекочут нервы. Я бы и сам не прочь прямо сейчас залезть тебе под юбку.

– Думай, что говоришь! Сейчас ты меня сильно обидел. Я замужняя женщина, к тому же мать. Угомонись. Где ты нахватался пошлости!

– Я прожил с тобой пятнадцать лет, дорогая. Неужели думаешь, что удастся меня одурачить? Ты горишь как институтка, только что расставшаяся с девственностью; выглядишь, словно блудливая собачонка, сбежавшая от хозяина по интимной нужде. У тебя в глазах коктейль из чувства вины и необъятной похоти. У мужчин тоже есть интуиция.

– Думай что хочешь. Почему не ты причина моего возбуждения? В конце концов, я не обязана выслушивать бред стареющего ревнивца. Едем домой. Мне срочно необходим душ. Три недели без гигиены – слишком утомительное обстоятельство. Напои, накорми, спать уложи. Тогда я тебя выслушаю. И вынесу приговор.

– Я надеялся, у нас всё по-настоящему.

– Чего же монетку не кинул, если сомневаешься? Ей ты доверяешь больше, чем мне, – а про себя отметила, что плохо знает мужа. “Экстрасенс хренов. Можно подумать, сам святой! Как ещё понять, что я всё ещё женщина: желанная, обаятельная, соблазнительная, сладкая. Как, если хоть раз в жизни не сходила налево! Мало ощущать себя молодой, нужно чтобы такой воспринимали другие. Всё! Убедилась и забыла. А ведь Егор меня действительно любит. И это здорово!

Но воздух всё еще звенел от напряжения.

– Ворон будем считать или домой добираться! Нашёл, чего предъявить. Ладно, целуй, чокнутый. Где я и где он, этот сопливый мальчишка! От кого, от кого, от тебя не ожидала подобных глупостей.

Забытый за двадцать дней аромат женских волос ввёл Егора в состояние интимного шока, отчего у него перехватило дыхание, – вот ведь зараза, опять обвела вокруг пальца. Было у неё с этим мальцом что-то бесстыдное, было. И что с того! Может, меня кризис среднего возраста настиг, завихрение в мозгу образовалось?

– Ты меня любишь, – робко опустив глаза, спросила Рита, разомлев от тепла в такси, доверчиво прижимаясь к мужу щекой, – мог бы ребятню к маме отправить. Я ведь соскучилась, дни считала.

“Врёт ведь. Очень убедительно, но так мило, – уговаривал себя Егор, – как жить без доверия? Наверно я опять всё придумал. Так бывает в разлуке. Долго не виделись. Боже, как же она хороша, моя Ритулька! Осень, опять же. Ностальгия. Отчего всё хорошее и всё плохое случается со мной именно осенью? Наверно что-то не так в мозгу. Или гормоны неправильно настроены. А мне всё равно нравится только эта женщина. Другой не надо.”

Рита закрыла глаза, расслабилась, что не мешало чувствовать учащённое Егоркино дыхание, выдающее восторженное волнение от предвкушения скорого интимного свидания.

– Простил, – облегчённо вздохнула Рита, что супруг наивно принял за трепетный стон и обещание сладостного блаженства.

– Непременно извинюсь, – твёрдо решил он, зарываясь лицом в густые пушистые волосы жены, в то время как рука непроизвольно скользнула в вырез блузки.

– Не здесь, Егорушка, не сейчас. Я тоже этого хочу, но мы не дети.

А город задорно тушил фары снующих во все стороны машин в переполненных иллюминациями перекрёстках улиц. Ему, городу, не бывает ни скучно, ни грустно, потому, что он никогда не спит и всех одинаково любит.

И ревновать ему в отличие от нас абсолютно некого.

Читатель мог подумать, что история закончилась на позитивной ноте, но, увы: один раз можно обмануть кого угодно. Приблизительно через месяц Егор основательно задумался о неизбежном разводе, потому, что это не он, а Рита сошла с ума, вцепившись клещами в недозрелого любовника.

Супруги жили вместе, но порознь. Почти год извращённых интимных пыток.

Бывали моменты, когда казалось, что хуже не бывает, что это дно, а значит, можно от него оттолкнуться, предпринять попытку приспособиться.

Дети ведь, семья, дом, мебель. И вообще…

Время пролетело незаметно. Савельев устал от интрижки, испарился, словно его и не было никогда. Обман зрения, мираж.

Можно наверно попробовать вернуть статус-кво, начать жить сначала.

Осенью, оголёнными нервами, проще принимать судьбоносные решения.

Егор как обычно шёл с работы, попал под пронзительно холодный проливной дождь с резкими порывами отнимающего живительное тепло ветра. Он не стал прятаться. Зачем? Жизнь превратилась в нечто бесформенное, однообразно неприглядное, серое. Идти, не разбирая дороги по студёным лужам было куда веселее, чем находиться в одной квартире с женщиной, которая по глупости вычеркнула его из жизни. Продрогнуть до костей, дело пары десятков минут. Зуб не попадал на зуб, ветер пробирал до костей.

– Заболею, умру молодым, – равнодушно констатировал Егор, – любовь без правил, это мерзость! Не эгоизм даже – развращённое самолюбие. А жизнь всё равно прекрасна! Пусть без жены. Уйду! Будь что будет. Дети поймут.

А Рита в это мгновение заливала слезами подушку, жалея себя. Она ведь верила в настоящую любовь, без оглядки следовала за мечтой. И что теперь!

Про дефицит витаминов и недостаток сна

С трудом втиснувшись в набитое до отказа брюхо автобуса, Рита никак не могла дотянуться до поручня. Автобус тронулся слишком резко, чтобы зафиксировать устойчивое положение тела.

Ноги остались на месте, а всё, что выше, резко качнуло назад, лишая равновесия. Рита мысленно летела вверх тормашками, но сильные, горячие, явно мужские руки нежно прикоснувшись к талии, аккуратно предотвратили падение, оставив попутно непередаваемое ощущение, слишком мимолётное, но удивительно сладкое, отчего по телу разлилось предвкушение давно забытой ликующей радости.